Константин Муравьёв - Где-то там: Где-то там. Город Древних

«Ничего себе», – изумился я. Тут меня опять накрыло, но в этот раз я не выпал из реальности, потому что меня накрыло безумным валом сильнейшей боли. Все тело горело огнем. Его разрывало и кололо. Было такое ощущение, что каждый мой мускул перекручивают и растягивают, стараясь вычислить тот бесконечный предел нагрузок, который он сможет выдержать. Каждую косточку стараются раздробить и собрать вновь. Каждое сухожилие перетирали в студенистое желе и заставляли опять обретать упругость. Для каждого нерва вычислялся тот предел возбуждения, после которого я терял чувствительность или снова обретал ее. И это продолжалось долгие два часа.

Когда все закончилось, я без сил свалился на то место, где сейчас стоял. Но я знал, если мне не удастся добраться до живой воды из того небольшого озерца, то следующие несколько часов мне не пережить.

И поэтому, пересилив свое желание лечь и умереть, я, цепляясь за каждый следующий сантиметр поверхности, полз вперед. Впервые с того момента, как я очнулся в своем маленьком дупле, чувство времени отказало мне, и я не знал сколько длился этот бесконечный путь в две сотни метров.

Но, в конце концов, я смог добраться до озерка и по наитию, еле стянув с себя одежду, скатился в воду. Так я и уснул, находясь в живительной влаге маленького лесного озера.

Пробуждение было необыкновенно бодрым. Я чувствовал себя превосходно, даже не верилось в то, что произошло…

Когда?

«Я спал стандартные шесть часов», – пришло понимание времени, прошедшего с момента моего падения в озеро.

Понежившись в приятной и, как ни странно, теплой воде еще несколько минут, я начал выбираться из нее и протянул руку за своей одеждой. В этот момент с того места, куда я ее положил, вылетел маленький верещащий комочек и начал что-то грозно попискивать в мою сторону.

Сначала я ничего не понимал, но сосредоточившись, понял. Рыкун сердит и очень.

«Детеныш глупый. Спал на открытом месте. Потом проснулся. Ушёл пить. И заснул. Спал в хорошей воде. Рыкун охранял. Рыкун смелый и сильный. Рыкун отгонял других зверей. Рыкун не спал. Детеныш глупый, – на несколько мгновений писк остановился, но потом возобновился с новой силой. – Приходила прасва. Прасва опасная. Рыкун не хотел умирать. Но Рыкун не ушёл. Он защищал. Но прасва не убила. Она принесла еду. Рыкун удивлен. Прасва всегда убивать нас. Но эта сказала, что детеныш ее. Сказала, детеныш, когда проснется, захочет есть. И ушла. Потом Рыкун охранял Детеныша и еду».

На этом месте осмысленный писк прекратился окончательно, или просто я перестал понимать его.

Но вот то, что Рыкун или эта неизвестная прасва правы насчет еды, я убедился по сильнейшему чувству голода.

Одевшись, я осмотрелся, ища то, что грызун мог называть едой, но не видел ничего кроме какой-то непонятной кучи.

«Не может же она быть едой?» – задался вопросом я. Но подойдя ближе, с удивлением рассмотрел несколько сложенных кучкой рыбин, засыпанных какой-то трухой.

О том, что рыбу едят сырой, я, конечно, знал, но сам никогда не пробовал.

«Зато теперь у меня появился такой шанс», – подумал я, рассматривая лежащих передо мною представителей речной или морской фауны. То, что они для меня безопасны, я понял, только взглянув на них, но вот где они водятся, мне стало интересно.

Ведь рыба водится только в достаточно больших водоемах, тем более такая крупная, как эта. Ну это для меня она казалась крупной. Может, тут есть экземпляры и побольше, типа наших китов или кашалотов. А может, и кто-то еще крупнее. Главное, что есть где-то достаточно большие реки, озера, моря или океаны.

«Интересно где?» – подумал я. И пришло понимание, что нужно идти достаточно далеко, куда-то налево. Последняя моя мысль не могла не радовать. Она значила, что здесь не сплошные леса и можно было добраться до этой большой воды.

Вот только возник вопрос: откуда я мог знать кого-то, кто путешествует так далеко? И что это за прасва такая? И можно ли пообщаться с нею?

Ведь из тех, кого я здесь встречал, был только Рыкун да та кошка. Может, это она и есть прасва? Но тогда почему она назвала меня своим детенышем и откуда узнала, что я захочу есть?

Как бы это уточнить и у кого?

Осмотревшись, я заметил только свернувшегося на моей куртке Рыкуна.

«Попытка не пытка», – решил я и, представив виденную у озера кошку, отправил мысль Рыкуну. То, как он подпрыгнул и огласил окрестности ревом, ясно дало понять, что я если и ошибаюсь, то ненамного.

Правда, от этого понимания звон в ушах стоял еще долгих пять минут. Ну и еще, я раз двести услышал: «Глупый детеныш. Прасва».

Пока я разбирался и думал над этим неизвестным рыболовом, мои руки на автомате почистили и нарезали на тонкие ломтики одну из рыбин.

Не откладывая надолго эксперимент, так как живот уже сводили спазмы, а рот захлебывался слюной, я решил попробовать.

Ну, с богом, я зажмурился и съел первый кусочек. Оказалось не так и противно. Вернее вполне приемлемо. Ливерная колбаса, которой меня периодически в детстве пыталась кормить моя бабушка, вызывала у меня большее отвращение.

Уже не так напрягаясь и жмурясь, я съел остаток первой рыбины и как-то вполне естественно взял в руки и стал чистить вторую.

Смотри-ка быстро приспособился, и сырая рыбка понравилась, подумал я, доедая вторую рыбину и ни в одном глазу не испытывая чувства насыщения.

Неожиданно послышался возмущенный писк.

Прислушавшись, понял, что Рыкун возмущен тем, что изничтожение такой вкусной еды проходит без его скромного участия. Делиться, в общем, нужно. Я сразу же отдал последний несъеденный кусок рыбины, как я думал, грызуну. Но то, как он быстро начал расправляться с кусочками мяса, ясно указывало на то, что этот маленький грызун вполне себе самодостаточный хищный зверек.

Так мы и сидели на берегу озера, наслаждаясь вкусным подарком спасенной мною прасвы. Большой глупый детеныш из рода людей и его маленький смелый защитник из рода рыкунов.

Насытившись, мы с Рыкуном еще немного посидели на берегу озера. Но наш совместный отдых продолжался недолго. Рыкун, это неугомонное существо, немного покрутившись, подошёл к остаткам выпотрошенной из рыбин требухи, поворошил ее лапой и, что-то недовольно пискнув, пошёл в направлении опушки у ствола дерева, на прощание, сказав мне: «Рыкун давно не спать. Устал. Поел и пошёл в нору. Теперь охранять Детеныш». Потом посмотрел на меня оценивающим взглядом и добавил: «Глупый Детеныш не уходить далеко».

Пока этот маленький комочек меха и команд не убежал назад, я решил попытаться узнать, а «далеко» это, по его понятиям, где находится. Только вот как это можно сделать, не понимал, а потому пошёл самым простым путем.