Анастасия Вихарева - Дьявол и Город Крови: Там избы ждут на курьих ножках

– Если праведница, что же носишь железо в котомке? – с ехидцей спросил незнакомец, не впечатлившись гневной речью. Наклонился, поднял пальто и мягким движением накинул ей на плечи. – Я смотрю, не утруждала себя страданиями. Не Благодетельницу ты искала, себя показывала. Ну, как, рассмотрели? – он криво ухмыльнулся. – Царица она, Царица Неба и Земли. На царство взошла – и люди ей поклонились, а кто принял правду твою?

Манька покраснела, проглотив обиду, подступившую к горлу. И то правда, тут он прав, она уже месяц ходила в удобных кроссовках, дожидаясь, когда заживут язвы на пальцах – от железной обуви уже к вечеру она не чувствовала ног. Да и люди над нею смеялись. И везде, где была, никто ее не поддержал. Единственный раз старая бабушка приняла беду ее близко к сердцу: выслушала, посоветовав близко не подходить к Благодетельнице, пока железо не сносится, помыла в бане, подставив плечо, когда она от усталости повалилась, а потом снабдила узелком лечебной травы и осиновыми опилками, повесив оберег на шею, перед сном долго гладила по волосам, словно мать больного ребенка, что-то напевая, а когда заснула, постирала и просушила одежду. Но мудрее ли она была? Может, просто своих детей у нее не было, ее сиротской долей прониклась?

Манька ничего не ответила. И не раскаялась. Не показывала она себя. Сам бы попробовал управиться с железом. Она попробовала, теперь на нее страшно смотреть. Оставшиеся корни зубов гнили, впору на стену лезть, рука от посоха отнимается, а ноги покрылись мозолистыми струпьями. Даже наждаком пробовала его пилить, да только все без толку.

Она зло развернулась и пошагала по мягкому мху прочь искать хоть какую-то тропу.

– Кто, кроме меня, мог бы помочь тебе в этом лесу? – негромко крикнул вслед незнакомец.

Манька не обернулась.

Плохая… Да чем же плоха? Как можно нищету ставить в вину? Не сидит без дела, работает, а им разве докажешь? А сам-то… Ишь, холеный какой, на одну цепь можно жить припеваючи до конца дней. Он не был сиротой, ему не жали сапоги, звери на него не нападут. Сытый голодного не уразумеет, так к чему объяснять свою правду, если у него уже есть своя?

Ну и пусть катится со своей Помазанницей ко всем чертям!

Через несколько шагов она остановилась, чутко прислушиваясь. Ночь становилась гуще. Лес как будто уснул, кругом стало тихо-тихо, даже ветер притих. Манька слышала гулкое биение своего сердца, свое обиженное хриплое дыхание, каждый свой тяжелый шаг и хруст опавшей хвои и шуршание прошлогодней листвы под ногами.

– Ты селение с востока или с запада обходила? – догнал ее незнакомец.

– С запада, – нехотя ответила она, припоминая дорогу.

– Тогда нам туда, – незнакомец ткнул пальцем в густые заросли.

Манька поморщилась: через такой ельник, пожалуй, не проберешься, а если зверь – не заметишь.

– Почему туда? Может, сюда, – взглянув исподлобья, с неприязнью и вызовом спросила она.

– Есть такая наука, без которой в лес лучше не соваться, – словно не заметив ее агрессии, миролюбиво ответил незнакомец, в приглашающем жесте тростью раздвигая перед нею ветви. – Правильная ориентация называется. Муравейники и ветви на деревьях гуще с южной стороны, мох на деревьях с северной, солнце на востоке встает, а все реки впадают в море…

– Не все, – отрезала Манька, недобрым словом помянув обманную реку. Если бы текла в правильном направлении, она бы уже рассказывала сельчанам, как хорошо ее приняли во дворце – целый год потеряла.

– Все! – отрезал незнакомец. – А если ты об этой, – он махнул рукой в ту сторону, куда направлял ее, – правильнее реки не сыщешь. А то, что ушла не туда, так это ты неправильно смотрела. Кому-то река течет так, кому-то так, а для третьего на месте стоит. Вот если бы вместо тебя была Мудрая Женщина …

Манька не поддержала разговор, залезая в чащу и натыкаясь на сучья. Какая разница, в какую сторону идти, если и так ясно, что заблудилась. Никто ее искать здесь не станет; значит, надо идти, пока не выйдет на поле или на реку, а если повезет, на дорогу, и стоило поторопиться, пока звери не сожрали.

Незнакомец шагал следом.

– Конечно, я не против, если внутренности твои будут рассмотрены, – он забежал вперед и завис перед нею, осветив немного место вокруг. Не понятно, как, но вдруг стали видны стволы и земля под ногами, будто вокруг рассеялось едва уловимое призрачное сияние, не дающее ни тени, ни отражения. – Возможно, я буду даже рад… – он предвкушающе ухмыльнулся, – но, помилуй, умереть можно здесь: мыло, веревка, подходящий сук – все есть! – он жестом указал на дерево. – К чему такая спешка угодить в пространные места?

Манька резко остановилась, сердце болезненно сжалось.

Не об этом ли говорил кузнец господин Упыреев, когда приказывал не пугать Посредницу высказываниями о дурно пахнущих гнилостных отходах загаженных людей?

Она прищурилась, вглядываясь в лицо незнакомца. По глупости или преднамеренно наталкивает он ее на размышления? Странно, что самой не пришло в голову: как можно вынуть внутренности и не убить человека? Может, ведут ее как вола на заклание? Кузнец так же ухмылялся, намекая на Царствие Небесное, на скорую геенну и жертвенного агнца… Говорил о своем, зная, что в простодушии своем, она ни сном, ни духом и ума ей не хватит понять?

И этот…

Она до боли сдавила в ладони посох.

Но ведь Благодетельница была доброй, ее любили, а разве полюбили бы злого человека? Может, странный полупрозрачный незнакомец – призрак еретика? Был бы при жизни хорошим человеком, был бы белый.

Использовать для мести ее решил?

Ну, а если он прав, задорого она сложит голову – не на ту нарвались!

Просунув посох внутрь чащи, она пригнула хилые деревца к земле, освобождая проход.

– Мне все равно, – упавшим голосом ответила она. – Дойду, а там видно будет.

– Вообразила ты себе, что дорога будет легкая. Но ведь не электромагнитной волной полетишь, как Радиоведущая бегает по головам, ногами потопаешь, в железо обутыми, – вкрадчиво произнес незнакомец, словно подтверждая ее догадку. – Разве не устала? Стоит ли, Маня, продолжать путешествие, если конец один? К чему мучения твои? Вот сук, в котомке мыло и веревка. Используй по назначению, и все мучения твои закончатся.

Манька стиснула зубы, стараясь не показать, что думает о том же.

А как ведет себя…

Ведь нет рядом Благодетельницы, но выслуживается, будто он Благодетельницу любит, а она нет. Откуда ему знать, чего она хочет, с чего решил, что Благодетельнице ее смерть нужна? И откуда столько желания угодить Идеальной Женщине, даже там, где ее нет, что за собачья преданность? Она не претендовала ни на первое место, ни на второе, и не со зла искала ее – просто поговорить. И не было у незнакомца повода подозревать ее, будто бы она не искренна в своем намерении, но подозревает – и пытается ударить побольнее.