Рамель Алямшин - Клятва Арвиинца

Казалось, город Солен, столица королевства Тарун, просто дышал этим событием. Ежедневно газеты взрывались новостями, одна сенсационней другой. Скандалы лились рекой, известнейшие кулинары обвиняли конкурентов в краже рецептов и подосланных провокаторах. Везде – на рынках, в трактирах, лавках, в гостиницах, да и просто на улицах – люди горячо, до драки, обсуждали преимущества и недостатки самых разных блюд своих фаворитов.

Признанные кондитерские дома каждое утро проводили дегустации, конкурсы и мастер-классы.

Тим с Ланушем едва поспевали на все мероприятия. Они пробовали все, что удавалось достать. Таких восхитительных пирожных, сладостей и тортов Тим в жизни не едал, но Лануш, тщательно пережевывающий каждый кусочек, редко оставался впечатленным. Чаще он просто надменно усмехался.

Тогда же, на презентации одного из домов, Тим впервые увидел короля Тарунция V, по совместительству главного дегустатора выставки и ее покровителя. Король оказался невероятно толстым человеком – при каждом его шаге жировые складки и внушительный живот так мощно колыхались, что казалось, это и не человек вовсе, а огромный студень, на который навесили побрякушки и завернули в дорогую одежду.

Правду сказать, упитанных людей в этом городе оказалось великое множество. «Хорошего человека должно быть много», – любимая местная поговорка. И соленцы подтверждали ее постоянно. Обедая в трактирах, Тим поражался, сколько еды заказывали горожане – он бы столько и за неделю не осилил.

В последний день выставки Тиму еще раз довелось глянуть на Тарунция V.

На главной соленской площади, на длинном помосте, семнадцать именитых мастеров приготовили свои самые изысканные блюда. Прибывший с большим опозданием король в сопровождении многочисленной свиты степенно, неторопливо, со смакованием попробовал все. И, как и ожидалось, объявил победителем прошлогоднего чемпиона, мастера Маренура.

И вот теперь, забыв все соленские интриги, ребята вновь шагали по дороге.

Они часто делали короткие привалы – Лануш совсем размяк в Солене и никак не мог войти в походный ритм – в первые дни он вообще страдал от одышки.

Еще несколько раз случались задержки по другой причине – когда Лануш улавливал необычный аромат. Тим в такие моменты плюхался на заросшую мелкой ползучей травкой обочину и с интересом наблюдал, как его друг принимался обнюхивать все вокруг. Источником запаха обычно оказывалось какое-нибудь невзрачное растение, которое Лануш потом скрупулезно искал в толстом справочнике трав.

А утром дорога привела ребят к белокаменному мосту.

Здесь протекала Иннолейнен, одна из самых больших рек в Саантаре. В прошлые времена она просто кишела рыбой и каждый день по ней сновало множество промысловых шлюпок. Сейчас, конечно, здесь было пусто, но широкая река продолжала величаво нести свои бесплодные воды.

Потом парни долго шли по дороге мимо высоченных сосен с оранжевыми стволами. Если посмотреть наверх, то там, на фоне голубого неба, верхушки так степенно раскачивались, что казалось, будто они кивали, приветствуя ребят.

Дальше потянулся роскошный кленовый лес.

Неожиданно Лануш прервал молчание. Наморщив лоб, он повернулся к Тиму:

– Слушай, дружище! Я в эти дни много думал… вспоминал. Про то, что случилось возле арки.

Тим приподнял бровь:

– И?

– Меня все время мучает вопрос… как ты понял, что коняка сейчас свалится?

Тим потер пальцем висок. Ого. Так вот в чем дело! И пожал плечами:

– Точно не знаю. Треск… да, кажется, я услышал какой-то треск.

– Нет! не то, – Лануш помотал головой. – Я прокручивал этот момент в голове много раз и точно помню, тогда стояла просто нереальная тишина… будто в пустыне.

Тим нарочито рассмеялся:

– Хе-хе. Ну может, интуиция сработала? Отец всегда говорил, что у меня сильная интуиция.

– Н-да, может быть, может быть. Но тут еще одна закавыка. Помнишь, во что превратилось место вокруг арки?

– Ну да, а что ты имеешь в виду?

– Завалы, дружище, сплошные завалы, до самых цепей. Кроме… двух пятачков. Первый, где упал я, второй, где ты. Камни, можно сказать, обрисовали наши силуэты, я даже понял, как ты лежал.

– Может… просто повезло? – с надеждой спросил Тим.

Лануш с сожалением покачал головой:

– Ема-а-а, дружище! Ну и шутки у тебя… «Повезло»… Разве ты еще не понял, какой я по жизни «удачливый»? Возьми хотя бы эту дурацкую печку!

Тим вздохнул. Похоже, время пришло. Он собрался с духом и только хотел начать говорить, как ветер ударил в лицо сильным запахом гари.

Оба замерли, тревожно переглянувшись.

– Кса, – Тим зыркнул по сторонам, пытаясь понять, откуда несет дымом, – лесного пожара нам еще не хватало!

– Смотри-ка! – Лануш вскинул руку. – Что это… там такое?

Медленно и настороженно ребята двинулись дальше.

Через минуту перед ними открылась странная пустошь.

Ее покрывали широкие, извивающиеся выжженные дорожки, на которых торчали обугленные пеньки. Эти черные полосы так густо опутывали неровную, искромсанную землю, что оставались лишь редкие нетронутые островки, желтеющие клочьями увядшей травы.

Открыто огонь не полыхал, но запах гари здесь особенно сильно шибал по носу – парни аж закашлялись. В воздухе витала серая пелена – что там, впереди, не видать.

– Ема-а-а! Так это ж…

– Кса! Сухмень!

Тим много читал о них, но ему впервые довелось увидеть это своими глазами. Сизая дымка не давала возможности оценить размеры, но Тим помнил, что сухмени обычно тянулись полосами на много миль.

Вдоль края пустоши сиротливо торчал ряд голых обугленных стволов. Дальше стояли деревья хоть и с ветвями, но уже облетевшими, а узкие черные дорожки, как ядовитые змеи, медленно вползали на их стволы. Казалось, они вгрызались в них, впрыскивая смертоносный яд и обрекая на мучительную гибель. Деревья следующей линии, похоже, ждала та же участь – листья на них еще не осыпались, но странным образом побелели и скрутились в тонкие трубочки. Этот лес умирал – его пожирала ужасная болезнь, имя которой – сухмень.

Тим с сомнением всматривался вперед.

Можно, конечно, попробовать напрямую, но вряд ли старина согласится.

Лануш будто прочитал его мысли:

– Даже и не думай! – строго произнес он. – Я знаю, что такое сухмень.

Он поднял увесистый камень и бросил вперед.

Булыжник сперва шлепнулся на крохотную, чудом уцелевшую кочку высохшей травы, а затем неторопливо скатился на черную полосу. Едва он коснулся ее, как сразу задымился. А еще через несколько мгновений с резким щелчком разлетелся на кусочки.

– Ого! Ладно, давай в обход, старина.

– Туда, – Лануш кивнул на едва заметную тропку, поворачивающую направо, – я слышал что-то про мост…