Степан Кирнос - Дорогой скорби: «Долиною смертной тени»

– А если людям должно поклониться даэдра или Ситису? А если народ возведёт себе учение антигосударево?

– Хм-м-м, – прорычал проповедник и продолжил, уйдя от ответа. – А ещё Ильгамеш говорит, чтобы мы оставили всякую ветхую мораль, и предались тому, чему нас учат некоторые принцы обливионские, не несущие зла прямого нам!

– То есть, вы хотите устроить сангвиново пиршество?

– А что в этом плохого? – усмехнулся проповедник.

Азариэль уже слышал эти речи и мотив слов ильгаметянина ему знаком. Тогда в его Ордене всё так и начиналось, а затем он пал, был разорван в клочья, как первая преграда Люция на пути к власти и могуществу. Чёрная мантия говорящего отразилась в воображении той тьмой и легионами дремор, накрывших остров, а идеи – сутью учения, которое распространял Люций. Только сейчас эта гнусь идёт не в тайне, а вышла наружу и стремится пленить умы многих. Раньше её разносчики сидели в тайне, вели скрытую борьбу, собирая и укравшая от ока Империи целые культы и секты, а теперь ведётся война явная и Азариэля интересует только один вопрос.

– Суть его учения в том, чтобы уподобиться Идеальным Повелитеям в чём-то… они разорвали узы смертных плотских оков и стали совершенными.

– Идеальные Повелители? – смутился Варкут’нель-Гайн. – Как говорит Писание, они были магами, которые перевили себя в иную форму бытия. С ними вступал в противоборство один из древних пророков молодого Тамриэля и сказано, что «сделались тела их кристаллическими, а за всякую неправду, и зло, которое они творили, не нашлось места для них в Тамриэле и были низвергнуты они туда, где живут и рыщут тьмы твари». И что же вы нам после этого предлагаете?

– Откажитесь от всего, что вы зовёте правильным и моральным! – с напыщенным самодовольством раскрыл уста противник Варкут’нель-Гайна. – Поклонитесь новому богу, поклонитесь Ильгамешу!

– То есть ты, проповедник Ильгамеша, предлагаешь наплевать на Империю и государя её? В твоих речах есть зерно мысли мятежной, чтобы плёл народ интриги против властей земных?

– Если то потребует Ильгамеш, значит так тому и быть! – яростно прокричал говорящий и голос его стал жесток, а прежнее «добродушие» растаяло. – Империя нам не указ!

– Но это против закона! – заявил во всеуслышание Варкут’нель-Гайн, выведя проповедника к нужной ноте. – Ты – преступник и гнить тебе в камере, пока суд не решит судьбу твою, – слуга Единого простёр руки, вопрошая у всех. – Кто возьмёт преступника? Кто исполнит закон Империи? – и когда все стыдливо замолчали, опустив головы, учитель Азариэля, взяв посох в боевое положение, грозно сказал. – Никто, тогда будет вершино это мной.

– Скажи проповедник, – в диалог вмешался Азариэль, попридержав учителя. – Знаешь ли ты Люция Лириона?

– Некто с таким именем ходил вместе с Ильгамешем и наш пастырь даже упоминал его как одного из дельцов дела нашего.

Азариэлю хватило этого. Он обнажил клинок и тот засиял внутреннем светом, играя солнечной лазурью.

– Так! – на этот раз вершить безумные дела не дал стражник, который встретил двоих у входа в город, подошедший сюда с отделением воинов. – Я не позволю творить в городе беззаконие. Что здесь происходит?

– Этот человек призывает к поклонению даэдра! – клинком Азариэль показал на проповедника, возле которого сомкнулись четверо его охранников.

– Это так? Сидели есть?

– Вся площадь, – подтвердил Варкут’нель-Гайн.

– Арестовать до выяснения всех обстоятельств, – кинул стражник и только стал поворачиваться, как раздался крик:

– Не дадим в беду нашего владыку! – прокричал кто-то из стражников, одурманенных речами обольстителя, и всё вокруг закружилось, в вихре боя.

Две стороны ударились друг в друга и звон пляшущей стали заполнил всю площадь, возвещая о битве, от которой народ с визгом и воплями стал разбегаться. Азариэль встретил своим мечом ятаган врага, направленный в неумелом вхзмахе. После чего он второй рукой из кармана односекундно вынул свиток и дал заточённой в нём магии выплеснуться в виде трёх ледяных осколков, которые пронзили врага и отбросили его на обогревшую брусчатку. Стражники щитами встретили копья бывших сослуживцев и ответили своими выпадами, опрокидывая мятежников.

Тем временем Варкут’нель-Гайн встретился с проповедником. Его посох тычком попытался достигнуть тела врага, но тот юрко отскочил право и попытался ранить слугу Единого кинжалами. Но старик оказался не промаха и со блокировал удары, после чего широкой дугой задел врага в бог. Посох сокрушил рёбра, и недруг схватился за раненную плоть и кости, пульсирующие жуткой болью, пятясь назад и вынимая магическую бумагу. Через мгновение она стала огнём, чей поток ударил по Варкут’нель-Гайну, но посох, выставленный вперёд уподобился щиту и заклинание развеялось, не поразив цели.

– Единый – моя броня и мой пастырь, Единый ведёт меня и не буду я сражён слугами тьмы! – запел Варкут’нель-Гайн и перешёл в наступление.

Кто-то из стражников пытался защитить своего кумира, но старик отбил выпад копьём и молниеносным ударом оглушил его, «приложив» посох к уху противника. Второй блюститель закона попытался остановить Варкут’нель-Гайна, но Азариэль вовремя подоспел и плечом оттолкнул стражника, не дав копьём поразить учителя. Эльф тут же вывернул щит и раздался крик – слабая рука не смогла удержать обороны. Следующим ударом он пронзил ногу врага, и заставил его лежать в стенаниях боли.

– Ильгамеш покарает! Ильгамеш покарает! – стал вопить поверженный враг, когда боль повалила его на щемлю и через мутнеющей взор он видит, как его охрана опрокинута, и он остался последний.

– Конечно, – Варкут’нель-Гайн остановился возле него и осмотрел поле мимолётной схватки

Сегодня большое везение, из-за тлетворного влияния разносчика нового учения мог кто-то погибнуть, но никто пока не преставился. Кто-то потерял сознание от потери крови, но ими уже занялся местный маг-медик, целящий от ран и готовящий их на передачу правосудию.

Рядом с Варкут’нель-Гайном встали стражник с русыми волосами и Азариэль, убирающий клинок в ножны. Ревнитель Единого показал посохом на тяжело дышащего проповедника, которые подполз к самому фонтану и стал грозно говорить:

– Закон Империи, за даэдрапоклонничество, предписывает заключение. Подстрекательство к мятежу, сопротивление аресту, попытку убийства, только добавляет к его вине.

– Это не вам решать, – указал стражник. – Он окажется на суде у градоначальника, который и оценит его вину.

– Он! – возопил поверженный, марая брусчатку багрячнцем. – Он оценит мои слуги по достоинству!

– Вряд ли, – вставил своё слово Азариэль. – Ваш градоначальник, по вашим словам, благоволит этому человеку. Я бы советовал его отдавать сразу по имперский суд.