Александр Башибузук - Хроники Горана. Ловчий

А вот определить по облику род занятий девушки я так и не смог. Ясно, что далеко не бедна, а вот большего, увы, не скажешь. Дело в том, что, несмотря на царившее в этом мире Средневековье, подобное где-то двенадцатому-тринадцатому веку в моем прошлом мире, конечно, с поправкой на переполнявшую Упорядоченный магию, женщины чувствуют здесь себя не в пример вольготней. И это еще мягко сказано. Тут даже странствующие воинствующие монашки присутствуют, и девы в княжеских дружинах с наемными ватагами наравне с мужиками служат. Так что штаны и сапоги вместо платья – совсем не показатель.

– Чего изволите, ваша милость? – Возле стола мгновенно возник сам хозяин заведения, бородатый крепыш с лысым черепом, украшенным жуткими шрамами.

Ольгерд, так звали хозяина «Петухов», в прошлом руководил своей ватагой, отличался суровым нравом и прекрасно знал себе цену, не жалуя даже бояр, так что подобная расторопность могла свидетельствовать только о том, что он был прекрасно осведомлен о платежеспособности клиента. Или… или что-то знал. Что-то, позволяющее относиться с таким неслыханным для него уважением. Вон и пройдоха Варрава, когда она мимо него проходила, подскочил с поклоном, словно ужаленный в гузно. Явно непроста девуля.

«Может, ты боярыня? Или чародейка? – про себя предположил я, рассматривая девушку. – Тогда почему остановилась в «Петухах»? Ведь явно не по рангу заведение. В Добренце есть и пошикарнее. Хотя этот момент легко объясняется. Позавчера Добренец изволил посетить сам великий князь Лепель со свитой, так что сюда съехалось все боярство Жмудии, плотно оккупировав все более-менее приличные заведения. А этой места не хватило, поэтому и разместилась не по чину…»

– Великоградской тройной перцовки, меда и заедок, – небрежно бросила дева Ольгерду. – Всего поболе, и маринованных миног не забудь.

– Сей момент будет исполнено! – Кабатчик склонился в вежливом поклоне, а потом, понизив голос, предложил: – Может, перейдете в приватный кабинет?

– Нет, останусь здесь, – категорично отрезала девушка, давая понять хозяину, что разговор окончен, потом перевела взгляд на меня, неожиданно приветливо улыбнулась и заявила: – Ну что, воин, будем знакомится? Я Таисия из Крутогор. Боярская дочка. Наполовину славена, наполовину валашка. Сражаюсь за деньги. Вот отдохнуть от дел прибыла. Да поразвлечься хорошенько.

– Горан из Переполья, – в свою очередь представился я. И, проклиная местный обычай, обязывающий сообщать при знакомстве свой род занятий и народность, добавил: – Чистый словен. Принадлежу к цеху прознатчиков.

Таисия кивнула, потом прижала руку к груди и с уважением сказала:

– С открытым сердцем приглашаю тебя, Горан из Переполья, разломить со мною хлеб!

Вот тут я немного призадумался. Дева у меня никакого отторжения не вызывает, даже совсем наоборот, к тому же в Серединных землях, не говоря уже об островах, почти напрочь отсутствуют гендерные условности: так что я без всякого ущерба для своей чести могу принять предложение, даже если стол будет оплачивать она. Впрочем, посильную лепту в застолье мне никто не запрещает внести. Уже для поддержки собственного гонора. М-да… Конечно, никто, кроме моей мошны. А в ней осталось всего четыре алтына с небольшим. Ладно, почему бы и нет, пропетляю как-нить. Опять же она наемница, так что в процессе можно будет разузнать о нюансах профессии.

– С открытым сердцем принимаю твое предложение, Таисия из Крутогор… – Отбросив сомнения, я произнес ответную формулу.

Как раз подоспел Ольгерд с подавальщицами. Стол, как по мановению волшебной палочки, стал заполняться яствами. Пластанный ломтями печеный кабаний окорок, огромная сковорода с булькающей жиром яичницей с печенкой, чесноком и травами, колбасы разных сортов, лоханка с упомянутыми миногами, блюда с сырами, рыба, птица, разные морские гады, кувшины с выдержанными медами… Я даже немного оторопел, раздумывая, какую же лепту смогу внести в это изобилие. И пришел к выводу, что не стоит даже пытаться.

В завершение кабатчик лично откупорил покрытый пылью приземистый четырехугольный штоф зеленого стекла и разлил нам по чаркам отливающую янтарем густую жидкость.

Таисия ухватила чарку, встала, плеснула немного на пол, а потом уважительно отсалютовала ею в мою сторону.

– За тебя, прознатчик, и во славу твоего дела! – И махом вылила огневицу в себя. Совсем по-мужски крякнула и с выпученными глазами просипела: – Ястри тя в печенку!.. Хорошо пробрала, зараза…

Пришлось не отставать. Великоградская тройная оказалась огненно-крепким пойлом, но с отличным мягким хлебным послевкусием. А под маринованные с какими-то хитрыми травками миноги пошла и вовсе как божий нектар.

– Я тут всегда останавливаюсь, как в городе бываю! – тараторила Таисия. – В гузно остальные кабаки. Опять же никто лучше Ольгерда миног не маринует. И Козюле моей здесь нравится. Конюхи обходительные и ласковые к лошадкам. Ну, еще разок вздрогнем… За павших и на погибель ворогам!!! Уфф, етить…

Либо огневица так воздействовала, либо моя новая знакомая просто любила поговорить, но язык у нее не останавливался. Но, как ни странно, умудрялась даже полусловом не обмолвиться о своих делах, а вот меня как раз прощупывать не забывала.

– Слыхала я, что некий прознатчик работал здесь по одной румийке, дочери посла Румии. Не ты ли?..

– Не я.

– А Кандида Носатого, прознатчика из Кесарии, не знаешь?

– Нет.

– Ну и ладно. Наливай…

Честно сказать, меня этот момент немного насторожил, но особого значения я ему не придал. Обычные застольные разговоры обо всем и ни о чем. Мало ли что. Опять же пускай выспрашивает, язык за зубами я держать умею.

На улице стало вечереть, в харчевню набилось народу, как селедки в бочку, вовсю наяривали музыканты, извлекая из своих немудрящих инструментов настоящую какофонию, а у нас уже показывал донышко второй штоф. Да и яств пошла третья перемена.

Надо сказать, что Таисия оказалась довольно приятной собутыльницей. Веселой и простой, остроумной и разговорчивой. И душевной. Мы говорили о лошадях, оружии, битвах, чудовищах, поединках, и знаете, мне даже стало казаться, что, несмотря на самый что ни на есть женский вид Таисии, я беседую с мужчиной. Со своим в доску парнем. В ней даже стала проявляться некая брутальность, присущая только мужикам. Так что я особо не удивился, когда принявшая изрядно на грудь воительница изъявила желание пройтись по бабам. Так и сказала:

– Пора по бабам, Горан, ибо в брюхо больше ничего не лезет. Знаю я тут одно заведеньице. Счас еще по одной накатим, отольем и…

Огневица уже здорово играла в башке, так что… Конечно же я не отказался. По бабам так по бабам. Хоть и с девкой. Знаете, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Ох и удивительный этот мир. Любо мне здесь. Ей-ей, любо!