Альфия Камалова - Упавшие с небес. Книга первая

– Уж не хочешь ли ты отыграться на мне за те моменты бессилия?

– Да! – с мрачным лицом, без тени улыбки произнес Демон Димон. – Это будет жестокая месть! Я давно ждал этого момента…

Инзаэль недоуменно уставилась в его глаза. Но ничего похожего на розыгрыш в них не увидела, напротив, из самой глубины его карих глаз прорвалось какое-то красноватое злобное свечение.

– Ты шутишь?… – осипшим голосом спросила она, сама не ожидая от себя такой странной реакции. Во рту стало сухо, а ладони внезапно стали влажными…

– Ты мне за все ответишь… – прошипел вдруг бывший эйтран, пронзая девушку тяжелым неподвижным взглядом. В тот же миг на запястьях и щиколотках Инзы появились ржавые браслеты, соединенные массивной цепь между собой. – Я посажу тебя в сырой подвал с крысами, буду пытать и морить голодом, – с мстительным злорадством продолжал Демон.

В комнате вдруг стало темно. Большие светлые окна куда-то исчезли. Запахло гнилью и сыростью. Когда глаза привыкли к темноте, Инза увидела, что стоит около узкой деревянной лестницы. Сверху пробивался свет. Она подняла голову и увидела светлый контур вокруг темного квадрата. Похоже, это была крышка от того подвала, про который только что говорил Дмитрий. Она ухватилась за перила и, приволакивая скованные кандалами ноги, попыталась подняться вверх. С трудом одолев пару ступенек, девушка с силой рванула ногу к себе и с криком полетела вниз. Нога саднила, видимо браслет ободрал кожу на ноге. Нащупав рукою цепь, Инза подергала ее, чтобы вырвать из места прикрепления, но та не поддавалась. Девушка разглядела, что вериги были прикованы к стене. С чувством полной беспомощности она легла на спину, чтобы собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Глубоко выдохнув, бывшая ангелица прикрыла глаза и постаралась расслабиться… И тут кто-то дернул ее за волосы… и острые коготки, быстро вкарабкались ей на голову, и царапая кожу побежали по ее лицу. С истошным визгом узница схватила это существо за спинку и брезгливо отшвырнула. Еще одна такая же тварь, щекоча усами, стала обнюхивать ей ноги. Другая забралась на живот. С чувством отвращения девушка дернула ногой, зазвенев цепями, и опираясь на руки, села. Что-то липкое и противное тут же облепило ей глаза, и мохнатое существо, быстро суча шершавыми лапками, поползло по ее щеке. Взвизгнув, девушка замотала головой и шарахнулась в сторону. Тонкая струйка света, бьющая из щели сверху, высветила огромного паука, висящего на нитке своей паутины. И тут крышка подземелья со скрипом откинулась… От яркого потока света, ударившего по глазам, Инза зажмурилась и наклонив голову, закрыла лицо руками…

Осторожно открыв глаза, первое, что увидела девушка – свои собственные колени, прикрытые белым шелком платья. Она сидела в кресле с ногами, а над ней, едва удерживая смех, стоял Дмитрий. Подняв на него измученные глаза, Инза схватила со стола вазу со цветами и яростно запустила в него.

– Ты! Это ты все устроил! Это же магия! Морок! – кричала она, не сумев удержать брызнувшие из глаз слезы…

Дмитрий изловчился поймать эту вазу и осторожно убрал ее от девушки подальше.

– Тихо, тихо, тихо… Все в порядке… Ты вернулась домой… здесь тепло, сухо и совсем безопасно, – поспешил он успокоить вчерашнего эйтрана.

Инзе удалось быстро взять себя в руки, и теперь она с холодной усмешкой смотрела на недавнего коллегу.

– Это что месть? Ты теперь всегда будешь издеваться надо мной? Ведь я теперь человек и не могу тебе противостоять.

– Ну что ты? Какая еще месть? – на губах Димона снова нарисовалась его фирменная улыбка от Лукавого. – Просто я в своем амплуа помогаю бывшему ангелу постигать все проявления человеческих чувств. В своей прежней ипостаси ты ведь никогда не испытывала такого чувства, не так ли? Так знай, это был страх.

Алиса столкнулась с ним у входа в магазин. Он придержал дверь, пропуская ее, и пошел следом. Девушка набирала в корзину продукты: сыр, сметану, сосиски, банку кофе – и все время чувствовала направленный на нее сквозь череду проходящих людей долгий и внимательный взгляд. Вначале ей было не по себе, и она скованно озиралась по сторонам. А потом Алисе даже понравилась эта игра, тем более, ничего подозрительного и отталкивающего в его внешности не было. Он было довольно хорош собой: темные волнистые волосы, лицо холодное, аристократическое, с легким налетом скуки, которое, впрочем, отнюдь не портило его. «В нем что-то есть от поэта Серебряного века, – подумала Алиса, поскольку сама обожала искусство той поры. – Ему бы подошел смокинг с кружевным жабо», – девушка взглядом поискала его в толпе покупателей, но не нашла, видимо, он уже ушел.

Шагая по Солнечному бульвару в сторону дома, она вернулась к мыслям о поэтах рубежа веков.

«Современники уже так не пишут, – думала она. – И даже чувствуют иначе. Сейчас не модно выплескивать сильные и яркие эмоции. Психология не та. Когда-то, двести лет назад, один поэт с искренней верой в свое поколение взывал: «Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы!» А ведь скажи такое в наше время, тебя засмеют и спросят: не из дурки ли ты. Сейчас все отравлены скептицизмом. Отыскать человека, по-настоящему благородного, бескорыстного и самоотверженного, в наши дни практически невозможно. В эпоху индивидуализма, где каждый сам за себя, никто из друзей-приятелей за тебя душу рвать не будет. А если ты грезишь о чем-то прекрасном и возвышенном – ты дура, оторванная от жизни (космическая, как у нас в универе говорят) или с луны свалилась».

В стихах, которые Алиса почитывает в соцсетях, наряду с отчужденностью, преобладают депрессивные интонации человека, живущего в хмуром и холодном мире. Соблюдать правила стихосложения, ритм и рифму сейчас не принято. Вирши выкладываются не столбиком, как это было в прошлом веке, а сплошными текстовыми потоками, в которых нет ни прописных букв, ни знаков препинания, отделяющих одно предложение от другого.

«Но ведь поэты Серебряного века тоже испытывали глубокое разочарование в настоящем… Но все равно, несмотря на грусть и меланхолию, они устремлялись в Космос Духа – именно там они искали очарование высшей красотой, которая на земле уже не нужна (Этот символ Отверженной Красоты, который с щемящей печалью покидает мир людей изобразил Михаил Врубель в картине «Царевна-Лебедь»).

Возможно, я романтизирую прошлое… Но так хочется хоть на несколько минут оказаться в минувшем времени…» – Алиса представила себя в начале двадцатого столетия: с подружкой-курсисткой она шла по тротуару Невского проспекта. На них – маленькие шляпки «шантеклер» с фазаньим пером, а лица прикрыты темной вуалью (как и подобало быть даме Прекрасной Эпохи). А вокруг под руку со своими кавалерами не спеша прогуливаются Таинственные Незнакомки в умопомрачительных широкополых шляпах, украшенных бантами, шарфами или, как в стихотворениях Блока, страусиными перьями…