Валя Худякова - Жизнь пяти

Благо хоть они не смогли заставить ее взять в руки то варварское оружие… гроте меру 15 15 Большое спасибо (сев.). Северный язык – язык северных территорий королевства Миран и исторический язык магов Неймарской академии теоретической магии. В последствие, после реформ Эпохи Первого Парламента превратился в северное (старое) наречие всеобщего языка. Многие труды по теории магии, а также многие тексты заклинаний, терминов и обозначений исходно были составлены на северном языке. на этом.

Они… Ее друзья, ее семья.

Где они, когда так нужны? Сколько еще этих леденящих кровь, наполненных тошнотворным ужасом часов начертано ей пережить, прежде чем они услышат ее отчаянный, безмолвный крик, прежде чем все-таки решат прийти на помощь?

И придут ли?

Теперь вечно занятые. Теперь снова одинокие.

Отчего они так быстро позабыли друг друга? Отчего их дружба, казалось, такая стойкая и нерушимая прежде, дающая силы, храбрость, мужество и вселяющая надежду, так скоро и быстро распадалась, размывалась хрупким течением новой жизни прямо на их же глазах? И кто виноват в этом?

Митар? Упитый горем сын без отца. Отчаянный, непоколебимый устроитель нового порядка…

Курт? Могущественный и пока верный. Грозный, неумолимый рок остатков темного прошлого…

Вала? Бесчувственно стойкая, до сих пор обворожительно талантливая и безмерно любимая одним из самых известных магов столетия.

Дир? Когда-то чуткий и неимоверно близкий, заботливый и внимательный, а теперь обеспокоенный лишь университетом, студентами и Парламентом.

Или может, она, Зира? Давным-давно потерявшая все ради них.

У нее не было ответа. Только сомнения и усталость, обиды и страхи, призраки, отчаяние и одиночество темной осенней ночи.

Никто не спешил ей на помощь. Никто не внимал ее просьбам. Никто не любил ее.

Никто не восхвалял. Никто не поклонялся ей. Никто не обнимал.

Они забыли ее. А значит и она имела право забыть о них.

Однако … до сих пор не знала … хотела ли?

Длинная, неестественно вытянутая, провидчески искореженная, как и ее сердце, тень хрупкого женского тела в изящном, повторяющем выразительные контуры точеной, чуть осевшей из-за груза прожитых лет фигуры костюме парта 16 16 Член Парламента. . За огромным полотном стекла прозрачного и горячего, обрамленного тонким металлом рамы Миран в приятном послеполуденном мареве теплого дня, гордо поднявшийся из серых, неприглядных, совсем недавно еще торчащих на виду словно огромные нарывы развалин былого. Уходящий вдаль к блестящим волнам спокойного моря широкий, просторный, шумный проспект, перестроенный и спланированный заново, как и многие другие, для удобного проезда вернувшегося из прошлого транспорта, переплетение улиц и кварталов с редкими то там, то тут поднимающимися всполохами каменной, строительной пыли, огромные, стройные, изящно вытянутые к голубому небу с редкими, пухлыми тучками сужающиеся к вершине светлые металлические цилиндры энергетических вышек. Непривычно рукотворные, осязаемо колоссальные в своих масштабах и неожиданно прекрасные в простоте исполнения. Одно из первых веяний нового времени, символ надежды и спасения для людей, внезапно лишившихся магии.

Как долго они еще будут привыкать к такому существованию? Сколько из них, безызвестных, неоглашенных, погибнет на этом суровом пути в будущее. Сколько попытается вернуться назад, подтянув за собой маловерных и сомневающихся, загородившись ими словно живыми щитами от правосудия и закона? А главное, как помочь первым и уничтожить последних?

Она давно задавалась этими вопросами, с тех самых пор, как решила, что в своих высокопарных изречениях на страницах «Слов конца и начала» Дир и Риман Фильмин, предлагая им, бесспорно, слишком идиллическую структуру нового общества и государства, явно недооценили ни масштаб последствий Темных арков, ни охват, глубину требуемых для поддержания элементарного порядка законодательных ограничений. Что ж наверняка Дир и сам давно понял ошибки, не зря же покинул Парламент 17 17 Согласно «Словам конца и начала», принято разделять Парламент – единый для всего государства, сформированный из представителей дэлов, академий, университетов и так далее, занимающийся исключительно вопросами общегосударственного значения, а также всеми вопросами магического регулирования, и местные парламенты каждого отдельного дэла – частично выборные органы местного самоуправления. Дэл – территория, часть государства. после первых слушаний, отказавшись стать партом, а Риман так вообще пару лет назад ретировался на Тартрилон 18 18 Один из четырех мировых континентов. Расположен к юго-западу от Литернеса и отделен от него Лотиором (океан). , беспечно канув в лету безмятежных южных пасторалей. А Зире теперь доделывать за них всю грязную работу…

Так было всегда. Она усмехнулась. Глупо было полагать, что на сей раз выйдет по-другому. Глупо надеяться, что они все смогут выдержать и остаться вместе.

Резкий шорох за чуть сутулой спиной. Грубый, глубокий разрез складки на высоком лбу. Бесшумный поворот.

И перед Зирой еще одно, другое, окно. Только теперь за ним не город, а кабинет. Четыре стены, просторный, широкий стол с крепкими, массивными, резными ножками в необычном дуэте с мягким, изящным, хрупким стулом, пара книжных шкафов, внутри, на темных полках лишь невзрачные завитки пыли, истоптанный ковер на обновленном паркете пола. Два человека друг напротив друг друга: худой, сгорбившийся, будто изможденно притянутый к земле Курт и статный, гордый, крепкий, по-хозяйски уверенно небрежный Митар. Между ними и Зирой – толстое, прочное стекло, в котором поверх мужских фигур плавными, бледными линиями отражается ее собственное, сосредоточенное, гордое лицо. Они знает, что из-за стекла и магии никто не расслышит их разговора, однако никто – не она.

Урлан дэл 19 19 Проклятое место (ард.). , ты не прав, Курт…

Голос Митара. Напряженный, надрывный чуть более высокий, натянутый струной, с прорывающимся на звонких согласный раздраженным, дребезжащим, рычащим, угрожающим эхом.

Мы всегда хотели так. Он…

Митар поднимает руку в пустоту. Крупный указательный палец вытянут вперед и подрагивает.

… наш учитель, хотел. Браза , да ты что с ума сошел окончательно!

Голос Курта сух и холоден.

Нет.

Он усмехается. Горестно, обреченно, со сквозящей, ранящей болью.

Это ты позабыл, Митар… Позабыл, среди всей этой крови, во тьме собственной трагедии, а потом и власти, той власти, что мы… мирдан соан … так безропотно и безрассудно…

Он качает головой, его волосы – тусклые, редкие, грязные у седых корней, в такт покачиваются из стороны в сторону.