Ольга Пашнина - Академия смертей. Ученье – свет, неученье – смерть!

– Смотрите, Мор идет! – проскрипела Клото. – А чего это тебя дома не видно?

Я не удержалась, сделала едва заметное движение рукой, и спиннер, который мойра слишком сильно раскрутила, сорвался с пальца и прилетел ей в глаз. Под всеобщую шумиху я заскочила в лифт и унеслась в мир смертных.

Теплый душ… Горячая ванна… Огненный чай… Адское пламя… О чем бы еще подумать, чтобы согреться? Мерзость какая, эта золотая осень в мире смертных!

Выскочила туда, как была. Пока ждала маршрутку, еще и ливень обрушился. Вымокла, как выхухоль из книжки о муми-троллях, начала чихать и, кажется, размазала тушь. Хорошо хоть, я была невидимой, а маршрутка – пустой.

Мрачно хлюпнула носом в надежде, что капля на его кончике исчезнет. Апчхи! Ну папа, опять эпидемию гриппа по графику пустил. Вот специально его при встрече обниму и даже поцелую. Чтобы на своей шкуре испытал всю прелесть простуды. Единственное утешение, что в кармане пиджака нашлась конфетка с ментолом. Хоть горло драть перестанет.

Как будто мне было мало: когда я вышла из маршрутки, она окатила меня грязной водой.

– Все, я иду сеять смерть!

М-да-а-а, если бы я не чувствовала магию, то решила бы, что время здесь замерло. Местный Дом культуры олицетворял этой самой культуры упадок. Полностью стеклянные двери с латунной полосой внизу, которая отполирована до блеска тысячами ног, мрамор, витражи и кадки с монстерами. Интерьер, модный три десятилетия назад и тогда же выглядевший новым. Сейчас, если бы не яркий электрический свет и изредка проходившие люди, можно было устраивать постапокалиптические фотосеты.

Надо же, сюда еще детей водят! Хорошо, что я невидима и могу вжаться в стену, прячась от группы дошколят. Те бежали с кружка рисования, размахивая альбомами с невысохшими гуашными каляками, грозя раскрасить встречных людей в интересные дизайнерские принты.

Вот как администрация догадалась сдать зал по соседству сектанту? Зло победило добро с помощью бабла?

Дверь открылась бесшумно и так же тихо закрылась.

А зал был полон… У меня возникло чувство дежавю. Толпа народа… и я, летящая на всех парах к сцене. Злость придавала скорости.

Сектант по имени Анастас выглядел как самый честный и позитивный человек на свете. Светловолосый, кудрявый, улыбчивый – а он с момента нашей встречи явно изменился в лучшую сторону. Да и с улицы перешел в Дом культуры. Даже совестно стало, что я сначала решила его угрохать, а потом уже изучать.

Вот что в этом патлатом нечто в сари привлекает людей? И главное, что в нем находят женщины? Вот и сейчас вокруг него на сцене крутилась блондинистая стерлядь. Даже прицелиться для удара не давала! Весь обзор закрывали золотистые волосы и филей… обтянутый голубеньким сарафаном. Она то поправляла микрофон, то подавала водичку, то убирала волосы от лица. Да уйди с линии огня!

Наконец мне надоело ждать, и я замахнулась. Чтобы через секунду моя коса со звоном встретилась… С резным посохом жизни?

Только сейчас до меня дошло, что блондинка была не на смертном уровне, а на уровне смертей. А блондинка и жизнь – это…

– София!

– Джульетта!

Я перехватила косу и попыталась обманным маневром освободить ее от сцепки с посохом Софии. Но мой план разгадали, и коса опять с противным скрежетом проехалась по дереву. А самое обидное, что даже царапины на резном оружии жизни не останется. Плавали, знаем. Я пыталась на первом курсе нацарапать свое честное мнение о сестре на тогда еще казенном посохе с инвентарным номером, наклеенным простым скотчем.

– Привет, неудачница! – с милым оскалом поприветствовала меня двоюродная сестренка.

– Здравствуй… мандибула, – ничего достойного в голову не пришло, и я обозвала ее латинским названием нижней челюсти. Звучало обидно.

– Сама такая! – по-детски окрысилась София, подтвердив, что анатомию она не учила.

А в следующий момент я получила посохом по лбу. Нецензурно ругнувшись, отступила на шаг, чтобы в следующее мгновение ударить древком по пальцам противницы.

– Что ты здесь забыла? – язвительно пропищала Софи. – Я думала, после прошлогоднего фиаско твой максимум – позировать для упаковки тараканьего яда.

– Надеешься, по блату подкину тебе упаковочку, чтобы жителей твоего мозга вывести? – парировала я.

Следующий удар в голову я отвела и, ловко прокрутив косу, намертво заклинила ее за элемент резьбы на посохе. Хоть я теперь без оружия, но жизнь тоже не сможет меня колотить своей дубиной, а в рукопашном, как показала практика, я ей надеру задницу.

– Выдра мокрая!

– Толстозадый дирижабль!

– Ну и что ты тут делаешь? – спросила я.

– Пишу научную работу! – отчеканила сестричка.

– Какое совпадение, а я диплом. Поэтому будь любезна, дай мне забрать душу!

– Размечталась! – сквозь зубы процедила она. – Это мое! Ты и наука – вещи несовместимые!

Вот не запрети папа мне пользоваться магией, я бы уже сейчас выполнила его задание и попивала какао с зефирками.

С сожалением окинула взглядом осветительную конструкцию над головой сектанта. Ну почему я, как консерватор, не признаю такое оружие жнецов, как серп? Метнул – и готово, потом еще молотом добил. Нет, понты дороже денег, дочь всадника будет работать, как папа – косой.

Из состояния задумчивости меня вывело аккуратное интеллигентное покашливание. И уж вовсе добил вкрадчивый вопрос со стороны сцены:

– Девушка, извините, пожалуйста, не желаете ли дунуть?

– Что?! – хором удивились мы с Софи.

Сектант, скромно ковыряя ножкой пол, протягивал мне небольшую потертую духовую трубу.

– Н-нет, спасибо, – осторожно ответила я. – А вам зачем?

– Я вижу в вас избранную! – торжественно объявил Анастас. – Сыграйте на ней, и да начнется апокалипсис на этой планете!

Я скептически осмотрела трубу. Ну, скажем, не апокалипсис, а инфаркт. И не на планете, а у тебя.

– Куда?! – схватила я подол сарафана Софии, когда та метнулась к сектанту.

Но тут сестричка совершила подлянку и, взмахнув рукой в сторону пожарной тревоги, врубила ее. Мне-то было плевать, я пожаров не боюсь. А вот пропагандирующий бессмертие стартанул первым. И вслед за ним зал быстро опустел. На месте зрителей я бы потребовала деньги обратно.

В растерянности я оглядела пустое помещение, чисто на автомате наматывая голубой шифон на кулак. С негодующим возгласом ткань вырвали:

– Ты мне кандидатскую сорвала!

София с отвращением рассматривала измочаленную тряпку, некогда бывшую ее платьем.

– И романтический ужин!

– А ты разве не замужем? – хмыкнула я.

– Ужин с мужем! Дура! – Сестренка гаденько улыбнулась. – Впрочем, тебе не понять. Даже смертный от тебя слинял, ходят слухи. Ставлю посох, что ты еще немного походишь в девках, а потом папочка попросит своего старого друга на тебе жениться. Из жалости!