Лидия Ощепкова - Джареф. Кровь. Цикл Мемуары Бога

– Вижу, вы подготовились, – Мари запустила руку в лукошко и достала три наполненных до краев колбы с прозрачным, зеленоватым зельем. – Я не думала, что цвет у снадобья изменится.

– Да. Забыл предупредить, – я забрал зелья у ведьмы и поставил их на стол, в небольшие деревянные держатели. – Здесь все ингредиенты, необходимые для создания напитка. Приступим.

– С чего начинать? – Мари оживилась, в изумрудных глазах появился азарт.

– Вскипятить воду. Толченые семена травы жгучей усилят сердцебиение и ускорят кровь, – я подал ступку ведьме. – В крупный помол. Я займусь корнем Марьяны .

– Как много воды?

– По третью ступень, – на котелке имелись три деления, отмечающие уровни воды. Третье деление – почти под горлышко. – Огонь сильный. Вода должна закипеть быстро и ингредиенты скинуть по мере кипения и реакции.

Алхимические камни вспыхнули, едва камень активации попал в круг. Мягкий голубой огонь обдал жаром.

– Что это? – ведьма наклонилась ближе к камням под котелком.

– Зачарованный алхимический круг из рунических камней. Заговоренный на создание огня. Активируется шестым камнем.

– Никогда такого не видела.

– Это мое изобретение, – я стал нарезать тугой корень Марьяны . Этот корень связывал все ингредиенты в единое целое и добавлялся последним. – Этот алхимический круг будет работать даже под водой.

Заговорённый огонь горел ровно и беззвучно. Стенки котелка стали покрываться пузырьками. Вода закипала. Работа спорилась, и вскоре на столе лежали все готовые ингредиенты.

« К такому я готов не был ».

Из разговора Джарефа и Дориана.

Джареф.

– Семена первые, – голос Дориана раздался среди шорохов одежды, бульканья воды и монотонного звука шинкования – ударов ножа о деревянную поверхность. Звук прекратился. – Цвет приятный. Пусть покипит некоторое время, пока цвет не изменится на более насыщенный.

Вновь послышался звук шинкования.

– Правья ? – женский голос принадлежал Мари, как и слабый запах ее нетерпения. – Она ведь ядовита.

– Ее листья, при определенных условиях не отравляют, а наоборот, выводят яды. Правда, есть несколько незначительных побочных эффектов. Но, это не имеет значения, главное вывести яд из организма Джарефа.

Я открыл глаза. Деревянные брусья перед взором освещались голубым светом. Голубым? Я повернулся лицом к говорящим. Небольшой, яркий огонек на столе освещал всю комнату. Бледноволосый и бледнокожий Дориан выглядел, как монстр из сказок, и занимал почти все свободное пространство комнатки, а Мария стала похожа на представительницу водного народа или редкого Э́рнию .

– Дориан, передай мне, ради всего светлого, штаны, – я сел на кровати, держа шкуру на паху. – В шкафу.

Алхимик в четыре шага преодолел пространство до шкафа в углу, открыл его.

– Хм, – лучистые глаза Дориана горели на лице, едва он закрыл дверцу и держа в руке свернутый предмет одежды светлого оттенка. – Собрался на прогулку?

– Есть потребности, которые необходимо удовлетворить, – уголки губ дернулись, но я сдержал улыбку, принимая в руки прохладную ткань.

– Хорошо, – Дориан кивнул и вернулся к столу, внимательно вглядываясь в небольшой котелок на столе.

Натягивая штаны, я заметил, что Мария отвернулась. Пол обжег кожу стоп холодом. Подхватив шкуру, я закутался в нее и, на неуверенных ногах, двинулся к выходу из хижины. Тело было ватным, словно после затяжной болезни. Впрочем, так и было. Я был болен, мое тело требовало дурмана. Нагариан позаботился, чтобы ни один из проклятых не был рядом со мной. Магия крови, Старшей крови сильна, и ни один акан не сможет противиться моему прямому приказу. А находясь под влиянием зелья, Зверь во мне может приказать все что угодно, вплоть до убийства, и никто не посмеет ослушаться.

– Солнце еще не село, – Мария произнесла это таким тоном, словно малому ребенку.

Я кивком головы указал, что знаю. С заражения я знал, когда солнце село и сколько еще времени до заката. Или рассвета. После становления аканом , внутренние часы стабилизировались и работали идеально, не подводя ни на йоту. И сейчас, возвращавшиеся чувства, говорили мне, что дневное светило почти село. Из-за горной местности, тень уже закрыла котловину с озером. Но все же, страх перед болью от ласк дневного света, заставлял инстинктивно сжиматься все мышцы, помня первую агонию встречи с владыкой дня.

С усилием воли, рукой толкнув дверь, я вышел на свежий морозный воздух. Снег обжег ступни, мороз забрался под тонкие штаны, мурашками прокатываясь по коже. Я запахнул шкуру плотнее. Мне было холодно, даже независимо от факта, что солнце еще не завершило свой дневной путь. Тропинка пролегала за хижину, чуть в сторону от горячего источника, там было строение с туалетом. Раньше он мне не требовался, но спустя такой долгий срок, и кормление из вены Дориана, организм вспомнил о своих функциях. Дверь отворилась со скрипом. “Старое дерево уже прогнило, нужно будет заменить, как оклемаюсь”. Я сделал шаг в темноту небольшого строения. Слабость в ногах скрутила мышцы судорогой, пришлось облокотиться о стену плечом, одновременно развязывая пояс на штанах. Организм сказал «благодарю», за облегчение мочевого пузыря.

Обратный путь я ковылял медленно, из-за судорог всего тела. Толкнув дверь, вошел в теплое помещение хижины, где двое одаренных в зельеварении людей, варили лекарство от дурманного зелья. Как ни странно, чувствовал я себя намного лучше.

– Вижу голубой цвет, – я проковылял мимо стола и сел на кровать. Вытянул ноги и пальцами размял твердые мышцы, разгоняя застоявшуюся кровь и прогоняя судороги.

– Хорошо, не зря я потратил часть своей крови и оставил на память четыре метки от твоих зубов на шее, – Дориан растянул губы в довольной улыбке.

– Думал, что у тебя все излечивается само, – я продолжал мять ноги, бурча в колени свои мысли. “Зачем оставлять метки от укуса? Это ведь некий звериный штамп – это мое, не трогать”. Дориан издевается надо мной?

– Выбор есть всегда.

– Ты знаешь, это звучит немного с подтекстом, – я выпрямился, серьезно глядя на Дориана. Мужчина повернулся ко мне, и в его глазах сверкнула странная эмоция. Такого в нем я раньше не замечал.

– У каждого свои метки на теле и в душе, – лицо алхимика не изменилось, но в воздухе незримо ощущалась сила. – Есть метки, что хочется забыть навсегда, а есть те, которые хочешь забыть, но не в состоянии это сделать. Твое тело полно незримых шрамов, твоя душа разорвана в клочья, буквально, Джареф Ноктюрн. Ты последний, кто остался в твоей родословной. Твоей семьи больше нет, чистой крови Ноктюрнов больше нет. Есть только ее далекие отголоски в телах измученных жриц и жрецов, воинов и крестьян общины. Я не стал бы этого говорить, но ты должен знать, что давно, очень давно, ты должен был стать жрецом, впоследствии великим старейшиной и возвести Дом на новый уровень жизни. Но, этого не произошло.