Тэд Уильямс - Империя травы. Том 1

В последнее время Джеса выполняла много поручений герцогини, главным образом, разносила письма. К ее молчаливому, но искреннему удовольствию, несколько таких писем предназначалось виконту Матре, красивому смуглому мужчине (она всегда думала о нем именно так, только теперь сообразив, как долго ее окружают бледные лица), который спас Джесу, девочку Серасину и герцогиню, когда они оказались на улицах города во время волнений.

При других обстоятельствах Джеса могла бы заподозрить, что стала посредницей в запретном любовном приключении, но она не верила, что ее госпожа на такое способна. Кантия не демонстрировала обычного для таких случаев лихорадочного волнения любви, только глубоко спрятанную печаль, которая так тревожила Джесу, и герцогиня относилась к письмам Матре так же, как ко всем другим. Кстати сказать, она чаще писала старому уродливому Беллину Гермису, графу Виссы, чем красивому виконту.

А еще Джеса испытывала к себе отвращение, потому что, хотя и не верила в то, что герцогиня испытывает какие-то чувства к Матре, кроме дружбы и благодарности, ее переполняла ревность к их переписке.

«Виконт просил тебя перейти к нему работать, глупая девчонка, вот и все, – ругала она себя. – Может быть, он взял бы тебя в свою постель. Но ничего больше быть не могло. Неужели ты оставила бы свою подругу и ее дочь, милую Серасину, которых так любишь, чтобы стать игрушкой богатого мужчины?»

Когда герцогиня Кантия была одета и напудрена, она выставила своих дам за дверь.

– Я должна остаться одна, чтобы немного прийти в себя, – сказала она, усаживаясь на высокий стул. – Эти юбки такие жесткие. Послушай, Джеса, принеси мне мою милашку.

Однако одна из придворных дам Кантии осталась, она явно хотела поговорить с герцогиней, поэтому Джеса ждала. Кантия, понимая, что они не одни, сделала усталое лицо и только потом повернулась.

– Да, Миндия?

Молодая женщина колебалась.

– Дело в том, ваша светлость, что я слышала, как мой дядя, барон, разговаривал с одним человеком.

– Но я не священник, моя дорогая. Я не могу отпустить тебе грехи за подслушивание.

Леди Миндия покраснела.

– Дело не в этом. Просто я… он кое-что сказал. Он говорил о своих опасениях: граф Далло и его фракция намерены устроить беспорядки во время свадьбы брата герцога. Они что-то планируют, так я поняла, потому что там будет присутствовать королева Мириамель.

Кантия недоверчиво на нее посмотрела.

– На свадьбе Друсиса? На свадьбе, за которую Далло сам платит и от которой выиграет больше всех? Кто станет нарушать порядок во время такого праздника ради сомнительных целей? Я не верю, что это возможно.

– Тем не менее мой дядя сказал, чтобы его люди держали оружие наготове.

Герцогиня рассердилась и не скрывала своего гнева.

– Эта история из тех, которые могут привести к действиям, Миндия. Тебе бы следовало и самой это понимать.

– Прошу прощения, ваша светлость. Я лишь хотела, чтобы вы знали…

– И теперь я знаю. Я поговорю с мужем. Но я не хочу, чтобы эту историю узнал кто-нибудь еще. Обещай мне, что не станешь больше никому ее рассказывать.

Леди Миндия выглядела встревоженной.

– Конечно, герцогиня, – сказала она.

Джеса подумала, что ее обещание выглядит не слишком убедительно, и сильнее прижала Серасину к груди. Конечно, герцогиня была права, хотя – какими бы плохими ни были Ингадарины, им не выгодно устраивать волнения во время собственного праздника.

Когда Миндия ушла, Кантия протянула руки к дочери. Пока она держала ее на руках, одна из нянь привела сына герцогини, юного Бласиса, также одетого по случаю праздников в свой лучший костюм, однако мальчику он явно не нравился, словно он был не из шелка и бархата, а вызывающей зуд травы. Бласис, красивый мальчик с ясными темными глазами и высоким лбом, как и большинство детей его возраста, не интересовался встречами с важными людьми.

– А вот и другой мой милый ребенок, – сказала герцогиня, увидев сына. – Какой прекрасный молодой мужчина!

– Благодарю вас, ваша светлость, – сказала няня. – Однако он отчаянно сопротивлялся, когда его одевали, прошу прощения за то, что рассказала вам об этом.

Бласис нахмурился.

– Я хотел пострелять из лука, – заявил он.

– И ты постреляешь, мой отважный маленький сын, но сначала ты должен поприветствовать королеву. Она замечательная женщина и добрый друг Наббана. Ты знаешь, что она наполовину наббанайка?

Бласис посмотрел на свои новенькие туфли.

– Ну ладно. Уведи его и постарайся, чтобы он оставался чистым, во всяком случае, до того момента, пока его не увидит королева.

Когда увели ее сына, который изо всех сил старался поскорее испортить новенькие туфли, герцогиня посмотрела на Серасину.

– А вот наш маленький ангел, – сказала она, прижимаясь лицом к розовой коже ребенка. – От нее так чудесно пахнет! Я не знаю другого аромата, который с ним бы сравнился.

Джеса, которая была лучше знакома с менее приятными запахами маленькой девочки, только улыбнулась и покачала головой.

– Я тоже, ваша светлость.

Кантия бросила на нее внимательный взгляд.

– Тебя также что-то тревожит, Джеса? Только не говори мне нет – я слишком хорошо тебя знаю. – Она несколько раз быстро поцеловала ушко ребенка. – Выкладывай.

– Меня обеспокоило то, что сказала леди Миндия.

– Вот ты о чем? – Герцогиня вздохнула. – Ты слышала, что я ей сказала? Нет ни малейших причин для опасений. Да, кое-кто из «Буревестников» Далло может устроить беспорядки на улицах. Они воспользуются праздником, чтобы затевать драки, или даже устроят небольшие волнения в бедных кварталах. Выпивка заставляет крестьян шуметь и считать себя значимыми. Но, поверь мне, ничего страшного произойти просто не может.

Джеса постаралась скрыть отвращение, когда услышала слово «крестьяне». Разве она сама не была крестьянкой, пусть и немного иной, ребенком дикого вранна, а значит, в глазах большинства придворных не более чем обученным животным? Но она знала, что у Кантии доброе сердце, и герцогине никогда не понять, как некоторые слова способны ранить Джесу.

– Тогда почему дядя леди Миндии так встревожен? Почему его люди должны держать наготове оружие?

В голосе Кантии появился гнев.

– Из-за того, что у ее дяди, барона Сессиана, имеются собственные амбиции. Он бы с радостью превратил какую-нибудь обычную ссору в нападение, которое только он сможет остановить. Он хочет стать незаменимым человеком для моего мужа. Я думаю, что он спит и видит себя на месте Энваллиса, главного советника герцога.

– Но ведь Энваллис дядя герцога!

– Совершенно верно. Поэтому Сессиан ищет возможность показать собственную важность, готовится сражаться с фантомами, рожденными его амбициями, – так маленький Бласис стреляет из лука и говорит: «Я победил дракона!» – Кантия рассмеялась. – Ты так мало знаешь этих людей, Джеса. Они полны ветра и огня, но только в те моменты, когда ничем не рискуют.