Хелег Харт - Эссенция пустоты

Однако весь страх пуэри показался ему ничтожным, когда почти над самым его ухом один из пиратов надрывно завопил:

– ЛЕВИАФАН!!!

Взгляд Рэна сам собой метнулся туда, куда указывал выпучивший глаза мужчина. Там, за пеленой ливня, он увидел нечто, чему не мог дать описания. Несколько изгибов непроницаемой черноты, лентой вьющейся меж неспокойными поверхностями моря и туч. Оно двигалось, плохо различимое из-за расстояния, но это пугало ещё больше, потому что даже на таком отдалении змей казался колоссально большим. Один конец ленты окунулся в море, начиная втягиваться туда; как раз в этот момент неподалёку сверкнула молния, на краткий миг придав титанической фигуре объем – и Рэн тут же зажмурился, чтобы не видеть этого ужаса. До него донёсся отдалённый рокот, принятый пуэри за раскат грома, но когда он открыл глаза… левиафан уже исчез, а море, само море стало похожим на молоко, полностью покрывшись пеной от звука, изданного змеем под водой.

Он вынырнул в сотне саженей от «Спрута», подняв волну, которая, докатившись до корабля, едва снова его не перевернула. Чешуйчатое тело длиной в версту взмыло вверх, изгибаясь, свиваясь в кольца – словно гигантское чёрное кружево, вырисовывающееся в воздухе. Миллионы чешуек чуть поблёскивали от воды, облака брызг окутывали тело змея со всех сторон, ещё сильнее подчёркивая величественную красоту гиганта. Совсем скоро голова левиафана исчезла в тучах, а вслед за ней и всё его необъятное тело пропало в высоте, оставив в небе рваный след.

Сверкнувшая неподалёку молния вывела всех из оцепенения. Рэн с трудом заставил себя поверить, что все они ещё живы, и что нужно продолжать бороться, хотя в сравнении с увиденным шторм показался ему сущей ерундой. Очевидно, на остальных встреча с левиафаном подействовала аналогично, потому что люди забегали по палубе ещё быстрее, чем раньше.

Змей появился ещё раз, но уже далеко впереди – ему явно не было дела до мелкой посудины, старательно маневрирующей среди вздымающихся волн. Казалось, он развлекался, играл с разбушевавшейся стихией, словно шторм был его привычным спутником и лучшим другом – и левиафан следовал туда, куда двигалась буря.

Ненастье утихло только через несколько часов, позволив пиратам, наконец, вздохнуть спокойно. Корабль и его пассажиров изрядно потрепало: бизань-мачта обломилась почти у основания, два паруса изорвало в клочья, двое матросов погибли на палубе, ещё четверых попросту недосчитались, раненых разной степени потрёпанности набралась ровно дюжина. Но главным всё же было то, что корабль остался на плаву, и плавание продолжалось.

Пошлые шуточки и гогот временно прекратились, все старательно приводили в порядок себя и «Спрута»: возвели временную мачту на замену сломанной, заменили порванные паруса, отремонтировали испорченную часть рангоута – и корабль пошёл с почти прежней скоростью. Трупы, не церемонясь, выбросили за борт; раненых разместили в трюме, выдав особо пострадавшим по бутыли рома, для анестезии. Всё это производилось с будничностью, которая сначала несколько удивила Рэна. Но потом, поразмыслив, он понял, что морской шторм и впрямь мог удивить только того, кто никогда в него не попадал, а вот для моряков борьба с морем давно превратилась в рутину.

Совсем другое дело – левиафан. После встречи с ним пираты стали намного чаще озираться по сторонам и старались не говорить о змее, а если уж заговаривали, то только шёпотом, чтобы снова не накликать беду. Из таких перешептываний пуэри услышал немало историй, связанных с Морским Дьяволом, и каждая из них, после реальной встречи с этим чудовищем, бесспорно, нагоняла жути. Рэн смутно представлял, на что способен разозлённый левиафан, но то, что при желании он смог бы потопить и многотысячный флот, даже не подвергалось сомнению. Охотник припомнил, что так и не увидел пасти змея – и отчего-то был этому несказанно рад.

Уже спустя день настроение мореплавателей вернулось к обычному, а ещё через полтора дня, на рассвете, дозорный издал долгожданный крик: «Земля!». Команда разразилась одобрительными возгласами, подбрасывая в воздух банданы и обмениваясь хлопками по плечам, но продлилось это едва ли минуту – совсем скоро всё вернулось на круги своя, исключая тот факт, что теперь далеко впереди замаячила узкая полоска суши.

Вопреки ожиданиям Рэна, Селах не стал причаливать к острову, а повёл корабль вдоль берега – оказалось, среди островов придётся плыть, по меньшей мере, ещё день. «Спрут» лавировал среди отмелей и торчащих из воды скал, даже не сбавляя хода. Желтоватые каменные глыбы проносились то с одного борта, то с другого, и тогда становилось слышно, как воет в них ветер. Этот протяжный, тревожный звук навевал Рэну самые мерзкие мысли, заставляющие лицо каменеть.

Охотник чувствовал приближение развязки всей этой авантюры разве что не кончиками пальцев – с тех пор, как они увидели землю, он всё чаще стал ловить на себе хищные взгляды пиратов, которые как бы говорили ему: «ещё немного, ещё чуть-чуть, и я перережу тебе глотку». Нет, он не боялся их, но ему совсем не нравилась мысль, что придётся отнять несколько жизней взамен собственной. До сих пор не нравилась. Даже после стольких убийств. Казалось, ему никогда не привыкнуть к этому звериному закону: убей, убей снова, увивай ещё и ещё, иначе убьют тебя. Но в то же время пуэри понимал, что всё равно пойдёт на это, и тогда становилось тошно до зубовного скрежета.

Теперь он как никогда ясно понимал произнесённые некогда Литессой слова. Он сказал тогда: «Я не могу с этим смириться. Не могу и не стану», а женщина ответила ему: «Твоё право. Но жить с этим нелегко». Нелегко. Почти невозможно. И Рэн, со всех сторон окружённый врагами, которых придётся убить, обречённо ждал момента, когда его совесть и чувство вины станут сильнее инстинкта самосохранения. Рано или поздно в решающий момент его рука дрогнет, вражеский клинок найдёт его сердце, и тогда он, наконец, поплатится за все, что совершил.

– Готов блефовать? – Эхел ехидно улыбнулся, подойдя к одиноко стоящему Тхенде. – Жду не дождусь, когда ты начнёшь выкручиваться.

Бухта не зря называлась Красной – здешний песок, равно как и скалы, имел характерный кровавый оттенок, контрастирующий с зеленью джунглей, сплошной стеной растущих выше по склону. «Спрут» стоял на якоре посреди бухты, и теперь все, кто на нем находился, переправлялись на берег на единственной уцелевшей лодке. Три или четыре десятка пиратов, уже ступивших на берег, разворачивали лагерь – близился вечер и идти вглубь острова прямо сейчас никто не желал.

Рэн тяжело посмотрел на стоящего рядом парня в бандане, ожидая увидеть тот же кровожадный взгляд, что и у остальных, но лицо Эхела выражало лишь искренний интерес. Видимо, тот не собирался участвовать в предстоящих разборках между вором и аж двумя капитанами пиратов, решив, что там и без него обойдутся.