Алина Рейнгард - Бес, смерть и я

И Мериана навсегда останется моей – у способа есть дополнительные плюсы. Потому что как добыть золото и артефакты, дух такой силы, как тот, что у меня на примете, мне уж всяко подскажет.

Фальян чертит круг на чёрном полу чердака. Я сижу, скрестив ноги, подстелив под себя свой любимый чёрный плащ. Опыт поколений показывает, что надевать что бы то ни было во время призыва духов – глупо. Ты и так заключён в собственном теле, а так ещё и тело прячешь. Так что подстелил я плащ чисто из соображений гигиены. Будучи мастером снадобий (пусть даже умеющим работать только по книжкам), книжные правила я хорошо знаю.

Беру из коробки с инвентарём кинжальчик, инкрустированный серебром. Не особо дорогая вещь, зато моя собственная. У учителя был роскошный кинжал, такой подошёл бы Эжену Корибельскому, будь этот мерзавец оккультистом. Но, увы, одно из главных правил гласит: призывающий духа должен пользоваться исключительно своим кинжалом. А учителя с его инструментом и похоронили. Я очень надеялся, что он упустит этот пункт в своей последней воле, и я смогу роскошный нож хотя бы продать, и себе купить приличный, ан нет – таких фактов мой учитель не упускал. Возможно, как раз потому, что был в первую очередь «книжным» оккультистом, а книжники всегда в точности следуют правилам – ну как я со своей аптекой. Полёта мысли и фантазии настоящих талантов нам не хватает.

Кинжалом провожу линию у себя по запястью. Крови вытекает немного – мне вообще очень сложно себя порезать. Если уже порезался случайно, будет хлестать – не остановишь, а если пытаешься порезаться намеренно, сосуды будто бы исчезают. Но вроде получилась толковая царапина, можно капнуть крови в круг. Замечательно.

Встаю на колени перед границей круга. Фальяну велю свернуться – тоже на коленях – так, чтобы голову опустить на пол. Склонённая голова ученика добавляет значимости мастеру. Произношу длинное заклятье – наполовину взятое из книг, наполовину дополнил его сам. Так, например, согласно книгам, призванный дух должен взять ту плату, которую предложит ему колдун. Я же поправил текст: дух может договариваться с колдуном, но на одно наложено строжайшее вето – никто из присутствующих при призыве не может стать пищей для призванного. Так надёжнее. В конце концов, дух, который хочет кушать, может решить, что колдун предлагает в качестве платы себя, раз сам призвал. Или, например, если колдун спит и не может дать духу указание, кого есть, дух может, если не подпитается от колдуна, просто потеряться и раствориться вместо того, чтобы побродить по окрестностям, поискать себе корм. Да, я прекрасно понимаю, что изначальное заклятье не дураки писали, но призыв духов в их случае распространялся именно на краткосрочные визиты. Я же призываю надолго.

Требования у меня просты: мне нужен тот, кто может привести меня к деньгам и могуществу. Большим деньгам и настоящему могуществу. Чем больше может дать дух, тем больше он требует. А мне есть чем платить на сей раз.

Мы ждём минуту. Две. Три. Зажжённые по углам свечи начинают приплясывать от очередного порыва ветра сквозь чердачное окошко. Но я знаю: это просто ветер. Духи приходят не так… Фальян молчит, уткнувшись лбом в чердачный пол. В отличие от меня, он одет – своего ученика колдун может скрывать под одеждой, ибо это его собственность, и сокрытием он утверждает власть. Это, кстати, я тоже осознал сам – учитель пробовал заставить меня раздеваться для обрядов, по книжкам. Получалось плохо: призванные духи считали, что мы работали вдвоём, и возмущались, что не получили моей крови, приходилось наспех резаться учительским ножом, а это даёт куда меньший эффект, так как ножик-то не мой… Как оказалось, всё решает одежда.

– Где я? – раздаётся внезапно глубокий голос откуда-то из круга.

– Сир, – я почтительно склоняю голову, как Фальян, но сразу же поднимаю её обратно, – имя мне Леокаст Брам, я колдун, и я призвал вас из мира мёртвых.

– Какой там мир мёртвых, – я не вижу духа, но понимаю, что он явно отмахнулся, – мы, потомки эльфов, в мир мёртвых не попадаем. Ты меня призвал в дом моего старого друга. Значит, обо мне здесь ещё помнят.

– Ваше имя Берониан? – удивляюсь. Старый друг – потомок эльфов – у учителя был только один.

– Берониан, да. Ты что, ученик хозяина дома?

– Прошло много времени, учителя больше нет, хозяин дома теперь я. – Касаюсь Фальяна договорённым поглаживанием, чтобы тот поднял голову. – Мой ученик, Фальян Креакл.

– Что ж, Леокаст, – Берониан говорит явно с улыбкой, – если ты настолько силён, что призвал меня, то хотя бы объясни, как у тебя получилось призвать того, кто не может стать мёртвым.

Недоумение явно написано на моём лице, потому Берониан поясняет:

– Те, у кого в роду были эльфы, не умирают. Мы остаёмся воспоминаниями, которые всегда можно призвать, только не классическим ритуалом, а совершенно особым. У меня нет памяти, что я делал между смертью и появлением здесь, но я вижу достаточно чётко и круг, и кровь, и свечи. Как у тебя вышло призвать меня, если ты проводил ритуал не по правилам призыва эльфов?

Моё недоумение переходит в улыбку.

– Правила мне не указ, сир. Я всегда мог и умел творить в оккультизме именно то, чего мне хотелось. К тому же классический ритуал призыва подразумевает вызов конкретного духа или хотя бы относящегося к той или иной, скажем так, касте мёртвых. Я же просто попросил прийти того, кто сможет привести меня к могуществу и деньгам. Тем более что мне есть чем вас накормить, а обычно оккультисты рассчитывают в лучшем случае на приведённую с собой человеческую жертву. К жертве они, как правило, не испытывают ничего личного, а потому при попытках призыва сильного духа могут погибнуть сами, так как питаться призванный будет жизненной энергией в первую очередь того, к кому призвавший испытывает конкретные чувства, – объясняю я в первую очередь Фальяну, а не духу, разумеется… Хотя кто знает, насколько хорошим спиритистом был сам Берониан? Вдруг ему тоже надо что-то объяснять? – А значит, как правило, прокормить духа выходит собой или своим учеником. Потому оккультисты и не стремятся призвать кого-то и вправду сильного – чем сильнее дух, тем опаснее для них ситуация. Я же обезопасил себя от подобного, наложив запрет на питание от кого-либо из присутствующих, – потому мог позволить себе призвать настолько сильного духа, насколько мне хотелось. Даже потомка эльфов.

– И призвал именно меня, потому что я знал твоего учителя, и в этом доме есть ещё обо мне воспоминания. – Берониан явно раздумывает. – Что ж, мальчик, ты очень талантлив. Не позаботься ты об этом заранее, я бы точно тебя выпил – мне это помогло бы воплотиться, заодно устранил бы конкурента.