Андрей Антоневич - Цитадель

– Что же произошло? Почему нас атаковали? – как только оторвался от бутылки с холодной водой, спросил Линевич.

– А можно мне тоже бутерброд? – осторожно поинтересовался у Аркадия Мишка.

– Возьми что-нибудь в коробке и сиди тихонько смотри, – ответил хозяин.

Он подошел к телевизору и включил его в сеть.

Картинка экрана расползлась в трещинах, но рассмотреть изображение было можно.

Милая молодая девушка в форме альянса, что-то вещала, активно жестикулируя руками.

– А можно чуть звук добавить, – попросил Дима.

– Скажи толстому, чтобы чавкал тише и все будет слышно, – ответил Аркадий. – Электричества в доме ни у кого нет. Только у меня. Никто не знает, что тут в подвале есть резервный генератор, как раз для таких случаев. Если мои соседи об этом узнают, то мне не поздоровится.

– В результате слаженных действий Демократического альянса по сдерживанию агрессии России и Китая, военная инфраструктура противника полностью уничтожена, – весело сообщила диктор, говорившая на русском языке с легким балтийским акцентом. – По данным разведки враг обезврежен и не сможет оказать сопротивления. Как сообщает источник из Генерального штаба объединенных сил, в настоящее время на освобожденных территориях ведется работа по установлению надежного периметра для предотвращения проникновения беженцев из секторов, где применялось новое термоядерное и бактериологическое оружие.

В это время картинка на экране сменилась, и вместо мордашки диктора телевизор явил изображение Земли из космоса.

Дима невольно ахнул, а Мишка подавился колбасой…

Невооруженным взглядом было видно, что вся центральная и северная часть России, и почти вся территория Китая охвачена огнем.

Сразу же после этого пошел сюжет про то, как довольны люди, которые оказались на освобожденных территориях.

Мордатая тетка с хитрыми глазами радостно рассказывала о том, как она рада, что, наконец-то, справедливость восторжествовала и ее Родина стала частью просвещенной Европы.

– Сво…лочи! – тихо прошептал Мишка, сжав кулаки. – Видела бы эта тварь, что эти просветители с Ленкой сделали.

Неожиданно с улицы донесся глухой рокот мощного мотора, какой-то тяжелой техники, проходившей возле дома. Аркадий тут же выключил телевизор и выскочил из комнаты.

Через несколько секунд погас свет.

Минут десять они сидели в темноте и прислушивались к дрожанию стен. Еще столько же они ждали после того, как рокот двигателей стих.

– Что-то случилось, – пришел к выводу Аркадий, как только вернулся обратно от генератора, включив свет. – Неспроста они технику среди ночи перебрасывают.

– Давайте еще раз телевизор включим, может, что узнаем, – предложил Зобов.

– Ничего мы там не узнаем, – осадил его хозяин подвала. – По телевизору усиленно мозги промывают, так что лучше выйти и посмотреть.

– Пошли, – подхватился Линевич.

– Сиди ты, – встал перед ним Аркадий, успевший сменить замызганый костюм на спортивные штаны и майку с длинным рукавом. – Комендантский час. Заметят – расстреляют. Город весь в огне. Сейчас, тем более во время ротации войск, лучше не выходить. Утро вечера мудренее. Отдохните у меня до утра, а там идите куда хотите, только без оружия теперь на улицах небезопасно. В меня еще в обед сегодня, какие-то пацаны стреляли из автоматов просто так… по приколу.

– Почему ты нам помогаешь? – спросил у него Дима, прислушавшись к его словам.

– Так… человек же я… Человек человеку друг… Тем более… сейчас, – просто ответил Аркадий. – Видел я как-ты сегодня камни обожженные ковырял, хотел тебя остановить, да решил, что лучше тебя сейчас не трогать… Бесполезно это было все… Никто не выжил, кто в этом доме был… И шансов у них не было…

– Ты видел, как это случилось? – тихо спросил Линевич, опустив глаза в пол.

– Видел… Дало так, что многоэтажки затрясло… Снаряд был не простой… Огненный смерч такой стоял, что у меня волосы на голове и бороде обгорели, хотя я в это время в трехстах метрах был… Пришлось имидж поменять, – показал он на свою лысую голову и изрезанное бритвой лицо.

– Хорошо, – согласился, вновь потемневший лицом, Дима. – Передохнем у тебя, а утром мы пойдем в город… Спасибо тебе за помощь.

– Да, ладно, – отмахнулся Аркадий, взбивая тощий матрас. – Ложитесь спать. Ты на ящики с тушенкой залазь, а ты, толстый, ложись вон на те мешки при входе, – показал пальцем хозяин своим гостям спальные места. – Только осторожно там… Не елозь сильно.

– А что там? – поинтересовался Мишка, укладываясь на объемные черные мусорные пакеты.

– Так… Тряпки… Люблю, красивые вещи, – пояснил Аркадий и пошел выключать генератор.

– А без оружия я бы носа на улицу не высовывал, – высказал он свое мнения, кряхтя в темноте.

– Так может есть у тебя, Аркадий, и оружие тут где-нибудь в мусоре припрятанное? – зевая в темноте, вяло поинтересовался Мишка.

– Мусор у тебя в голове, дурень жирный, – зло отозвался хозяин подвала, – а это запасы на черный день, который, кстати, наступил сегодня утром двадцать второго июня. Нет у меня ничего. Только совок, да пика для сбора мусора нашей дворничихи Аглаи Степановны… Она хоть и была баба вредная, а все равно мне ее жалко… Ее те пацаны, что в меня стреляли, под вражеский танк толкнули, когда те шли по проспекту Машерова… Бедная, даже ойкнуть не успела…

– Я знаю, где взять оружие, – сказал Линевич и закрыл глаза.

Кто-то назойливо стучал в дверь…

Пес заходился истерическим лаем…

Виктор Хапнович, он же известный в определенных кругах как «Собака», почти всю ночь не спал.

Поначалу его мучали тревожные мысли по поводу его семьи. Вернее не именно из-за семьи, а из-за той миссии, ради которой он после того, как закончился ракетный обстрел города и силы альянса вошли в Брест, отправил их пешком к своей теще.

О том, что с его женой и тремя детьми, может по дороге на другой конец города что-то случиться, Хапнович не переживал. Жена Ленка могла выкрутиться из любой ситуации, тем более у нее при себе была карта поляка, которая не раз помогала им в их семейном бизнесе. Старшая дочь Полина была уже взрослая и имела свою голову на плечах. Тем более она уже давно знала, как правильно пользоваться своим телом. Если ее толпой и изнасилуют солдаты-освободители, то не велика беда… Бабы как курицы… Отряхнулась и пошла… Сын Леня быстро бегает. Тем более в десять лет он угрозы не представляет. Младшая дочка Женька в свои три года с трудом говорила и именно по этому Витька считал, что она не его… Не его порода… В его роду все были оборотистые и нахрапистые… Поэтому ее не жалко, если что… А переживал он за свои кровно нажитые непосильным трудом деньги и купленные на них золотые побрякушки, которые были закопаны по всему двору у его тещи Вероники Семеновны.