Андрей Звонков - Приключения Атреллы. Дорога на Регалат

– Сфет, это лишнее, – проворчал черный, – но касить не нато, рас уш сашёг.

– Сащем ты стесь, Рэнд? – нелюбезно спросил хозяин кабинета. Он напоминал гостя: такой же высокий, худощавый и абсолютно лысый, нежно-голубая кожа, синие губы, рубиновые зрачки в обрамлении голубых белков, прямой нос с небольшой горбинкой и впалые щеки. Несведущий мог бы принять собеседников за братьев – только тот, что прилетел на остров, двигался быстрее и увереннее, и мимика его была заметно богаче.

– Соскущился по тепе, – хищно улыбнулся гость, – феришь?

Хозяин еле заметно пожал плечами, несколько равнодушно ответил:

– Если скашу «ферю», ты ше не поферишь мне, я лущше промолщу. И… – он кивнул на газету, – смотри, щто пишут!

– Франьё! Хольст – пешка… щто он мок сснать о проекте? Фолшепники пытались нас опмануть…

– Фитишь ли, – сказал хозяин кабинета, – мешки сщитают Хольста отной ис клющефых фикур ф нашей фойне и попете нат нами… Ты не сокласен?

– Мое мнение уше не имеет сснащения. Прошло мноко фремени, ты, наферное, фсе сапыл? Я топрашифал Хольста, он ничеко не снал о селье опратного префращения.

– Я фсе помню. Но его тефка приняла етинственную тозу и опять стала щелофеком! – он помолчал, вспоминая события пятнадцати вековой давности, – Хотел пы сапыть, та не сапыфается… Если п ты не оттал прикаса статься лютям, мы п сейщас не раскофарифали. Шисснь, таше такая, лущше смерти. Ты снаешь, какими нас штут ф сарстфе Песутешной?

– Я – снаю, – мрачно ответил черный. – Там мы снофа люти. Нэре мы такими не нушны. Меня токта переикрали эленсары. Помнишь, как я хотел, чтопы хоть отин из них стал моим нащальником штапа?

– Сащем ты сейщас стесь? – повторил собеседник черного ория свой вопрос. – Фсе-таки ты сильно рискуешь…

– Песс прифкуса крофи шисснь кашется прессной, а, Се́рник? Ты-то уш сапыл, какофа она на фкус?

При этих словах орий, названный Серником, изменился в лице, в глазах появился хищный блеск, пальцы вцепились в край столешницы.

– Я нищефо не сапыфаю, как кентеры. Уше кофорил! Но если нато хлепать селёную пурту, я хлепаю и молщу в тряпощку. Ты-то непось и фкуса папоротникофой похлепки не сснаешь. Укостить тепя?

– Та пропати ты пропатом с ней! – черный весь скривился, будто ему предложили что-то уж очень непотребное. – Терьмоеты, – сказал он и тут же пожалел. Чтоб перевести тему и сгладить напряженность обстановки, он вытащил из-за пазухи небольшой сверток, извлек из него черную блестящую пластину и отломил прямоугольную дольку.

– На, попропуй, – он ловко перебросил кусочек на стол, прямо под нос Сернику.

Тот прикоснулся к плитке, сжал в пальцах и поднес к лицу. Ноздри дрогнули, мелькнул черный язык. Серник снова понюхал кусочек:

– Она! Откута?

– От бархуда, – усмехнулся гость. – Растфори в теплой фоте и пей, этот кусок примерно на полофину щашки.

– Шутишь? – Серник откусил немного и теперь смаковал… – кофорят, что наши, кто уселел в Харанте фсех Хоко-Токо истрепили, питаются отними сопащками?

– Серьессно, бархужья крофь. Фысушена и расфасофана в прикеты. – Черный выложил на стол увесистый брикет, – я не слешу са популяцией монстроф в Харанте. Хоко-Токо лучше не слить…

Серник отложил кусочек, достал из стола термос с кипятком и сделал, как посоветовал черный.

– Снащит, ты решил меня растрафить, кофарный.

Гость пропустил замечание мимо ушей и, пока хозяин размешивал багровую жижу в кружке и пил маленькими глотками, спросил:

– Храм Песутешной на острофе еще есть?

Серник кивнул, не отрываясь от кружки.

– Это хорошо. А кто слушпы фетет?

Серник поставил на стол пустую кружку, облизнул верхнюю губу и ответил:

– Ты ефо снаешь – Хе́лирт. Он рукополошился в шреца Нэре.

– А тафно ефо фсяли?

– Лет тритсать уше тут. Рипенский патруль фсял еко ф Харанте. Он орканисофал стесь храм, опщину, фсе саконно, никаких присыфоф к фосместию… Просит у Нэре милости тля фсех и терпения.

– Ммм… та, – только и произнес гость в задумчивости.

– Ну а ты кте?

Черный только помотал головой:

– Это лишнее. – Он поглядел на Серника: – Как себя щуфстфуешь?

Тот, вот только что сидел за столом – и уже стоял перед гостем. Движения его заметно изменились, и в глазах зажегся такой же рубиновый огонь, как у черного.

– Тафненько я не пил ее… Но ты феть не укощать меня припыл?

– Ну, пощему ше? – сказал гость и протянул Сернику весь брикет. – У меня к тепе телофое претлошение.

– Я слушаю, – тот вернулся к столу, обнюхал пакет и произнес мечтательно: – А сапах!..

– Мне нушен орион.

От этих слов Серник не сел, а рухнул на стул:

– С ума сошел? Каштый крамм на ущете, кте я тепе фосьму?

– Ты тощно отупел от селёнофо терьма, Сер, ну напряки моски… Я тепе орканисую постафки сушеной ши-ту, – орий использовал старинное слово, обозначающее кровь для жертвоприношений, – а ты, са сщет тофо, что тфои рапотяки потымут фырапотку в нощь, всё, щто наперется сферх плана, сакотофишь тля меня. Пока орион не прошел ущет, еко мошно пустить налефо.

– А если тело фскроется? Кто-нипуть стуканет мешкам?

– Та? – неподдельно удивился черный орий. – Это после тофо как ты их прикормишь ши-ту? Сомнефаюсь. Сснащит так, сатницу от стула оторфи и саймись орканисацией, я тфа раса ф нетелю путу тепе присылать ящики с питанием. Спрасыфать их путут с непа. Поэтому опретели тощно место – кута китать. И место, кте они саперут орион. Ты остроф сснаешь лущше меня, потыщи тощку ф корах. Пока мне нушно три ящика. Ты понял?

Серник уже только кивал. Гость закончил инструктаж. Он встал и направился к двери.

– Сколько тепе фоопще нушно ориона? – хрипло спросил Серник.

– Мноко, – черный орий развернулся у двери и повторил: – Мноко. Маки-тепловики «светятся», ты ше снаешь. А на орионе тиришапль нефитим. И хоть ши-ту я тепе путу присылать ощень мноко, не путь слишком щетрым… Та, фот щто! Отфети меня к Хелу… Фот уш по кому я тейстфительно соскущился.

– Сейщас, – Серник спрятал подаренный сверток в сейф и повел гостя за собой. – Ты так сфопотно хотишь по острофу… феть ты ф росыске. А если кто усснает?

– Фы тут фсе спите на хоту, кто усснает? Щтопы усснать, нато хотя пы класа от семли потнять и поклятеть на меня… Та, умело фас тут спеленали, как крутных тетей… – гость шел за Серником, в сторону от рудника. Наконец тот вышел на дорогу между плантациями и, указав направление, сказал:

– По прямой ити, слефа уфитишь пещеру. Фокрук фхота натпись – молитфа. Мешки понащалу пропофали сакрыть храм, но мы отстояли… такая переписка, пюрократия… но расрешили.

– Это хорошо, – гость остановил уходящего Серника, – я у тепя еще пояфлюсь…

– Когда?

– Не фашно, кокта нушно путет. Ты, клафное, напери мне три ящика.