Илья Ингвар - Спираль эпох. Книга первая. Тяжёлое пробуждение

Джигги услышал за спиной резкий выдох и лишь каким-то чудом сообразил броситься в сторону. Через секунду в доски на том месте, где он только что находился, врезалась острая стальная махина. Взвизгнув, Джигги бросился наутёк со всех ног, практически не разбирая дороги. Которая, в свою очередь, привела его на рыбный рынок – центральное место всего Нижнего города. Продавалась там отнюдь не только рыба, но название сохранилось со старых дней. Рынок отделял более благополучную часть Нижнего города от менее благополучной, из которой он только что выскочил. Трижды проклятая всеми подземными богами мехожопая гналась за ним, быстро сокращая расстояние. Длиннющие ноги северянки двигались с завидной прытью, а свою оглоблю она держала в руках точно прутик. Сознание Джигги было полностью занято страхом за собственную шкуру, но инстинкты никуда не делись и подсказали ему использовать своё главное преимущество – ловкость. Он добежал до одного из рядов и попытался перемахнуть через прилавок, используя руку как упор.

Несколькими часами ранее торговка, что привычно стояла за этим прилавком Рыбного рынка, была напугана не меньше, чем незадачливый воришка, о существовании которого она и не подозревала. Зато она знала, что виверны и кобольды – персонажи детских страшилок, а никак не реальные создания, и уж точно им нечего делать среди бела дня в густонаселённом городе. Потому, когда персонажи баек вдруг буднично вышли с одной из примыкающих к рынку улиц, она сделала то единственное, что приличествовало честной торговке рыбой (а надо отметить, что она была одной из немногих, кто в полной мере соответствовал имени рынка, чем в глубине души очень гордилась) в подобной ситуации – завопила, бросила улов мужа и со всей возможной скоростью понесла своё грузное тело подальше от напасти. Кобольды разбежались по рынку и принялись творить непотребства, виверна побрела к ближайшему прилавку с мясом, а торговцы бросились врассыпную. Когда неприятная оказия окончилась победой смелой северянки и здравого смысла над ожившими небылицами, торговка собрала нераспроданный улов, однако, пребывая в состоянии неспокойном и до глубины души возмущённом, протереть постылый прилавок от слизи она забыла и пошла вытаскивать муженька из кабака, где, по слухам, обосновались все окрестные мужики вместе с недавней спасительницей.

Не ожидая такого вопиющего непрофессионализма от кого-то из торговцев, Джигги не подумал о слизи, что обильно покрывала прилавок, и точно не ожидал, что опорная рука поедет по нему. Крякнув, незадачливый вор грохнулся брюхом на прилавок. «Отмыться от запаха рыбы теперь будет непросто, а другой одёжки-то и нет.» Джигги часто приходили в голову мысли, неуместные у той или иной ситуации. К счастью, они редко давали ему забыть о насущных проблемах. Вот и сейчас вор, не теряя ни секунды, перекатился и грохнулся по другую сторону от прилавка, не ведая, что из неё торчит гвоздик, на который хозяйка прилавка вешает корзинку. Кошель, с таким трудом добытый в таверне, зацепился за торчащую железяку, порвался и в целом сорвался с крючка. Монеты рассыпались по притоптанной земле, и Джигги издал протяжный стон. Схватив несколько ближайших кругляшков вперемешку с уличной грязью, он сунул их в нагрудный карман своего изрядно потрёпанного жилета. В этот момент прилавок развалился надвое, а кончик гигантского меча едва не задел его брюхо. Удар сопровождался смешком настолько зловещим, что Джигги впервые за много лет, а возможно и за всю сознательную жизнь, напрочь забыл про деньги. Выдавив из себя что-то среднее между стоном и хрипом, вор вскочил на начинавшие болеть ноги и вновь пустился наутёк. На руку он приземлился не вполне удачно, и та неприятно ныла. Не решаясь повторять трюк с прилавком, Джигги просто мчался между рядов, преодолев это расстояние быстрее любого из торговцев, что днём удирали здесь от виверны.

Добежав до границы площади в считанные секунды, вор снова углубился в сетку переулков, в тщетной попытке сбросить с хвоста свихнувшуюся северянку, попутно проклиная её, северян в целом и север как направление (интересно, что большую часть времени погони он продвигался именно на север, о чём в этот момент, естественно, не думал).

Всю ночь торговка рыбой очень плохо спала. Любопытно, что причиной её беспокойства были не столько кошмары о пережитой встрече с несуществующими монстрами, сколько неубранный прилавок. Такой вопиющий непрофессионализм она, как носительница исторической для этого рынка профессии, позволить себе просто не могла. А потому, как только стало светать, она поднялась с перины, наспех закуталась в одежду и направилась в сторону рынка. Издалека увидев свой прилавок, разваленный надвое за пару часов до того, она вздохнула, но не удивилась. Нельзя просто так безнаказанно оставить прилавок грязным на ночь, особенно если ты торгуешь рыбой на Рыбном рынке. Боги однозначно давали понять, что это недопустимо. Поровнявшись с досками, что в таком состоянии моментально перешли из категории постылых в категорию родных и любимых, торговка уже не скрывала слёз. Воистину, что имеем не храним. Однако взгляд её привлеки кругляшки, что валялись с той стороны прилавка, где она держала оборону от местных пройдох, котов и прочей нечисти, не желавшей платить полную стоимость за отличную рыбу. Присмотревшись к находке, женщина мгновенно забыла о грусти и без лишних вопросов к мирозданию принялась резво набивать передний карман платья медяками да серебром, которое она отродясь держала в руках второй раз. С деловито-безразличным видом она поднялась с земли, стараясь не сильно звенеть новоприобретённым капиталом и заспешила в сторону дома, не забыв прихватить с собой застрявший на гвоздике кошель как вещественное доказательство. С тех пор её жизнь уже не была прежней и почти никогда не соприкасалась с отвратительным запахом не всегда свежей (вопреки её собственным заверениям) рыбы.

Не осталась прежней и жизнь Джигги, о чём он ещё не догадывался, но совершенно точно чувствовал то потрохами. В попытке сохранить их все внутри, не столкнувшись со стальной оглоблей проклятой мехожопой, он драпал от неё через весь Нижний город, давно потеряв всякое чувство направления. Вор поднажал из последних сил и, забежав по телеге как по трамплину, ловко перемахнул через забор и рванул через чей-то двор к калитке. Он обернулся в ожидании рёва разочарования, но вместо него услышал, как грохается оземь меч по эту сторону забора, а через пару мгновений над иссохшимися досками показалась башка северянки. Он впервые посмотрел ей в глаза с того момента, как оглядывал её в таверне, и не увидел в них ничего хорошего – одну лишь животную ярость и садистский азарт погони. И да, он чертовски хорошо видел в темноте, но сейчас ему это никак не помогало. Джигги рванул к калитке, отодвинул засов и продолжил бежать по улице, которую уже не узнавал. За спиной грохнула дверь, чудом не сорвавшаяся с петель, и трижды проклятая всеми подземными богами северянка тоже вывалилась на улицу. Джигги уже не верил в успех. Вперёд его гнал только страх. Пот заливал глаза, не давая следить за местностью. Поворот, за ним ещё один, затем ещё и ещё. Дырка в заборе, ещё два поворота и… тупик. Глухой двор и каменная стена в три этажа перед ним. Джигги остановился и закричал от досады. Кажется, к поту в глазах примешались слёзы. А может быть это случилось раньше. Ноги горели и отказывались дальше бежать.