Юрий Гридасов - Вишенка на торте

– Заходи брат. У меня сегодня праздник, удалось существенно заработать (только не спрашивай где и как, но никакого криминала). Мы с тобой сегодня идём в ночной клуб как свободные люди потому, что не знаю, будет ли у нас потом такая возможность. Грядут большие перемены.

– Ты чо, брат, пошел в разнос? Откуда филки? Ещё несколько дней назад тебе не на что было купить продуктов на свой день рождения, а сегодня ты предлагаешь шикануть?

– Наши материальные проблемы теперь закончились, брат. В воскресенье мы с тобой попробуем добраться до одного клада. Вот смотри: карта Самары, Хлебная Площадь, Гериатрическая больница корпус 1. А вот в углу видишь круглая башенка. Там вход в подземелье. Есть самарская легенда о кладе Скрипки – это до революции был знаменитый бильярдный игрок – непревзойдённый мастер. Он ходил одетым как оборванец, но, фактически, был миллионером. Играл с богатыми купцами в бильярд и никогда не проигрывал. Жил где-то на улице Панской (Теперь Ленинградская) а после его смерти никто не смог найти схрон с его сокровищами. Так, что сегодня мы с тобой отдыхаем, а с воскресенья начнём новую жизнь.

Время до вечера пролетело незаметно. Мы с Юджином несколько раз чай-кофейничали с сытными бутербродами, покрытыми сырокопчёной колбаской и красной рыбкой. Да хохмили, обсуждая предстоящий спуск. Неожиданно для меня брат оказался весьма осведомлён о технике диггерства и необходимом снаряжении. Всё, что я приобрел, было проверено и одобрено.

И вот мы на такси примчались к ночному клубу «По ту сторону». Оказался ничего так – приличный клуб, не из дешевых. Приятная обстановка, нормальная публика – молодежь веселится, но не видно укуренных или обдолбанных и не пахнет травкой. То, что надо. Часа два мы с Юджином оттягивались под приятную музыку.

Конечно, позволили себе по маленькому дринку вискарика. Виски оказался не бодяженный, приятный на вкус и, как положено, погрузил нас в нирвану приятного настроения. В клубе было довольно мирно: никто из отдыхающих не гоношился, и не стремился показать свою крутость. В общем было то, что доктор прописал… Ну и конечно девушки…

Нас с братом трудно было не заметить: два молодых прилично одетых парня со спортивными фигурами. Поэтому девушки из тусовки активно стреляли глазами в нашем направлении. А вот одна из них точно попала в меня кумулятивным взглядом больших, абсолютно изумрудных глаз. Причём её радужка даже в обстановке притемненного танцпола иногда под бегающими зеркальными зайчиками вспыхивала изумрудными огоньками.

Я пританцевался к ней поближе. Ух, как пластично она движет своей изумительной фигуркой. Пластика кошечки. Ну, абсолютно всё на месте: там, где нужно, округлые выпуклости на 3 номера, аккуратненькая попка как крутое яйцо, правильное милое личико и осмысленный заинтересованный взгляд, без обычной спесивости или волоокой поволоки.

Я сражён. Танцевали с ней парочкой. Так приятно было ощущать под ладонями её упругое тело, переливающееся движение её мышц и теплоту кожи. На мой взгляд, в её фигуре не было абсолютно ничего лишнего. Особенно мне нравится её причёска тёмные густые длинные волосы, уложены в пучок, открывая изящный затылок. (Теперь не люблю короткие стрижки у девушек).

Приятна была и гармоничная синхронность наших движений. Её тело будто чувствовало каждое движение моего и откликалось. Кровь внутри меня уже закипала, носик чайника выпрямился и штанина стала тесновата. А она ощущала это прикосновением бедра и лишь шаловливо проказливо улыбалась. И ещё запах – от неё почти неуловимо пахло чем-то совершенно неземным и приятным.

В итоге я пригласил Вику (так оказалось её зовут) и её подружку Милу за наш столик. Отдых сразу приобрёл очарование и особый шарм. Нравится мне эта процедура – вхождение в знакомство. Возможно потому, что не вызывает у меня никаких затруднений.

Сидели, неторопливо тянули коктейли, непринуждённо болтали (насколько позволяла музыка). Вика рассказала, что им с Милой по 19 лет и обе они учатся на филологическом факультете университета. Осенью пойдут на третий курс. Сама Вика из Ебурга (родители там и живут), а здесь она живёт у родной тётки – сестры её матери. А Мила – местная.

Мы с Юджином были уже достаточно разогреты и подготовлены, чтобы перевести общение в более интимную плоскость. Я предложил девчонкам поехать куда-нибудь в приличный тихий ресторанчик, чтобы пообщаться в более спокойной обстановке. Но, неожиданно Вика категорически отказалась, под предлогом строгого надзора тётки.

А главной причиной она объяснила, что мы пока недостаточно знакомы, чтобы принимать от нас дорогое угощение, которое может способствовать возникновению у нас обоснованности претензий на что-то большее. Мила её поддержала, и через несколько минут они уехали на такси. Телефонами мы обменяться не смогли: Вика сказала, что она фаталистка: если суждено, то встретимся ещё обязательно, а, если не встретимся – стало быть, не судьба.

М-да. Вот такой облом вечерних надежд. Настроения искать одноразовых «ДАМ» совершенно не было. И мы тоже уехали по домам.

Вот же заноза – все эти дни, мои мысли крутились вокруг того вечера в ночном клубе. И раньше у меня было много подружек, но ни одна из них так не цепляла моего воображения. Вика представлялась мне совершенством – воплощением моей мечты о любимой девушке. Брюнетка с изумрудными глазами, эдакий живчик с идеальной фигурой и совершенно не испорчена жеманством или уловками охотниц за буратинами.

Как бы её отыскать? Обращаться за помощью к Элли я почему-то пока не хотел. Хотя уверен: для неё это не составило бы никакой проблемы. Ладно. Вернусь к этому позже.

Дед никогда не называл меня шлемазлом, хотя, на самом деле, может быть это еврейское слово именно обо мне. А вот отчим задолбал меня своими придирками и вместо того, чтобы научить чему-либо, иногда до пронзительных скандалов чмырил и хаял меня. Я вырос действительно неумехой в отношении всего, что не касается компьютеров.

Биологический папашка исчез из моей жизни, когда мне едва исполнилось год от рождения. Женское воспитание может испортить парня даже при наличии доброй наследственности. А у меня и биологический был чистым шлемазлом. Так, что к 20 годам я представлял собой жидковатый стюдень, мало приспособленный к самостоятельной жизни.

Когда пришло время идти служить в армию, матушка стремилась отмазать меня хоть каким-нибудь способом. И лишь дед настаивал: пусть отслужит, там из него мужчину сделают. Сам я не горел желанием служить. Но, отслужив, понял, что это точно было нужно. За время службы моё восприятие мира значительно поменялось.