Юлия Пушкарева - Тени и зеркала

– Неблизкий путь, – заметил лорд. – А сколько тебе лет?

– Семнадцать, – как обычно, приврал Ривэн. Свой точный возраст он не знал – и всегда округлял в большую сторону. Лорд улыбнулся краем сухих губ, но выражение его лица от этого не потеплело.

– Почти солидно. И в пятнадцать иногда посвящают в оруженосцы… И что ты делал на первых порах? Искал работу?

Ривэн обнаружил, что совершенно по-идиотски краснеет и переминается с ноги на ногу. Ещё не хватало – такого с ним давно не случалось… Что-то явно шло не так, точнее – всё. Чутьё подсказало ему, что никакая ложь с этим человеком не сработает.

– Нет… Милорд.

– Ах вот что. Значит, сразу стал срезать кошельки? – вопрос был задан так же прямо и ровно, без злобы или издевательского участия. Ривэн потёр ладонью вспотевший затылок.

– Ну… С кошельками я научился не сразу. Сначала так…

– Что «так»? Овощи с рынков?

– Э… Да, – какой смысл скрывать: ему ведь надо было что-то есть, дожидаясь места в Гильдии. – Пекарни, лавки колбасников…

Лорд Заэру вдруг как-то по-кошачьи фыркнул от смеха и, протянув руку, коснулся карты на стене в районе Реки Забвения.

– Ты слышал, Вилтор? Пекарни! Как знать, может, и твоему отцу от него досталось?

– Ну вот ещё! – возмущённо донеслось из-за карты, и она сразу отъехала в сторону, оказавшись хитроумной тонкой ширмой. С кряхтением из ниши позади неё выбрался давешний толстяк из заведения Ви-Шайха, разодетый в дорогие цветные ткани. Судя по мешкам под крошечными глазками и всклокоченным волосам, ночь у него тоже была не из лёгких. Ривэн нервно сглотнул. – Да батюшка лично пересчитал бы у него рёбра, пропади у него хоть крошка! Мои предки были личными королевскими поварами!..

– Ладно, можешь не бушевать, – осадил его лорд; Вилтор тем временем гордо встал посреди кабинета, широко расставив ноги – с уверенным и враждебным видом. Ривэн вообще перестал что-либо понимать. Этот балаган был, пожалуй, поизощрённее тех пыток, которые он себе воображал: с пытками, по крайней мере, всё было бы ясно. – Как по-твоему, подойдёт он нам?

Вилтор окинул Ривэна критическим взглядом и качнул головой – так, что звякнула щегольская серьга в ухе. Про себя Ривэн по привычке с тоской отметил её стоимость.

– Ох, не знаю, милорд… Вы уверены? Он, конечно, опоить себя дал и за игрой не мухлевал, да и вообще, точно Вам скажу, лопух лопухом, хоть и строит из себя невесть кого… – оскорблённый до глубины души, Ривэн попытался что-то возразить, но вышло лишь нечленораздельное мычание. – Только не могу понять, наш ли всё-таки клиент. Линт вот думает, что не наш.

– Линтьель чересчур подозрителен в последнее время, – со вздохом заметил лорд, усаживаясь и задумчиво вертя в пальцах перо. – Если во всём его слушать, Когти просто вымрут без новых людей.

От одного этого слова у Ривэна земля ушла из-под ног – наверное, даже резче, чем тогда от имени лорда Заэру. Когти – тайное королевское оружие, «слуги дорелийских львов», как они себя именовали не первый век. Шпионы, послы и дипломаты, похитители и доносчики… И убийцы. Теневая сторона власти, о которой не принято было говорить вслух – и с которой могли соперничать разве что знаменитые закрытые сообщества Кезорре (между энторскими ворами ходили легенды о том, что их собратья по ремеслу куда могущественнее правителей в этой южной стране).

Когти. Лорд Заэру связан с Когтями. Что ж, это логично.

Вилтор аи Мейго, этот пьяный недотёпа и наглец, сынок богатого пекаря, тоже с ними связан. Менее логично, но пережить можно.

Главное: причём тут он сам, невезучий, пока живой Ривэн?..

– Я хочу предложить тебе сделку, Ривэн, – сказал лорд, словно отвечая на его мысли. – Ты виноват и знаешь, что виноват, – его глаза снова угрожающе полыхнули. – Господин Телдок подробно описал тебя, и мои люди легко тебя выследили. У Ви-Шайха тебя ждали заранее – поскольку среди тех, с кем ты общался в последние месяцы, оказалось немало людей, готовых рассказать о твоих планах побывать там… Но есть две вещи, которые ещё могут спасти тебя.

– Одна, чего уж там, – махнул пухлой рукой Вилтор. – Телдок, эта грязная свинья…

– Господин Телдок – уважаемый горожанин, – невозмутимо оборвал его лорд. – Но он изменник, и совсем скоро мы уличим его. Нам доподлинно известно, что он заодно с бунтовщиками – а ещё, возможно, связан с Альсунгом, но доказать это будет сложнее… Короче говоря, упиваясь его кошельком, ты в какой-то мере оказывал услугу своему королю. Но, – лорд отложил перо и отбарабанил что-то по лакированной столешнице, – закон есть закон, и он не на твоей стороне, как ты понимаешь. В Энторе у тебя сложилась репутация неглупого парня – и слишком честного для такого пути, откровенно говоря…

– Или слишком тупого, – осклабился Вилтор – впрочем, вполне дружелюбно. Ривэн, до которого начинала доходить суть всего этого, разрывался между желаниями врезать толстяку и со слезами раскаяния целовать ноги великодушному лорду Заэру. Он выбрал промежуточный вариант: решил помолчать и дослушать.

– Таких, как ты, Ривэн, я не оставляю на улице, – продолжил лорд, не сводя с него глаз. – На королевской службе нужны люди с головой и ловкими руками. А ещё нужнее люди, обязанные короне жизнью – думаю, ты понимаешь, о чём речь… У тебя ни семьи, ни дома, ты свободен и в шаге от виселицы – всё это, уж прости, нам на руку. Выбирай сейчас, но имей в виду, что назад дороги не будет.

– Ни у кого не бывает, – убеждённо кивнул Вилтор. – Милорд зря словами не бросается… Попытаешься предать матушку-Дорелию – из-под земли достанем, – и он красноречиво провёл по двойному подбородку ребром ладони. Но даже этот жест не заставил Ривэна сомневаться: он чувствовал себя рыбой, которую, подержав на разделочной доске, опять отпустили в воду.

Он опустился на одно колено: в свитках из приютской библиотеки дело происходило в подобных случаях именно так…

– Милорд, я готов служить Вам в составе Когтей или как угодно ещё. Только подарите мне жизнь.

Несколько дней прошли так, словно не случилось ничего необычного, хотя после разговора с Ведающим Тааль была сама не своя. Она больше, чем всегда, искала уединения и не знала, за что сначала ухватиться мыслями – за болезнь Леса, расползавшуюся Пустыню Смерти, чернопёрую раненую чужачку? Или и вовсе (это пугало, но и будоражило сильнее всего) – за Неназываемых, которые, оказывается, до сих пор живы, просто очень далеки?.. Всё это заставляло сердцебиение в тревоге учащаться, а крылья – терять связь с ветром. Каждый раз, задумываясь о Неназываемых – их городах, их магии, их прославленной странной красоте, – Тааль сбивалась с чёткого ритма полёта, нарушала его гармоничный узор. Непростительная слабость для майтэ.