Андрей Прохоренко - Встреча с прошлым

Обе планеты не имели должной атмосферы для постоянного проживания, но были богаты полезными ископаемыми, что делало их весьма привлекательными. Также вокруг планет в межзвездном пространстве Квангу было отказано в размещении станций и любого вида маяков и зондов, что, по его мнению, было прямым нарушением прав и законов, принятых в содружестве. Об этом Кванг в беседе сообщил Оургу, прекрасно понимая, что вряд ли чего-то добьется. Так по факту и вышло. Оург прямо сказал Квангу, что не будет хорошим за чужой счет и распределит долю в добыче между всеми без исключения участниками войны, что в точности и сделал.

В данной деятельности с некоторого времени Оург обещания держал и своих союзников не обманывал, благодаря чему в отношении к нему установилась мнение о том, что он – правитель, выполняющий обещания, у которого слова не расходятся с делом. С тех пор Кванг решил, что ему с Оургом и его помощниками не по пути, но сил и средств у Кванга было не так уже и много, чтобы идти на открытое противостояние. Впрочем, данный шаг был заведомо проигрышным. Кванг начал скрытую деятельность, направленную на ослабление позиций Оурга.

Для этого он связался скрыто и явно со многими противниками Оурга и установил с ними союзнические, иногда даже партнерские отношения, чем очень разозлил Оурга, которому, естественно, о проделках Кванга докладывали. Поведение Кванга Оург воспринял, как вызов себе и союзникам, но открыто разбираться с ним не стал, отложив до определенного момента справедливое, как он считал, наказание, решив посмотреть, что еще предпримет его недруг.

Кванг между тем заключил союз с Уиматом, чем еще больше взбесил Оурга, для которого эллаоцул был наибольшим врагом. Более того, Уим с помощниками прилетел на Анайр по приглашению Кванга и даже организовал на планете несколько факторий, получивших особый статус. Фактории и две зоны, в которых они находились, не облагались налогами. В одной из зон при фактории Инсчат и проживал Маор, воин и удачливый торговец, друг Таэ Ваола и других наиртов. И, скажем так, особых неудобств Маор со стороны Кванга не испытывал.

С некоторых пор наирты, эллаоцулы, их помощники, которых могли привлечь за неблаговидные деяния, точнее, за нарушение некоторых правил и законов, почувствовали себя увереннее. Прессинг со стороны спецслужб, работающих на Кванга, на них спал, что было оговорено в беседе, произошедшей между Уиматом и Квангом. Как не возмущался Утира действиями Кванга, но и он вынужден был на время отступить от своих замыслов переловить и засадить в кайтл всех без исключения наиртов и эллаоцулов. Более того, некоторые из особо опасных врагов Оурга, в частности тот же Таэ Ваол, должны были быть выпущены из-за заступничества Уимата.

Приказ об освобождении узников уже был подписан Квангом, вот только Утира пока что медлил с его исполнением. Утира решил в соответствии с договоренностями между ним и Игмом пока что придержать в заточении Таэ. Он даже хотел «случайно» лишить Таэ жизни, но наирт был крепким орешком и дважды в драках, которые были нередки между заключенными, серьезно потрепал агентов, подосланных для этого. Утира бы довел дело до конца, но тут Игм недвусмысленно намекнул ему, что Таэ нужен ему для более важного дела. В детали Игм Утиру пока не посвящал, но дал понять, что задание исходит из самого высокого уровня, намекая на Оурга. При этом Игм направил на Анайр бригаду под руководством своего помощника, чтобы она на месте обработала Таэ перед выходом на свободу. И Утира вынужден был отступить, хотя имел с Таэ личные счеты и хотел их свести, как можно скорее.

Таэ, известный между наиртами и эллаоцулами, как Накофор или Нак, сидел в кайтле уже девятый год. Сам кайтл располагался на высоте примерно полукилометра над уровнем Анайра на шпиле Васг, взметнувшимся на полтора километра ввысь. Всего в кайтле было двенадцать уровней-дисков, крепившихся на стержне, выполнявшем роль как ядра жесткости, так и основной коммуникации, по которой осуществлялось сообщение с разными уровнями кайтла. Побегов отсюда за последние сто лет не было по причине сложности и бесполезности затеи. Желающих отлавливали еще на стадии замысла или начала его осуществления. Защитные поля, универсальная система слежения, чипы, вставленные в мозг и в тело каждому без исключения заключенному, были достаточной гарантией того, что побег из кайтла, носившего звучное имя Лэцал (обитель свободных существ), был невозможен.

На девятом уровне кайтла, в одиночной камере № 1982 и находился Таэ, который, как оказалось позже, вполне философски и с пониманием относился к своему положению. Вел себя Таэ правильно. Он не высовывался, но и, когда его доставали сокамерники, давал достойный отпор, владея силой и приемами, несмотря на то, что заключенные в кайтле жили ослабленными, существуя в угаре. Такое проживание достигалось посредством подмешивания специальных препаратов в пищу и питье, ароматизацией воздуха, кодированием и прочими широко распространенными методами. В общем, ты существовал в каком-то дурмане, путая сон с реальностью, что было не самым худшим, в сравнении с тем, если тебя заказывал кто-либо из «друзей» и в отношении тебя предпринимались особые действия. Тогда твое существование и вовсе становилось невыносимым, а деваться было некуда.

В Лэцале ломали даже самых стойких. Здесь последовательно из прямоходящего существа делалась даже не животное, а амеба. Так что обитель свободных существ с точностью до наоборот вполне оправдывала свое название. Свобода тут полностью уничтожалась, а любое лицо становилось послушным исполнителем чужой воли, хотело оно этого или нет. Иных вариантов не существовало, поскольку тобой занимались мастера своего дела. Никакие проверки режимного заведения этих «специалистов» не задевали. Здесь, в Лэцале, действовал свой закон. И был он справедлив и обязателен для всех заключенных и персонала, поскольку никакой альтернативы ему не было.

«Каждому свое: заключенным – достойное содержание, персоналу – забота о порядке», – так гласила надпись на входном портале Лэцала. Изречение, конечно, звучало издевательски, но, по сути, оно все-таки было верным. Вот только, понятное дело, лозунг этот не соблюдался так, как надо было бы. Перевоспитание, точнее, дрессировка, были в кайтле такими, что не все выдерживали издевательства, старались свести счеты с жизнью. Правда, это было не так-то легко сделать, тем не менее, такие умельцы все же находились. В том случае, когда самоубийство происходило без ведома персонала, охранники считали себя обманутыми. Тогда заключенные чуть ли не ликовали оттого, что кому-то из них удалось обмануть охранников и многочисленные системы.