Владимир Атомный - Бастион: Имперская стража

– Если я посчитала нужным назначить тебя председателем – значит так было нужно. Если кто-то будет против, то пусть скажет это открыто, и каждому я смогу ответить. Единственный человек, решение которого изменит моё – это ты, Матус. Я хорошо понимаю, что прошу взять на плечи ответственность, но обещаю, что буду помогать изо всех сил.

Меня снова захватил шторм чувств и эмоций. Подобно лоскутку ткани, я раздираем ими. Переполнен восхищением и болью из-за жгучего стремления порадовать Веронику, быть ей полезным. На волну её чувств, хочу ответить цунами своих. Как тогда с Валентиной – пусть вся Вселенная вздрогнет от их силы!

– Пусть будет, как ты хочешь… вернее, я хочу, Вероника, чтобы было, как ты просишь.

– Спасибо, Матус, – выдохнула она.

Нашу зрительную медитацию прервал сигнал начала занятий. Всё понимая, мы рассмеялись и вместе отправились постигать науки.

– Рыжик, пошли кушать! – донеслось в открытую дверь.

– Иду, мам! – крикнул я, хмуро наблюдая, как в соседнем доме бесятся близняшки.

Огромный мир, огромная Империя… вся эта идиллия теперь под угрозой и причина тому – я. Как же так могло получится-то?! Неужели надо было изначально спрятаться в раковину мирной жизни и не играть в героя? Чёртовы магия и Боги! Хотя…

Вероника, Агния, Валентина и, теперь уже, Люся – моя младшая, – все они часть магического мира. Видимо, это плата за истинное блаженство от их общества.

Отвернувшись от окна, я заглянул в зеркало. Брови крепко сошлись на переносице, а взгляд заметно заострился. Я не узнаю себя. Кажется, что тот рыжий паренёк, недавно надевший форму Бастиона, всё ещё существует во мне, но упрямое отражение показывает красные штрихи шрамов на лице, потяжелевший взгляд. Словно кто-то другой, чёрт возьми! Можно, конечно, сбрить щетину, сжатые и обветренные губы кремом намазать, но прежним мне уже не быть. Даже, если морду максимально сделаю похожей на прошлую.

Критически оглядел наряд: брюки вольного стиля и рубашка в клетку. Для встречи с чудесными девушками подойдёт. Всё равно весь гардероб примерно такой же, если не считать престижных ботинок и зонта, подаренных Валентиной.

– Мам…– зашёл я на кухню. Она мерно вершит колдовство над плитой, умудряясь кормить грудью Люську. – К нам едут гости. Вероника, Валентина и Агния.

Мама посмотрела на меня, как на безнадёжность в квадрате.

– Иди сюда, рыжий ты негодник! Хоть за ухо тебя оттаскаю. Чего опять в последний момент предупреждаешь?

Я отдал ухо на растерзание, а сам говорю:

– Это только утром выяснилось. У нас, можно сказать, деловая встреча.

Наученная опытом, мама посерьёзнела и перестала шутливо меня трепать.

– Опять что-то случилось?

Я взбодрился, и с лучащейся улыбкой отвечаю:

– Это по учёбе, не переживай. Забыл, просто, сказать, что скоро стану председателем.

– Где? – растерялась мама.

– В Бастионе, мам. Вместо Вероники.

– Ивер! – воскликнула она в сердцах. – Что за сына ты породил на свет? Почему он такой ветроголовый?

– Ты хотела сказать “пустоголовый”? – со смехом проговорил он, оторвавшись от экранов. В гостиной теперь рабочий кабинет папы.

– Ты слышал, что вещает эта рыжая голова?! Он стал председателем лучшей школы в Симфонии и забыл об этом нам рассказать.

– Ну, ма-а-ам!..

– Дать бы тебе крепкого подзатыльника, Матус, – посмотрела большими глазами мама.

Я улыбнулся и подошёл к ней.

– Прощения просим. Просто столько всего происходит, что иногда теряюсь в мыслях.

Мы обнялись, тут же с умилением взглянув в ясные глазки Люсеньки. Она с рождения необычная – спокойная, кушает и спит без лишних нервных затрат со стороны родителей. Но пуще всего сигнализируют о её сущности радужные глаза. На это диво и красоту можно любоваться сколько угодно, а девочка отвечает столь же любопытным взором. Мама даже немного нервничала из-за этого. Я же был самым обычным: трудные роды, бессонные ночи и попытки накормить. А вот Люся маму даже пугала. Я рассказал об этом Веронике, и они поговорили. С тех пор любовь к дочери зацвела с большей силой.

Завтракать сели, конечно, только с приездом двух роскошных автомобилей. В качестве искупления вины, я метался по кухне до самого этого момента, но зато мама со спокойной душой пошла встречать гостей.

– Великие Боги, да что же это такое! – воскликнула она на крыльце. – Какие же вы все прекрасные. Идите сюда, конфеточки! Простите мою сентиментальность, Принцесса!

В холодных сумерках утра она нежно обняла каждую из девушек. Я полностью согласен, что они напоминают букет цветов. Да не обычных, а словно бы таких, про какие сложены сказки: морозная красота Вероники, огонь роскоши и шика Валентины, а за ними робкая, но покоряющая сердца умилительная нежность Агнии. Взор каждой из них для меня подарок и глоток божественного нектара.

– Вам можно, Ансельма, – посмотрела на неё Валентина. Я ещё шире улыбнулся, наблюдая какой миниатюрной выглядит слегка располневшая мама рядом с дочерью Императора, но при этом при всём Валентина не выглядит грубой, она чарующе прекрасна.

– Спасибо, рыжее ты моё солнышко! – воскликнула мама, снова обнимая девушку. – Что за прекрасные волосы у тебя, такие приятные и богатые. Настоящая Принцесса нашей прекрасной Империи. Скажи же, сынок?

– Мама!

– А что, разве я не заслуживаю твоего комплимента? – тут же отозвалась Валентина.

Я с надеждой посмотрел на Веронику, но её ситуация только забавляет. Что же, сами напросились:

– Разве можно говорить о комплиментах, когда счастье каждого подданного Симфонии в том, чтобы служить тебе и падать ниц в надежде получить лучик внимания? Я сковал свой ум стальными цепями, чтобы ненароком не подумать лишнего, когда вспоминаю о твоей красоте и величии.

Рыжеволосая ведьма, приложив ладошку ко рту, заливисто рассмеялась, чем собрала улыбки и с наших лиц. Я поймал многозначительный взгляд от Вероники, а мама только головой покачала.

– Ты, конечно, красиво сказал, – выступила вперёд Агния, – только не совсем понятно, что имел в виду под словами “не подумать лишнего”? М-м?

Нас пуще прежнего разобрал смех. И умиление, конечно. С тёплой улыбкой, отвечаю:

– Когда думаешь о Принцессе, то только те мысли можно считать допустимыми, что продиктованы самыми высокими порывами. Остальное уже лишнее.

– Теперь понятно, – осветилась Агния, и если у кого-то была тяжесть на сердце, то тут же растаяла, как снег на солнце.

– Так, господа хорошие, – по-доброму начал папа, выйдя в прихожую, – вы или заходите, или на улице беседуйте, а вот муниципальное тепло из дома выветривать не надо.

– Ой, точно! – всполошилась мама. – Давайте, детки, проходите скорее. Какие миленькие у тебя ботиночки, Агния! Подскажи, где нашла такие…