Артур Раин - Город тысячи зеркал 2. Фалькон

– Стела героев, – негромко сказала Фелисия. – Те, кому посчастливилось найти фатумлимор, здесь увековечены.

Заинтересованный Элемрос подошел поближе и только тогда рассмотрел, что стела вовсе не монолитно-черная. В глубине этой тьмы время от времени загорались маленькие разноцветные огоньки, немного напоминавшие елочную гирлянду. Этот неторопливый медитативный свет походил еще и на танец светлячков в ночном небе.

– Все те, кто прошел церемонию отражения загораются в глубине этой стелы, – сказала Фелисия, осторожно прикасаясь к черной поверхности. – Свет Ваа Лимор, который пробуждается в душе каждого призванного продолжает гореть там, в этом бесконечном космосе. Приглядись…

Элемрос присмотрелся и увидел, что некоторые из огоньков светят намного ярче. Примерно так выглядят созвездия на нашем с вами небе.

– Эта – камень Роримеля, – прошептала Фелисия, показывая на морозно-синюю звездочку на самом верху стелы, – железного ангела, создавшего величайшую технику фехтования и построившего Первую кузню. Если бы не он, проигранных битв со злом было бы несоизмеримо больше… Этот изумрудный огонек Синтии Марибель, единственной бастерии, получившей второй фатумлимор. Первый открыл, что она – бастерия, и однажды, во время очередного путешествия, когда Синтия искала своего призванного и никак не могла найти, она вдруг поняла, что тропу на сей раз она должна открыть только для себя. После этого Синтия снова прошла церемонию отражения, стала Первопроходцем и нашла великое множество миров и при ней число призванных увеличилось вдвое, а значит и света в холодной пустоте космоса стало в два раза больше.

Фелисия внимательно посмотрела на завороженно смотрящего в глубины стелы Элемроса.

– Это стела призванных, хоть все и называют ее “стела героев”, – серьезно сказала она. – Свет каждого призванного горит в ее глубинах, ну а свет героев просто горит в ней особенно ярко. Ты нашел фатумлимор и как знать, может быть и твой свет когда-нибудь загорится на этом черном небе ярче других.

Фел подошла к Элемросу и взяла его руки в свои.

– Ты уйдешь отсюда и забудешь и меня и Илорию и Ламбриля и все, что видел здесь, но этот город, и все, кто приходят в него всегда смогут увидеть твой свет и обрести надежду на то, что никакая тьма не бывает непроглядной.

– Так тому и быть, – прошептал Элемрос, чувствуя, как сильно сжимается сердце. – Может и к лучшему будет забыть тех, кого можешь больше никогда не увидеть.

Руки Фелисии едва заметно вздрогнули, однако она ничего не сказала.

Сказал Ламбриль, вышедший из-за стелы. У Элемроса закралось смутное подозрение, что Ламбриль стоял там все это время, выжидая подходящего момента.

– Церемония отражения раздует пламя – ясным, серьезным голосом сказал он, – однако, чтобы огонь вспыхнул, спичка должна сгореть. Пойдем наверх, на дневной этаж, настало время.

– У меня так много вопросов, – взмолился Элемрос. – Можете хотя бы…

– Извини, друг мой, – все так же серьезно сказал Ламбриль. – Мы не даем здесь ответов, мы даем лишь возможность найти их самому.

Голос перевозчика внезапно потерял суровость и Ламбриль рассмеялся, махнув рукой, словно признаваясь в том, что долго хранить серьезность он попросту не в состоянии.

– Давай, один вопрос. Только один! И пойдем наверх.

Ламбриль посмотрел на Элемроса, а тот совершенно растерялся. Представьте, что вдруг вам представилась возможность получить ответ на любой вопрос, вы бы не растерялись?

Поэтому не судите строго, но из песни слов не выкинешь.

– Я вернусь сюда, – спросил Элемрос. – Когда-нибудь?

Ламбриль рассмеялся.

– Ну откуда же мне знать, приятель? – воскликнул он. – Если я смотрю на младенца, я же не могу сказать, кем он станет и куда его приведет выбранный им путь. Ты скоро посмотришься в свое зеркало и тогда и только тогда узнаешь, кто ты и что ты. Куда тебе предстоит идти и что сделать.

Ламбриль положил руку Элемросу на плечо и с легкой улыбкой посмотрел ему в глаза.

– Сегодня ты в каком-то смысле родишься заново, а что из тебя вырастет… посмотрим. Камни озера Лимор не попадают к случайным людям, так что взбодрись. Из бесконечного числа живых существ, населяющих бесконечное число миров у тебя очень хорошие шансы когда-нибудь поселиться здесь и обрести заслуженный мир и покой.

– Как у тех альпийских крестьян? – прямо спросил Элемрос.

Ламбриль погрозил ему пальцем.

– Это уже второй вопрос, а я твердо решил расщедриться только на один ответ.

– Как только поймешь, что делает тебя счастливым, – тихо сказала Фелисия, беря Элемроса за руку, – оно найдется именно здесь, в городе тысячи зеркал, если… когда ты сюда вернешься.

– Ну или в его окрестностях, – подхватил Ламбриль. – Все, все, замолчали. Пора уже начать то, ради чего все здесь собрались.

С этими словами перевозчик устремился вверх по очередной витой лестнице на дневной этаж.

Здесь было тепло, уютно и по-домашнему солнечно. Дневной этаж походил на роскошный бальный зал в каком-нибудь дворце. Сияющий паркетный пол медового цвета, гигантская люстра, свисающая с потолка, украшенного изящной лепниной…

И очень… очень… очень много людей.

Здесь были подростки, дети, несколько взрослых и пара довольно-таки пожилых людей. Все они были разными, разных рас и полов, как и положено, но всех их объединяло одно. Рядом с каждым из них была чрезвычайно миловидная девушка.

– Бастерии со своими призванными, – пробормотал Элемрос, с интересом осматриваясь вокруг. – Вы всегда все такие симпатичные?

– Так уж повелось, – Фелисия дружелюбно кивала направо и налево, отзываясь на приветствия своих… коллег, скажем так. – Думаешь девушки, превращающиеся во время путешествий между мирами в котов, могут выглядеть как-то по-другому?

Элемрос тоже дружелюбно покивал в ответ на уже к нему обращенные приветствия.

– Как видишь, фатумлимор можно найти в любом возрасте, – продолжала тем временем Фел, – но самое интересное здесь другое.

Элемрос посмотрел туда, куда она показывала и увидел огромную колонну из серого камня, рядом с которой неподвижно стояла статуя рыцаря в тяжелых доспехах. Руки его были сложены на груди, а из-под опущенного забрала струился едва заметный свет. Присмотревшись, Элемрос понял, что такие колонны и статуи стояли по всему периметру зала.

– Их двенадцать, – сказала Фел. – Двенадцать колонн и двенадцать фатум-лордов рядом.

– Фатум-лорды – статуи? – удивился Элемрос.

– Статуи? – фыркнула Фел. – Даже не знаю, расскажи своему лорду во время церемонии, может ему даже польстит, что его выправка настолько хороша, что ты принял его за статую.