Кира Уайт - Избранная

С трудом выпутываюсь из вороха подушек и одеял, под которыми спряталась от плохого настроения вчера вечером перед сном. Противная Люси Дэвидсон, учащаяся со мной на одном потоке, вывела меня из себя на вечеринке в честь первокурсников, на которую я идти-то даже не хотела. Но сегодня ничего не испортит моего настроения. Ведь сегодня выходной. На лице расплывается блаженная улыбка. Приоткрываю один глаз, бросаю взгляд на будильник, стоящий на прикроватной тумбочке. Часы показывают шесть сорок семь. Еще слишком рано, но сегодня не надо вставать и ехать в колледж, собирая все утренние пробки. Закрываю глаза, в надежде поспать еще час или два. Ловлю себя на том, что не могу расслабиться. Что-то мешает мне уснуть. Хмурю брови и прислушиваюсь. На тумбочке размеренно тикает будильник. Больше никаких звуков в моей спальне нет. Но что тогда?.. Вентилятор! На кухне работает вентилятор, который мама обычно выключает перед сном. Так всегда было заведено, я вообще не касаюсь этой штуки. Но почему вчера вечером мама не выключила его как обычно? Отбрасываю одеяло в сторону, спускаю ноги, скользнув ими в мягкие домашние тапочки, а затем поднимаюсь с кровати. Щемящее чувство селится в груди, и я сжимаю в кулаке край футболки. Мама не забывает про вентилятор. Никогда! Выхожу из спальни и медленно иду на кухню. Мне страшно, волоски на руках встают дыбом. Вдруг с мамой что-то случилось? В квартире удивительно тихо, слышу только, как крутятся лопасти разгоняющего воздух вентилятора, и как глухо стучит мое сердце. На кухне пусто, только чашка недопитого чая и блюдце с печеньем сиротливо стоят на столе. Быстро прохожу внутрь и наконец выключаю источник шума. Снова смотрю на стол. Что происходит? Мама любит пить чай вечером, когда все давно уже спят. Но она всегда убирает за собой посуду и выключает чертов вентилятор, прежде чем уйти в спальню. Случилось что-то серьезное. Точно знаю это. И может кто-то сказал бы, что я развожу панику на ровном месте, но мама никогда, повторюсь – НИКОГДА, ничего не оставляет недоделанным.

Дыхание становится тяжелым. Нет! Никакой паники! Скорее всего я все же раздуваю из мухи слона. Сейчас схожу в родительскую спальню, чтобы собственными глазами убедиться в том, что все в порядке. Мама просто устала и спит. Решительно прохожу через коридор и останавливаюсь у заветной двери. Подумав пару секунд и наконец собравшись с духом, распахиваю ее и несколько секунд тупо пялюсь на кровать. Никого. Она выглядит нетронутой, будто на ней не спали. Едва различимый шум воды из ванной привлекает мое внимание. Пересекаю спальню и останавливаюсь у закрытой двери. Тихонько стучу.

– Мам? Ты там?

В ответ тишина. Несмело протягиваю руку к дверной ручке, но не решаюсь прикоснуться. Ладонь вспотела и покрылась липким потом. Волнение только разрастается. Да что со мной? Несколько раз вытираю руку о пижамные шорты, затем быстро распахиваю дверь. Вода тонкой струйкой стекает из крана в раковину. Но здесь тоже никого нет. Брови сходятся к переносице. Какого черта здесь творится? Закрываю кран и иду в свою спальню на поиски телефона. Беру мобильник с прикроватной тумбочки, набираю номер мамы, одновременно отправляясь на кухню, чтобы промочить пересохшее вдруг горло. Слушаю гудки, пока открываю холодильник, достаю графин с водой и наливаю жидкость в стакан. Медленно осушаю его и направляюсь в гостиную, в которой еще не была. Сбрасываю звонок, когда вижу мамин телефон, лежащий на диванной подушке. Сразу же набираю номер папы. Особых надежд не питаю. Вчера вечером он заступил на суточное дежурство в отделении детской реанимации. Естественно, его телефон оказывается недоступен. Сбрасываю звонок. И глубоко вдыхаю через нос.

– Думай, Арин, думай! – прикрываю глаза и говорю вслух, потирая указательными и средними пальцами виски. – Что делать?

Чувствую себя поехавшей оттого, что разговариваю сама с собой, но так мне легче подавить панику и хоть немного успокоиться. Не понимаю, что могло случиться? Почему мама ушла ночью, оставив дома телефон и не предупредив меня? На нее это непохоже. Открываю глаза и собираюсь пойти в спальню, чтобы одеться. Надо спуститься вниз и узнать у консьержа, давно ли ушла мама. Куда она могла отправиться? Ума не приложу. Краем глаза замечаю странные оранжевые всполохи в окне, солнце встает с другой стороны здания, это не может быть оно. А значит… подхожу ближе. На пятом этаже в здании напротив пожар. Огонь и густой черный дым вырываются из окон. Смотрю вниз, ожидая увидеть толпу зевак и эвакуированных жителей дома, а также пожарные машины. Но на улице никого нет. Она абсолютно пустынна. Где же люди?

В горле образуется комок, с огромным трудом сглатываю и спешу в свою комнату. Забегаю в ванную, быстро чищу зубы и умываюсь. Возвращаюсь в спальню, на ходу собирая волосы в небрежный пучок, надеваю легкие спортивные брюки и футболку. Телефон засовываю в карман, обуваюсь и выхожу из квартиры, закрываю за собой дверь, прячу ключи в другой карман и спешу к лестнице. Ненавижу лифты. Спускаюсь на первый этаж, но как только оказываюсь в фойе, понимаю, здесь тоже пусто. Наш консьерж старик Шеридан тоже куда-то запропастился. Может вышел посмотреть на пожар? Покидаю здание и оказываюсь на улице. Я одна. Людей вообще нет. Повсюду на дороге и даже на тротуарах стоят машины, ни в одной из них нет владельца. Это довольно жутко. Похоже на фильм про апокалипсис. Озираюсь по сторонам, каждую секунду ожидая увидеть толпу голодных мертвецов. Но никого нет. Меня окружает удивительная тишина, только пламя бушует на пятом этаже здания напротив. Страх выпускает острые когти, которые вцепляются во все мои внутренности. Окружающая действительность давит и не дает нормально дышать. Мне плохо. Очень плохо. И страшно. Падаю на колени, опускаю на них голову, с шумом вдыхаю и выдыхаю. Что происходит? Это розыгрыш? Но какой безумец пойдет на такие розыгрыши? Да и у меня нет знакомых, которые имели бы столько денег, чтобы устроить подобное, только для того, чтобы разыграть меня. Нет, тут что-то посерьезнее. Может я умерла и попала в ад? Меня похитили инопланетяне? Я в коме? Вариантов куча. Ответов – ноль.

С трудом поднимаюсь на ноги, опираюсь рукой о ближайшую машину и бреду в сторону больницы, в которой работает папа. На автомобиле по дороге просто не проехать, ведь она сплошь заставлена транспортом, поэтому пойду на своих двоих. Благо идти всего несколько кварталов. Но мне от этого не легче. По пути не встречаю ни одной живой души. Меня тошнит от страха и отчаяния, слезы собираются в уголках глаз, готовые вот-вот пролиться. Почему я? Почему я осталась одна? Где же все?