Ванда Алхимова - Долина дракона

– Но твой трон держится на них, – развернулся в седле Красный. – С их отцами твой дед добивался для Приморья самостоятельности. А ты привел к ним фоморов.

– Сейчас мой трон держится только на страхе перед Бресом, – вздохнул Кулан. – В таком положении вести войну еще и с фоморами было бы самоубийством. Надо уметь забывать старые обиды, когда приходят новые беды.

– Знаешь, – задумчиво сказал Красный. – Ты оказался хорошим правителем. Гораздо лучше твоего отца сейчас я это понимаю.

– Насколько хорош был правитель, судить можно только после его похорон, – криво усмехнулся Кулен. – А вон, кстати, и курган Кондлы.

Красный посмотрел вперед – к горизонту уходила линия высоких, поросших кустарником холмов. Их лысые покатые вершины напоминали застывшие волны.

– Золото могли украсть уже до нас, – сплюнул на землю Ворон.

– Только не у Кондлы, – покачал головой Кулен. – Этот могильник слишком на виду, слишком глубок и хорошо засыпан, а самое главное, его охраняет проклятие. Говорят, через несколько десятков лет после смерти Кондлы какие-то воры попытались раскопать курган – и больше их никто не видел. Есть еще старая легенда о том, как один пастух заплутал ночью, оказался у кургана Кондлы – и увидел, как в холме распахнулась дверь и сам Кондла Сто Битв вышел под лунный свет. Его взгляд был таким страшным, что пастух поседел, а потом и вовсе умом тронулся. Таких историй много.

– Ты в них веришь?

– Я – нет, – дернул плечом Кулен. – Но люди верят. Сам подумай, как за сотню лет никто из расхитителей гробниц не добрался до его могилы? Страх – вот что удерживает воров.

Красный оглянулся назад – их воинов нельзя было назвать гордостью королевства. Идти за золотом Кондлы согласились разорившиеся крестьяне да самые нищие из бывших вояк. Их лица были угрюмы, взгляды опущены в землю. Видно было, что все жуткие предания о могиле Кондлы они считают чистой правдой и согласились на это безумие только от отчаяния, да еще утешая себя тем, что проклятие коснется лишь короля Кулена, который уже и так проклят.

Вдалеке начал проступать курган – огромная насыпь из камней, земли и песка, скрывающая могилу одного из самых страшных правителей прошлого столетия.

Кондла Сто Битв был одним из прадедов Эннобара. Согласно хроникам и передаваемым из поколения в поколение рассказам, в Кондле старая кровь ощущалась, как ни в ком. Мало кто мог вынести его пронзительный взгляд. Его волосы, заплетенные в две перевитые золотыми лентами косы, доставали до земли. А ростом он был почти в два раза выше обычного человека. По преданиям, Кондла мог оборачиваться волком, вороном и черным конем, видел ночью не хуже, чем днем, и умел предсказывать будущее. Например, он знал час своей смерти и заранее начал распоряжаться о похоронах и готовить себе величайший курган. Еще живым он взошел на смертное ложе, закрыл глаза навеки в подлунном мире и открыл их уже с обратной стороны жизни.

Красный посмотрел на курган и поежился – хмурое небо, тонкий посвист ветра, редкий туман, унылая приморская степь навевали мысли тревожные и неприятные.

Казалось, за их передвижением кто-то следит. Сверху долетел едва различимый звук. Красный запрокинул голову – в небе, мелькая среди туч, кружил ворон. Красному вдруг стало радостно: словно на мгновение он услышал смех Дикого в Большом зале Твердыни. На сердце потеплело.

– Говорят, Кондла был мудрым, справедливым и щедрым на золото, – заметил Ворон. – Может, он войдет в наше положение и разрешит забрать свой клад. Кстати, я до сих пор не могу понять, почему он захотел лежать здесь, а не в Таумрате.

– Как говорится в одной легенде, Кондла хотел смотреть на море, а не на Серые горы, – пожал плечами Кулен, щурясь от ветра. – Была у него какая-то история с ними, и после смерти он хотел оказаться от них подальше. То ли задолжал горной ведьме, то ли еще что. Есть и другая легенда: будто бы последняя возлюбленная Кондлы спустилась с гор, но уплыла морем и так и не вернулась, и поэтому он велел положить себя поближе к побережью, чтобы встретить ее здесь и вместе с ней вернуться в горы. – Красиво, – кивнул Красный. – А что говорят легенды насчет размера клада?

– Врут бессовестно, – улыбнулся Кулен. – Если в могиле лежит хотя бы треть сокровищ, которые в них расписывают, мы станем богаче всех ныне здравствующих королей.

Тут курган выступил из тумана во всей своей красе. От него так и веяло мрачной угрозой.

– Жутковатое местечко, – поежился Красный. – Поневоле начнешь верить в старые истории.

– Нам это на руку, больше вероятность, что клад до сих пор в могиле, – негромко ответил Кулен.

Король отъехал в сторону и приказал разбить лагерь. Небольшой отряд угрюмо подчинился. Воины бросали в сторону могильника настороженные взгляды. Не было слышно ни шуток, ни песен, ни перебранок.

– Начнем завтра после восхода солнца, – сказал Кулен, задумчиво глядя на курган. – Я начну копать первым. Прикажи выдать всем вина, надо как следует отдохнуть с дороги и отвлечься от дурных мыслей.

Красный подумал, что ему самому бы не помешало как следует выпить, но нельзя – надо сохранять трезвость ума. Он кивнул и пошел к обозу – выполнять приказ короля Приморья.

Брес в своем скупо обставленном кабинете и читал описание битвы столетней давности. Последней из тех ста, что выиграл король Кондла. Иногда Брес прерывал чтение и делал пометки в большой записной книжке, вставленной в красивый кожаный переплет с серебряным тиснением. В дверь постучали.

– Да? – сухо ответил Брес.

Вошел Брендан. Он поклонился и доложил:

– Лорд Райни просит принять его.

– Лорд, – поморщился Брес. – Какой он лорд? Торгует, как простой купчишка. Что за лорд, если он не служит богам или королю с мечом в руке? Только и делает, что изо дня в день считает монеты, разбирает товары и торгуется в своих лавках. Его отец и дед со стыда бы сгорели, оба пали в битвах во славу короны, а продолжатель рода стал барышником… Ладно, пусть заходит.

Брендан ушел и вскоре снова отворил дверь, пропуская вперед себя невысокого плотного человека.

Лорд Райни имел несколько медвежью внешность и одет был по-особенному: ватная куртка, обшитая стальными плашками, а поверх нее – котта из дорогой материи, покрытая золотошитьем и мелким жемчугом. Простые полотняные штаны были заправлены в сапоги из красной тонкой кожи, подкованные серебряными подковками и унизанные полудрагоценными камнями. Поверх котты плечи Райни покрывал роскошный прямой плащ из фастиана, подбитый белым горностаевым мехом.

Брес нахмурился. Плащ стоил целое состояние и при этом был неудобным. Такой имеет смысл надевать лишь по торжественным случаям, чтобы пустить пыль в глаза. Райни явился к нему, явно желая показать свое богатство. Специально накинул на повседневную одежду роскошный плащ, подчеркивая, что может себе позволить носить праздничный наряд и в будни.