Аннетт Мари - Трилогия алой зимы

– Ждите здесь. – Эми стянула шапку с шарфом и бросила их кицунэ. – Вернусь, как только поговорю с Изанами.

– Вернешься? – донеслось тихое, угрожающее мурлыкание.

– Да. – Она выдержала испытующий взгляд. – Я выполню свою часть уговора, Широ.

Он всмотрелся в нее еще на мгновение, а потом кивнул. Эми шагнула к храму.

– Эми?

Она вновь взглянула на кицунэ, удивленная странной ноткой в его голосе. Широ перевел взгляд на молитвенный зал.

– Будь осторожна. Ками куда более искусны по части обмана, нежели ёкаи.

Эми моргнула.

– Х-хорошо. Спасибо.

Нервно облизнув губы, она еще раз посмотрела на Широ и Юмэя, а потом пересекла храмовый двор. Остановившись у фонтанчика, взяла гладкий бамбуковый черпак и выполнила ритуал омовения. Чем ближе становился зал, тем быстрее иссякала ее уверенность. Фонари под загнутой крышей озаряли пустой двор. Миновав огромные статуи кома-ину, Эми поднялась по истоптанным тысячами ног ступеням и, наконец, предстала перед деревянной табличкой с изображением Изанами – красивой женщины с длинными черными волосами – и гор позади нее. Изанами была амацуками земли.

Эми прошла мимо ящика для пожертвований и колоколов, у которых прихожане молились, – за ними, словно часовые, возвышались массивные двери. Она оглянулась, почти ожидая, что сейчас ее кто-нибудь остановит. Приоткрыв одну створку, с опаской заглянула в темноту. И беспрепятственно вошла.

Пустой, просторный зал был окутан мраком. Эми оставила дверь приоткрытой, чтобы впустить хоть немного света, и робко вошла. Обувь застучала по деревянному полу. Изанами здесь. Эми не нужен был Юмэй, чтобы это подтвердить; все здесь лучилось божественной силой ками: земля и деревья, стены и пол.

Дальний конец зала по-прежнему скрывался во тьме, но стоило Эми приблизиться, как свет из открытой двери как будто вытянулся вперед, и она постепенно различила возвышение. А за ним – искусно вырезанный алтарь во всю стену. Посреди него располагалось большое овальное зеркало – шинтай, с помощью которого Изанами направляла свою силу храму, когда не была тут лично.

Оторвав взгляд от зеркала, Эми вдруг обратила внимание на то, чего еще мгновение назад не заметила, – на возвышении перед алтарем сидела окутанная тенями неподвижная фигура.

– Кто проник в храм Изанами, амацуками земли?

Властный голос раздался слева. Эми застыла на месте. Тени расступились, и она увидела у алтаря человека. Напротив него стоял еще один, тоже в темном облачении каннуши. Фигура на возвышении безмолвно наблюдала, почти невидимая.

Эми опустилась на колени и низко склонила голову в поклоне.

– Прошу простить мое вторжение, – начала она, и дрожащий голос разнесся эхом по огромному залу. – Я пришла молить о встрече с Изанами.

– Кто ты такая, – гаркнул человек у алтаря, – чтобы требовать подобного?!

– Я… я Кимура Эми, мико Аматэрасу. Я пришла…

– Как смеет мико Аматэрасу ступать в святая святых Изанами?

Эми вздрогнула, не поднимая головы от пола.

– Ты не имеешь права здесь быть, – сурово продолжил каннуши. – Ты…

Он умолк. Эми медленно подняла голову. Фигура на возвышении прервала каннуши, вскинув ладонь.

– Подойди, Кимура Эми, – раздался шепот.

Она поднялась и шагнула вперед. Свет снова сдвинулся, тени рассеялись. Эми застыла.

Облаченный в церемониальное кимоно человек, который сидел на подушке, скрестив ноги, и наблюдал за ней темными, понимающими глазами, не мог быть Изанами. Ведь она женщина, а он – нет.

– Вы… не Изанами.

На имени амацуками голос дрогнул; разочарование охватило Эми с такой силой, что у нее чуть не подогнулись колени.

– Я Коянэ, – произнес мужчина. В каждом его слове дрожала сила, отдаваясь трепетом в теле Эми. – Я слуга госпожи Изанами и выполняю ее обязанности, когда она отсутствует.

– Вы ками?

– Да, – ответил он с мягкой улыбкой.

Лицо Коянэ было гладким, возраст его не коснулся. Длинные черные волосы, стянутые высоко на затылке в хвост, ниспадали на спину. Полы многослойного одеяния – кимоно, хакама, длинного хаори – оттенков бордового и коричневого растекались по возвышению. Эми уставилась на него, медленно осознавая, что смотрит на человеческое тело, которое занял ками. Если в руководстве каннуши говорилась правда, то мужчины, которого она видела перед собой, уже не существовало.

– Подойди, дитя, и поведай мне, что же привело тебя из храма Аматэрасу сюда.

Эми осторожно шагнула к возвышению и опустилась на колени перед ступенькой, чинно сложив руки. Теперь она жалела, что не прихватила одеяние мико; современные вещи казались ей в таком месте совершенно неуместными. Мельком взглянув на Коянэ, Эми тут же опустила голову. Смотреть в глаза ками считалось неприличным.

– Я пришла поговорить с Изанами, – медленно произнесла она.

Хотела ли она узнать у этого ками правду? Предательская мысль не оставляла ее с тех самых пор, как она заключила уговор с Широ: если амацуками подтвердит, что в день солнцестояния Эми погибнет, стоит ли ей умолять о спасении? Она еще не решила, желает ли просить о подобном. Ведь тогда неизбежно станет ясно, что она не такая благородная, какой желала быть, что она слишком эгоистична, чтобы пожертвовать жизнью. А пока еще оставалась надежда, что она не настолько ничтожна.

– Скажи, что тебя тревожит, дитя, – пробормотал Коянэ с ноткой нетерпения в голосе, но когда Эми подняла голову, он вновь мягко улыбнулся.

– Я… – Она взглянула на двух каннуши, безмолвно за ней наблюдавших.

– Это мои слуги, – произнес Коянэ, верно истолковав ее смущение. – Они лишь исполняют мою волю.

Каннуши тоже были ками?.. Если да, то наверняка слабыми, ведь Эми не чувствовала от них никакой силы. Коянэ же излучал ки, словно огонь – жар. Его присутствие затмевало собой все, как солнце, совершенно непохожее на присутствие ни одного из ёкаев. Скорее на тепло, которое иногда пронизывало Эми во время молитвы.

Ее вновь охватила тревога, идущая откуда-то из глубины. В голове в такт пульсу забилось предупреждение Аматэрасу, но Эми не обращала на него внимания.

– Я камигакари Аматэрасу, – произнесла она. – И я пришла к Изанами в поисках правды о камигакари.

Воцарилась давящая тишина. Ки Коянэ окутала Эми бурлящей волной и вновь успокоилась. Незримое присутствие Аматэрасу тоже исчезло, словно амацуками ждала, что же скажет Коянэ.

– Правды? – переспросил он, едва ли не с опаской.

Эми крепко зажмурилась. Ее голос дрожал от чувств, которые она с трудом сдерживала.

– Я посвятила Аматэрасу всю жизнь еще до того, как стала камигакари. Я отказалась от всего – от семьи, друзей, свободы, независимости, – чтобы быть лучшей для Аматэрасу, ведь думала, что мы разделим на двоих мое тело и ее величие. – Она открыла глаза и посмотрела на Коянэ. – Недавно я узнала, что, когда амацуками спускается с небес, разум и душа камигакари умирают. Мне нужно убедиться, так ли это. Это правда?