Анатолий Климов - Без нас, никто!

И не дожидаясь, пока до дрожащего от страха разбойника дойдёт смысл всего сказанного, от клубившейся над ним черноты, отделился небольшой сгусток точно такого же мрака, и со всей силы ударил того в грудь, мгновенно целиком войдя внутрь и растворившись в нём.

ПОЛНЫЙ АБЗАЦ

– Чёрт! – острая боль пронзила всю голову. – А глаза-то, как болят! – будто кто соли в них набил. Осторожно попытался открыть сперва один, затем разлепить и второй глаз. И тут же зажмурился от резкой боли, словно иголкой в них кто-то тыкнул. Успел различить яркий свет, прежде чем глаза снова пронзила острая боль. Пришлось вновь зажмуриться, что принесло хоть небольшое, но все-таки облегчение.

Непроизвольно потянулся руками к лицу. Левая рука тут же отозвалась лёгкой болью в локте, а правая на своём пути к голове, запуталась, как мне показалось, в густой траве. Но всё-таки дотянувшись до лица, кое-как встал на четвереньки, прижав ладони к лицу, чтоб их не так резало от яркого света, и вновь попробовал разлепить свои веки.

На этот раз резь в глазах от приглушённого ладонями света была не такой сильной. И перед тем, как снова зажмуриться, я успел рассмотреть, что и впрямь лежу на траве. Хотя отчетливо помню, что должен был валяться на глине, которой был обсыпан бруствер окопа. Немного покорячившись, все в том же положении, раком, собрался с силами и снова открыл глаза, на сей раз ожидая увидеть своё покалеченное гранатными осколками тело.

Зрение понемногу возвращалось, и я уже отчётливо видел свои коленки. Простояв так в полной тишине, минут десять, попутно пытаясь прислушаться к своим ощущениям, затем начал понемногу разгибаться. Не переставая удивляться тому, что всё это время, вокруг меня стояла полнейшая тишина.

А ведь сейчас вокруг меня, как минимум, должна была толпиться уйма народа из личного состава роты, что непременно бы сопровождалось матом и руганью. А тут ничего! Совсем ничего, полнейшая тишина, от которой чуть ли не звон в ушах стоит. И ведь не контузия же у меня, мелькнула шальная мысль. Хотя в ушах и шумит, но ведь башка не разрывается на части и это не тот шум, что должен был быть после разорвавшейся подомной гранаты.

Не без труда поднял голову, и попытался сфокусировать зрение на окружающей меня обстановке. Хоть в глазах по-прежнему ещё была небольшая муть, но видел я уже довольно таки неплохо. И смог отчётливо разобрать, что нахожусь на небольшой полянке, и как ничего непонимающий баран, пялюсь на сплошную стену зелёного леса, что окружает меня со всех сторон.

– Что за херня! – первое, что пришло мне в голову. Я же должен сейчас валяться никак не здесь, а на полигоне, где проходили занятия с моей ротой по огневой подготовке. Я бы ещё понял, если бы очухался в госпитале на больничной койке, но никак ни здесь!

Усевшись на задницу, помотал головой из стороны в сторону, пытаясь развеять эту странную галлюцинацию. Не помогло. Нет, точно, кругом даже не роща, а самый что ни наесть настоящий, дремучий лес! Затем осмотрел себя. Камуфляж грязный, ну это понятно. Местами пробитый, с обугленными дырами – это тоже не ново. Расстегнул бронежилет и скинул его себе под ноги, следом последовал китель, после чего задрал на себе майку. И вот тут я вспотел!

Нет, оно конечно хорошо, что кровоточащих дырок на своём теле я так и не обнаружил, но ведь они же должны были быть. Вот к примеру, на боку, где бронежилет оставляет кусок неприкрытой бочины, китель с майкой изодраны в хлам, и края ткани как положено, все в засохшей кровище, и судя по тому, сколько её в них впиталось, дыра во мне должна была быть не меньше чем с палец. Только вот на деле бочина – то целая, на ней даже не царапины. Штаны порваны в хлам и так же в запёкшейся крови, а сами ноги целые, с левым рукавом такая же картина. Хоть убей, ничего не понимаю!

Детальное изучение бронежилета, лишь подтвердило мою догадку. Нашёл ещё один осколок гранаты, прошедший по нему по касательной, только оцарапав титановую пластину. И вот, держа в одной руке бронник, а в другой китель, я любовался симметричными дырами, с бурыми пятнами уже засохшей крови. Но черт возьми, почему же тогда-я-то целый? И второй не менее важный вопрос. Где это я сейчас нахожусь? Хорошие вопросы, ничего не скажешь, но ответа на них я пока дать не мог. Может быть мне всё это только кажется, и я брежу. И вот-вот, это всё непременно пройдёт? Или может быть я сейчас лежу в коме, а это всё, плод моего воображения?

– Да что за херню я несу? – обругал я себя. Какая кома, какое воображение? Всё, что вокруг меня, что я вижу, слышу и чувствую, очень даже реально. Снял с головы каску, подставив её свежему ветерку, что так приятно холодил еще не до конца прошедшую от головокружения голову. Затем, плюхнулся обратно на землю, и попытался воссоздать картину минувших событий.

И так, день недели вторник, время ближе к обеду. Находился я на войсковом полигоне со своей ротой, на занятиях по огневой подготовке. Всё было как обычно: довёл тему и цели занятия, отправил взвода по учебным местам, технический взвод на практическую стрельбу, дорожный на изучение мат части вооружения и правил стрельбы. Сам с саперным взводом пошёл на учебное место, метание боевых гранат ргд-5.

– Да, были у меня опасения, что с новым поколением дебилов, которое последнее время всё чаще приходят в войска на год службы, не то что оружие в руки давать нельзя, но и даже показывать его не стоит.

И ничего, как говориться, не предвещало беды. Пока на огневой рубеж не прибыл рядовой Кривенко. Рахитичный солдат, с диагнозом в личном деле, на гражданке была попытка суицида. И как я не пытался его комиссовать с таким диагнозом, всё безрезультатно. Ответ был один – здоров, к военной службе годен. Хотя, чему удивляться, если в разные промежутки времени, в моей роте проходили службу солдатики с такими диагнозами, как порок сердца, какая-то хрень с печенью, почти слепые, условно судимые, дезертиры, побывавшие после этого на дизбате.

Был даже индивид два в одном: без крайней фаланги указательного пальца на правой руке, и судимостью, год условно. Как оказалось, на гражданке этот товарищ воровал канализационные люки, и сдавал их на чермет, одним из которых ему палец собственно-то и отрезало. За это дело он ещё в последствии получил год условно, и обнаружив у себя в почтовом ящике повестку из военкомата, мужественно призвался в армию, влившись в ряды вооружённых сил. Хотя как оказалось на практике, то был он совсем неплохим малым, и за всё время службы показал себя только с наилучшей стороны. Но такие ребята, как правило, являют собой редкое исключение из правил. Основной же процент призывников, заставляет задуматься о нашем бедующем поколении.

А вот с рядовым, товарищем Кривенко, всё оказалось намного хуже, у того на лице всё было написано – я дебил. Хоть он и упорно это старался отрицать. Да и оборудование нашего полигона оставляло желать лучшего. Нет, там, где стреляют танкисты с пехотой, из танков и бмп, всё обстоит на высшем уровне. А вот огневые рубежи для одиночной стрельбы из автомата и метания гранат, находятся в плачевном состоянии. Видимо командование части ещё не созрело для ремонта и обустройства этих учебных позиций. Так как вся показуха с начальством в широченных лампасах, с давившими на их плечи кучей огромных звёзд и репортёрами в придачу, проходила именно на ранее сказанной части полигона.