Татьяна Герцик - Серебро ночи. Примум. Книга 2

– И что из того? – главный конюшенный с негодованием воззрился на нее. – Много тут у нас таких гостий. Всем не угодишь.

Виконтесса чуть прикусила губу. Как ей быть? Этот солдафон все равно не будет выполнять ничьих приказаний, кроме наместника. Но все-таки повторила ее слова:

– В такой случае вам придется самому объясняться с госпожой Амирель.

Результат оказался потрясающим. Главный конюший неловко вскочил, уронив при этом кресло, побелел и с обвиняющим воплем:

– Почему вы мне сразу это не сказали?! – унесся прочь.

Следом за ним, бросив укоризненный взгляд на фрейлину, умчался и главный конюх. Виконтесса, не слишком дружившая с остальными придворными и не знавшая новостей из дворцовой жизни, безмерно удивилась их странному поведению. Разведя руками, отправилась к восточному порталу, откуда должна была выйти Амирель.

Запыхавшийся от быстрого бега королевский конюшенный прибежал к каретному сараю и визгливо приказал:

– Немедленно запрячь четверку вороных в сапфировую карету для госпожи Амирель! – и сам схватился за дышло, выводя карету из сарая.

Услышавшие это конюхи и ожидавшие распоряжений кучера тут же подхватились и через пять минут карета уже стояла там, где было приказано. Сидевший на козлах кучер был бледен до болезненной голубизны и с трепетом ожидал своей пассажирки. О том, что бывает с теми, кто не угодил колдунье, он прекрасно знал.

Довольная быстротой исполнения поручения виконтесса оперлась о протянутую руку лакея и, аккуратно подобрав подол длинного придворного платья, забралась в роскошный, оббитый темно-голубым бархатом, салон.

Через пару минут во двор вышла Амирель в шелковом синем плаще и накинутом на голову для защиты от сильного ветра капюшоне. Ободряюще улыбнулась кучеру, отчего тот вмиг приосанился и перестал считать это поручение наказанием, наоборот, свысока посмотрел на стоявших в отдалении дружков. С помощью услужливо подскочившего королевского конюшенного сэра Лардина поднялась в карету и приказала трогаться.

Слуга виконтессы, устроившийся рядом с кучером на козлах, назвал адрес, над головами лошадей звонко щелкнул кнут и колеса с красными ободьями завертелись. Услышав, что едут они в квартал ткачей, кучер шепотом поинтересовался у своего попутчика:

– А что там понадобилось этой колдунье?

– Да надо проучить там кое-кого, – обтекаемо ответил Атан, – заслужили.

Воодушевленный участием в предстоящем справедливом возмездии кучер подхлестнул коней и те помчались крупной рысью по объездной дороге, по которой до квартала ткачей, находившемся за городской стеной в купеческом посаде, было гораздо ближе, чем по главной дороге через город. Через некоторое время карета остановилась возле небольшого кирпичного дома с красной черепичной крышей, похожего на окружающие дома как близнец.

Подобрав подол длинного шелкового платья, Амирель легко выпрыгнула из кареты без помощи слуги и огляделась. Вокруг царил мирный покой, только из домика доносились чуть слышные крики – толстые кирпичные стены почти не пропускали звуки. Вставшая рядом с ней виконтесса прижала руки к лицу и простонала:

– Они все еще там! Бедная моя девочка!

– Это хорошо, что они там, – Амирель почувствовала возбуждение, горячими волнами расходившееся по крови. – Не нужно будет вылавливать их по всему Купитусу. – Пошли! – и она решительно отправилась вперед.

Взволнованная виконтесса поспешила за ней. Атан, прихвативший на всякий случай крепкую сучковатую палку, вошел следом. Слышавший вопли кучер благоразумно решил, что они справятся с этим дельцем и без него, и остался сидеть на козлах, чтобы в случае чего быть наготове. Свое дело он сделал, привез всех, куда велено, а уж как оно все пойдет дальше, ему лучше и не знать. Он хорошо помнил присказку – меньше знаешь, меньше отвечаешь, не раз за свою жизнь убедившись в ее правдивости.

Гостья с хозяйкой торопливо вошли в дом. В небольшой прихожей было пусто, лишь у стены валялся сломанный стул рядом с вешалками для одежды, ясно говорившие о том, что в дом ворвались непрошенные гости. А вот в следующей комнате, служившей гостиной, царил уже настоящий разгром и сидело пятеро полупьяных молодчиков с оловянными глазами. Увидев вошедших женщин, они расхохотались и бросились им навстречу.

– Вот и еще цыпочки появились! И кто это у нас?

Показывающая Амирель дорогу виконтесса взвизгнула, когда ее обхватили грубые руки.

– Ух, какая пышечка! Жаль, что не так молода. – Молодчик с одной серьгой в ухе ущипнул ее за щеку.

– А какая тебе разница? – лениво поинтересовался парень в залитом красным вином зеленом камзоле. – Юбку на голову, и разницы никакой! – и он добавил откровенную похабщину.

Амирель скинула с головы капюшон и обвела пылающим синим взглядом распоясавшихся бузотеров. Воцарилась испуганная тишина.

– Колдунья! – выдохнул один из них и на цыпочках стал красться к дверям, намереваясь сбежать.

– Стоять! – приказала Амирель и рявкнула: – Где Фугит?

Ближайший из буянов показал дрожащим пальцем на коридор.

– Я сейчас вернусь, – зловеще пообещала им Амирель. – А вы стойте здесь и никуда не уходите. И чтоб было тихо! Потом я разберусь и с вами.

Едва она прошла в коридор вместе с виконтессой, как мужчины попытались оторвать ноги от пола, но не смогли. Видевший все это Атан с удовольствием приложил своей палкой по задам охальников, и они только охали от боли и возмущения, не в состоянии произнести в ответ ни слова.

– Они наверняка в спальне! – виконтесса побежала вперед, распахнула дверь и чуть не упала от увиденной там ужасной картины.

Ее дочь была распята на кровати нагишом за ноги и за руки, привязанные за столбики балдахина, а высокий мужчина со спущенными штанами стоял рядом, закончив свои дела, и довольно ухмылялся. Его лицо было желтоватым, глаза мутными, на скулах багровели неровные пятна. Он производил впечатление глубокого пьянчужки.

– Что ты натворил, подлая скотина! – виконтесса с воплем подскочила к нему и принялась наотмашь хлестать его по плечам.

Он одним толчком отправил ее на пол.

– Что это за глупая бабенка? – он вовсе не ждал ответа на этот вопрос, неторопливо натягивая штаны.

Амирель выступила вперед и злобно проговорила:

– Это виконтесса Парнери, вдова героя, защищавшего Терминус от врагов. А ты обесчестил ее дочь.

– Вот как? – Фугит озадаченно наморщил лоб. Связываться с аристократами он не желал. Здесь уже закон о неприкосновенности его драгоценной персоны не действовал. – А разве они не купцы? Почему же тогда живут в купеческом квартале?

– Какая разница, где они живут? Какое право у тебя, ничтожество, оскорблять кого бы то ни было? – Амирель с трудом смиряла растущую в груди ненависть к этому самодовольному и наглому мерзавцу.