Роберт Джордан - Дракон Возрожденный

Бросив последний испытующий взгляд на трех своих бывших спутниц, Верин поспешила прочь, прижимая мешок к груди, плащ развевался у нее за спиной. Шириам уперла кулаки в бока и принялась пристально рассматривать Эгвейн и двух ее подруг. На миг Эгвейн ощутила, как напряженность чуть ослабла. Наставница послушниц всегда сохраняла невозмутимость и располагающее чувство юмора, даже когда в наказание за нарушение принятых в Башне правил посылала виновницу на дополнительные работы по хозяйству вдобавок к ее обычным повседневным обязанностям.

Но когда Шириам заговорила, ее голос был зловещим:

– Ни единого слова, велела Верин Седай, и так тому и быть. Если кто-то из вас промолвит хоть словечко – за исключением ответов Айз Седай, разумеется, – вы у меня мечтать будете о том, чтобы отделаться лишь поркой да постоянным мытьем полов. Вы меня поняли?

– Да, Айз Седай! – ответила Эгвейн и тут же услышала, как две другие девушки говорят то же самое, хотя Найнив произнесла свои слова как вызов.

Шириам издала горлом негодующий звук, едва не зарычав, и заговорила:

– В наши дни в Башню на обучение приходит меньше девушек, чем раньше, но все же они приходят. Большинство отправляется восвояси, даже не научившись ощущать Истинный Источник, а тех, кто сумел его коснуться, намного меньше. Мало кто, перед тем как покинуть Башню, обучится настолько, чтобы не навредить самой себе. Едва ли горсточка достигнет того, чтобы подняться до звания принятой, и малая толика из них возвысится до права носить шаль. Жизнь здесь нелегка, дисциплина сурова, но каждая послушница борется за то, чтобы удержаться, добиться права на шаль и кольцо. Даже если от страха послушницы каждую ночь плачут в подушку, они все силы отдают, чтобы оставаться здесь. А вы трое, от рождения одаренные способностями бо́льшими, чем я надеялась увидеть в своей жизни, без разрешения покинули Башню, сбежали, не пройдя и половины обучения, как бестолковые детишки, шлялись невесть где несколько месяцев. И теперь заявились обратно как ни в чем не бывало, словно завтра с утра можете вновь продолжить свое обучение. – Шириам сделала столь глубокий выдох, будто иначе взорвалась бы от гнева. – Фаолайн!

Три девушки-принятые дернулись, словно их поймали за подслушиванием, и одна из них, кудрявая и темнокожая, сделала шаг вперед. Все они были молоды, но все же старше Найнив. Столь скорое получение Найнив звания принятой было событием в высшей степени исключительным. Обычно на то, чтобы послушница заслужила кольцо Великого Змея, которое носили принятые, требовалось несколько лет, и потом ей еще долгие годы приходилось ждать, прежде чем возникала надежда возвыситься до ранга полноправной Айз Седай.

– Отведи их в комнаты, – приказала Шириам, – и запри там. Им можно давать хлеб, холодный бульон и воду, и так до тех пор, пока Амерлин не распорядится по-иному. И если кто-то из них скажет хоть слово, можешь отвести ее на кухню и поручить скрести котлы. – Наставница послушниц резко развернулась и пошла прочь, даже спиной выражая гнев.

Фаолайн устремила на Эгвейн и двух других девушек взор, исполненный легкоуловимой надежды, особенно пристально оглядев Найнив, на лице которой, словно маска, застыло негодование. Круглое лицо Фаолайн не выражало никакой приязни к тем, кто столь невероятно грубым образом нарушил правила, и еще меньше к таким, как Найнив, – дичку, удостоенной кольца, даже не будучи послушницей, направлявшей Силу еще до того, как она ступила за стены Тар Валона. Когда же стало очевидно, что Найнив намерена сдержать свой гнев, Фаолайн пожала плечами и высказалась:

– Когда Амерлин пришлет за вами, вас, по всей вероятности, усмирят.

– Перестань, Фаолайн, – произнесла другая принятая, самая старшая из трех. У нее была медного цвета кожа, длинная шея, и двигалась она грациозно. – Я провожу тебя, – сказала она Найнив. – Зовут меня Теодрин, и я тоже дичок, как и ты. По приказу Шириам Седай я буду тебя стеречь, но изводить не стану. Пойдем.

Найнив с беспокойством глянула на Эгвейн и Илэйн, потом вздохнула и позволила Теодрин увести себя.

– Дички! – пробормотала Фаолайн. В ее устах это слово прозвучало подобно ругательству. Она перевела взгляд на Эгвейн.

Третья принятая, симпатичная молодая женщина, с розовыми щечками, выглядевшими как спелые яблочки, встала рядом с Илэйн. Если судить по приподнятым уголкам ее губ, она любила улыбаться, но строгий взгляд, которым эта принятая окинула Илэйн, говорил о том, что сейчас она никаких глупостей не потерпит.

Эгвейн возвратила Фаолайн ее взгляд, вложив в свой столько спокойствия, сколько сумела наскрести, и, как она надеялась, толику надменности и молчаливого презрения, перенятых у Илэйн.

«Красная Айя, – подумала Эгвейн. – Эта уж точно выберет Красных».

Но отрешиться от собственных бед было трудно.

«О Свет, как же они собираются с нами поступить?»

Под словом «они» Эгвейн подразумевала Айз Седай, а также Башню, а вовсе не этих принятых.

– Ну пошли! – рявкнула Фаолайн. – Мне и так придется караулить у твоей двери, не хватало еще и тут весь день простоять.

Сделав глубокий вдох, Эгвейн сжала руку Илэйн и последовала за Фаолайн.

«О Свет, пусть они Исцелят Мэта».

Суан Санчей мерила шагами свой кабинет, то и дело останавливаясь и устремляя взор голубых глаз, под которым правители, бывало, заикаться начинали, на резную шкатулку из ночь-дерева, стоявшую на длинном столе посреди комнаты. Она надеялась, что ей не придется пускать в ход ни один из сокрытых внутри изящного ящичка тщательно составленных документов. Собственноручно ею подготовленные и запечатанные втайне от всех, бумаги эти могли выручить в дюжине всевозможных ситуаций. Суан наложила на шкатулку охранное плетение, так что, если ее откроет чужая рука, содержимое тут же сгорит дотла; вероятней всего, и сам ящичек охватит пламя.

– И так обожжет вороватую птицу-рыболова, кем бы та ни была, что, надеюсь, она никогда этого не забудет, – пробормотала она.

Не осознавая того, что делает, Суан Санчей уже в сотый раз с той минуты, как ей доложили о возвращении Верин, поправила на плечах широкий палантин. Он свисал ниже талии, и семь цветных полос на нем соответствовали цветам семи Айя. Престол Амерлин принадлежит и всем Айя, и ни одной из них, и не важно, из какой именно Айя она была возвышена на свой пост.

Кабинет был изысканно украшен, ибо этой комнатой на протяжении жизни многих поколений владели женщины, носящие на своих плечах полосатый палантин. Высокий камин и широкий очаг, где сейчас не горел огонь, были искусно вырезаны из золотистого кандорского мрамора, а ромбовидные плитки, из которых состояло покрытие пола, изготовлены из полированного краснокамня, вывезенного из Гор тумана. Стены украшали панели из особой, твердой как железо, полосчатой светлой древесины, на них были вырезаны небывалые звери и птицы с невероятным оперением. Панели эти Морской народ доставил из далеких земель где-то за Айильской пустыней, и было то еще до рождения Артура Ястребиное Крыло. Раскрытые сейчас навстречу свежим запахам весенней зелени высокие арочные окна выходили на балкон, смотрящий на маленький укромный сад, для прогулок в котором хозяйке кабинета редко удавалось выкроить время.