Татьяна Новосёлова - Звёздный час

Как могла получится такая нелепая история в его жизни, думал Герман, наблюдая за чёртиком, медленно поворачивающимся в воздухе. Он уже не в первый раз задавал себе этот вопрос и никак не мог найти удовлетворяющего себя ответа. Как могло произойти то, что его жена, его друг, которую он знал, казалось бы, до мельчайшей чёрточки, с которой они так хорошо понимали друг друга, оказалась способной совершить подлость, предать дружбу, любовь, опуститься до малодушия? Неужели он, так хорошо разбирающийся в людях, за всю их совместную жизнь не смог разглядеть в ней этих качеств! Или они появились теперь? Но отчего? Герман во всём винил себя. Он считал, что сам виноват больше всего, потому что как-то не поговорил с женой, не удержал её. Им в то время полностью, беспредельно, овладела гордость.

"А может быть она всегда была такой? – он стал припоминать все подробности их жизни. – Я просто не замечал, не хотел ничего замечать, слишком любил её".

Герман снова и снова вспоминал всё, что было прожито. Но видеть жену он больше не хотел.

"Каким же вырастет наш сын? Он уже стал таким самостоятельным, работает. Как давно я его не видел."

Далинский с грустью подумал о том, что даже Звёздные Часы, способные подарить встречу с человеком, находящимся в любой точке Солнечной системы, не могут помочь ему повидаться с сыном. Он опять вспомнил, как по-детски Вира кинулась к экрану видеосвязи, на котором должны были появиться её родные. "Счастливая. Я уверен, она сейчас болтает о совершеннейших пустяках, а потом будет жалеть, что не поговорила о главном. Они с Александром совсем не умеют анализировать свои мысли, отбирать основное, полностью использовать отведённое им время на самое необходимое, укладываться в жёсткие временные рамки. Ничего. Со временем научатся. Им ещё многому придётся научиться, набраться опыта. Все-таки быть звездолётчиком – не цветочки разводить, хоть и летаешь ты всего-навсего на транспортнике. Каким несмышлёнышем пришла ко мне Вира, как трудно ей было первое время, меня она, кажется, даже немного побаивалась. Не сразу удалось приручить её. А сейчас она лучший мой друг и помощник… Неужели? По-моему, она в меня влюблена. Нет, я не ошибаюсь. Мне кажется, я читаю в её глазах нечто большее, чем просто привязанность товарища по работе… в её странных прозрачно-голубых глазах. Да, глаза её, действительно, необычные, прав Шурик. Бедняга! Вот он определённо её любит, а она как не замечает этого. Милая девушка, что она во мне нашла? Угрюмый, уже немолодой тип, которому и место-то нашлось только здесь, в пустом пространстве между тем и этим, и никто его не ждёт, у которого нет ни одной души на Земле, кто бы постоянно думал о нём. Куда мне до этого доброго весельчака Александра Лоре, до его молодости и энергии. И стихи я писать не умею. А Вира вот другая. Она ещё очень молода, но уже хорошо разбирается в жизни, в людях. Удивительная душа у этой девочки, открытая, чистая, нет ни тени затаённой мелочности, равнодушия. Моя жена могла хорошо относиться к человеку, а в душе таить какую-то горечь от старых, не совсем тактичных его поступков и при любом удобном случае, в дружеской беседе, язвительно напомнить небрежно брошенной фразой о какой-нибудь его неприятной черте, выражая этим всю свою злобу. Вира же глубоко дружески относится только к тем людям, которые ей во всём нравятся. Если человек чем-то не по душе, она ни за что не станет поддерживать с ним дружбы. Вира не таит, не копит в сердце злости. Она не станет делать из человека мишени, чтобы потом больно уколоть в самое сердце и выбросить из своей жизни за ненадобностью. Неужели Вира, действительно, меня любит? Как пусто и одиноко было на душе, а теперь она рядом, и снова появился интерес жить. Она внесла что-то особенное в окружающий меня мир. Всё-таки человеку очень важно знать, что он кому-нибудь нужен."

Время подходило к 21.00, заканчивалась двадцатиминутка Александра. С экрана на Лоре смотрел солидный, представительный мужчина с русой бородкой и такими же серыми, как у Шурика, глазами, в которых под напускной строгостью светилась неподдельная гордость за своего взбаламошного сына, ставшего звездолётчиком. Александр, наконец-то, дождался связи с отцом, который последнее время был очень занят. Он рассказывал о своих делах, знакомил его с Вирой. Вира, немного смущаясь, сидела рядом и незаметно подталкивала навигатора, чтобы тот перестал её слишком расхваливать.

– Когда мы вернёмся из этого рейса, я обязательно приглашу Виру к нам, – Александр весело взглянул на отца. – Вира, ты поедешь в Индию? Мы живём на Коромандельском берегу. Мой отец там руководит великолепным домом отдыха для работающих подолгу в космосе. Я познакомлю тебя с моей мамой. Она очень хороший человек.

– Хорошо, только приглашай тогда уж и командира.

– Приезжайте всем экипажем, – поддержал её отец Шурика. – Мы будем ждать.

– До скорой встречи, отец, – Лоре посмотрел, сколько осталось времени. – Не пропадай надолго. Я буду тебя запрашивать в Звёздные Часы.

На табло загорелось 21.00 и экран погас. У Шурика и Виры, как всегда после встречи с родными, было хорошее настроение.

– А правда, Вира, поедем к нам! Я покажу вам Индию. Уверен, ты не была в ней ни разу. Моему отцу, как члену Совета по организации отдыха населения Земли и её гостей, пришлось поселиться там, где создавался новый курорт, потому что было много сложностей с его устройством. С тех пор мы так и живём в этой удивительной стране. Ты бы посмотрела, какая там природа! А какой воздух над Бенгальским заливом! Нет, я, честное слово, до сих пор не видел ничего подобного.

Умытое морем, в лазурном сияньи

Лучи поднимает в прозрачную высь

Огромное солнце, и с берега пальмы

Приветствуют утра рождённого жизнь.

Приближалось время заступать Вирии на дежурство, а Александр рассказывал и рассказывал ей об Индии, о море, о доме отдыха, об отце и своей жизни там. Говорил увлечённо, размахивая руками и артистично помогая себе мимикой. Ему нравилось разговаривать с Вирой, особенно рассказывать ей что-нибудь. Она обладала удивительной способностью слушать собеседника. Лицо у неё всегда выражало интерес к тому, о чём шла речь. Она с готовностью отвечала рассказчику, если он обращался к ней. Никогда не перебивала и непременно дослушивала до конца, даже если было неинтересно или не терпелось что-то добавить самой.

– В следующую встречу с отцом договорюсь, когда нам лучше приехать, – закончил свой рассказ Шурик, вспомнив, что Вире пора идти. – Послушай, а почему командир никогда не остаётся с нами на Звёздный Час? Неужели он думает, что помешает нам?

– Не знаю. Не хочет нас стеснять. А может быть, ему тяжело, наблюдая за нами, снова возвращаться к своему семейному прошлому.