Добрио Тин - Теорема Бога

Уолдо снял эти утяжелители сейчас и снова встал у зеркала, смотря своему отражению в глаза. Он хотел увидеть в них давнюю силу воина былого, но видел лишь усталый, твёрдый взгляд ребёнка. Уолдо улыбнулся себе, поняв, как глупо он выглядит, разыскивая в себе то, чего уже у него нет. Повернув голову, он ухватил взглядом его синюю, как небо, стекляшку и стал медленно подходить к ней. В ту же секунду, как он взял её в руки и лёг под одеяло, Уолдо познал ярое спокойствие в своей голове. Она, будто, забирала в себя всё то, плохое, что копилось у Уолда весь день и не давало спать. Сжав её ещё сильнее, он стал засыпать.

Даже в такой поздний час от него не отставала чёрная тень – ворон, скрывающийся в тени дерева и в темноте ночи, нависшего над этим городом. Он спокойно глядел на Уолда своими чёрными глазами и неизвестно, о чём думал в этот момент. Он что-то искал у Уолда, что тот не видел даже сам в себе, то, о чём он даже не подозревал. Ворон будто знал, что Уолдо тот, кого он ищет и ждал от него чего-то необычного, чего-то аномального для обычного человека. Ворон догадывался, что Уолдо скрывает что-то, что он лишь пытается стать обычным, совсем им не являясь. Ворон всё вглядывался в окно и Уолдо чувствовал это. Он с приоткрытыми глазами лежал и словно ощущал на себе его взгляд, временами отвлекаясь на стекло у себя в руках, в котором он видел небо. Уолдо решил тихонько развернуться с левого бока на правый, чтобы увидеть: стоит ли он за окном или ему просто это кажется. Перевернувшись, он не открывал глаз первые секунд пять, и когда всё же решил это сделать, то увидел лишь его улетающее крыло и качающуюся ветку дерева с листвой. Поняв, что он был прав, Уолдо уснул, на удивление быстро.

Сном обделены лишь те, кто не видит в нём смысл или те, кто торопится.

Многие днями не смыкают глаз.

– Он засмеялся, когда я заговорил на счёт отпуска. Это получается, он и не думает нас отпускать?

Лаггски ответил, поставив тетрадь на стол.

– Отпустит, как только мы сделаем то, что он просит. – Он создал небольшую паузу, чтобы дать собеседнику подумать, а затем продолжил. – Так думал я сначала, но потом спросил у него на прямую, когда можно выйти к семье?

– А ну вот, вы спрашивали и что он ответил? А то мне же им деньги нужно отдать.

– А тебе разве заплатили? – Спросил Лаггски.

– Ну, должны же будут, когда я уйду.

Лаггски размял шею.

– И я так думал, а оказалось, что у нас будет выбор. Вот у тебя есть семья?

– Допустим.

– Ну вот, когда мы закончим создавать этот «миф», как нам сказали, в конце будет предложен выбор: или твоя семья, не ты, а твоя семья получит очень внушительную сумму денег, или ты не получишь ничего, но тебя отпустят.

– То есть, если я выберу деньги, но я останусь тут? – Не совсем понял собеседник.

– Да. – Весело ответил Лаггски. Ну а как тут по-другому то, если всё так печально складывается. – И если ты поднимешь из-за этого шум, то подумай, куда делись трое из твоих коллег, кроме как не домой?

Собеседник профессора Лаггски опешил.

– А куда?

– На корм «мифам».

– Но это же не правда. – Улыбнулся тот, не поверив.

Лаггски не ответил.

– Вот, добавь ещё пробирку из пятого, посмотрим реакцию. – Не слушал болтовню своего подчинённого профессор Лаггски. Он внимательно всматривался в стекло.

Дым пошёл по замкнутой комнате.

– Похоже, что действует. – Взглянул на эксперимент другой учёный всё ещё не веря словам профессора.

– Нет, они ещё не надышались. Пусть посмакуют.

Не секундой позже, а именно тогда, волки стали реагировать. Их глаза побагровели, словно грязной крови напились, шерсть дыбом встала, призывая за собой злобный оскал и когти, врывающиеся в гранитный пол их клетки. По лицам профессора было ясно, что не этого он ждал.

– Доза слишком большая? – Испуганно спросил один из помощников.

– Я не знаю! – В порыве ярости Лаггски швырнул колбу прямо в стекло, за которым сидели волки.

И когда Лаггски оскорблял то ли себя, то ли всех вокруг, в углу сидел спокойный серый волк, который вдруг научился слушать. С одной стороны профессора камера, в которой сидели волки, была прозрачной, а с другой она выглядела, как стена. Даже если бить кувалдой по стеклу, в камере ничего не слышно. Но тот волк направился именно к Лаггски, который заметил его только, когда остальные звери вставали и уступали путь одному. Волк стал принюхиваться, поворачивая своими красными глазами, осматривая стекло. Он их не видел, но, видимо, в первый раз почуял. Профессор знал, что волк за стеклом и он ничего не сможет сделать ему, поэтому он прислонился рукой к стеклу и опустился ниже, до уровня носа волка. Как только пробила пятнадцать секунд безмолвного осмотра, волк всем телом выпрыгнул на стекло. Остальная стая начала выть и громко лаять, а профессор сидел на полу и держась за сердце, улыбался. Из него вырывалось нечто, напоминающее припадочный смех.

– Он хотел вожака, вот ему вожак. – Сказал он. – Из него мы сделаем главного.

Его помощник подумал, что профессор совсем сошёл с ума.

– Я же тебе говорил! – Помахал рукой Лаггски.

Вот тогда по его бешеному взгляду, помощник доктора Лаггски понял, что профессор совсем чокнулся.

За всё время исследований в этой лаборатории, деревья на поверхности её погибали один за другим, отравившись ядами и химикатами. Если смотреть с высока, то это мёртвая полянка деревьев в густом, зелёном лесу. Об этих выбросах не знал никто, а в особенности дети, которые раз в год принимали участие здесь в празднике.

Уолдо не раз слышал, как от рассказчика, так и от остальных про бредовые мысли Реджи о том, что некий меняет прошлое для непонятных целей. В его воображении это и есть причина его редких, но отчётливых и долгих дежавю. Ему кажется, что этот момент уже был, потому что он и правда был, но его стёрли, а в момент дежавю, когда происходит идентичные действия, он вспоминает и возвращается на первоначальный путь своей жизни, не изменённый. Также на этого «некого» существа он скидывает и те грехи, по которым он считает, что какие-то моменты в жизни ему навязаны, которых не было в его первоначальной жизни. Когда его просят привести доказательство, то он постоянно говорит – «Солдат из-за сонной планеты». Никто не знает, что это значит, а он не объясняет. И всё же, для него эта фраза, как научный канон.

– Боже мой, как я уже устал уворачиваться от зубов собаки дяди Сэма. – Ворчал Реджи, вспоминая утро по дороге на стадион.

Уолдо слышал его одним ухом. Этим утром он проснулся, словно вовсе не спал. Он редко видел сны, а когда видел, то сразу несколько. В первом сне принцесса серого ада снова предала его, но в этот раз не обняла, а вонзила меч Уолду в горло через рот. Во втором сне ворон его хватает и спокойно уносит его к человеку в чёрном капюшоне. Эти сны быстро заканчиваются, буквально только начавшись, но третий сон по тяжести его сюжета длился намного дольше. В этом сне Уолдо никак не мог убежать от охотника, который гонялся за ним в сером аду. Весь в окровавленном железе, его шаг равнялся пяти шагам Уолда, погоня за которым не прекращалась до его падения с кровати.