Николай Липницкий - Эпоха перемен

Никогда не думал, что в свои неполные шестьдесят лет мне придётся вновь браться за оружие. Нет, конечно, старым я себя не считаю, и, до сих пор, время от времени, засматриваюсь на симпатичных девушек. Хотя, кого я обманываю? То тут кольнёт, то там заболит. Да и хожу уже не так легко, не говоря уже про бег. В спокойные времена говорили: «Трусцой от инфаркта». Ага. Сейчас не до трусцы. Но, всё равно, в душе мне поменьше, чем по паспорту. Где он сейчас, этот паспорт? Наверное, так и лежит в нашей квартире. Я покосился на автомат, лежащий рядом. Обычный АК-74. В меру пошарпанный, в меру ухоженный. Раньше, в годы моей молодости, он не казался мне таким тяжёлым.

Осенний ветер швырнул мне в лицо целый букет ароматов. Тут запахи и пожухлой травы, и прошлогодней, ещё, прелой хвои, и пыльная грусть опадающей, буро-жёлтой с красными крапинками листвы, и чего-то ещё, терпкого, давно забытого, и, теперь, бередящего душу и щемящего сердце. Природа готовится к зимним холодам и продолжает жить. И ей нет никакого дела до нас, людей, тысячелетия паразитировавших на ней. Жила она до человека, будет жить и после. Хотя, человек ещё не уходит. Не сказал своего последнего слова. Он активно цепляется за жизнь.

Наверху опять грохнуло, потом хлопнула дверь на четвёртом этаже, и по лестнице тяжело прогрохотали кирзовые сапоги. Раритет по нынешним временам. Сосед на работу побежал. Уже год, как из района переехал, а всё никак в городскую жизнь влиться не может. Или не хочет. Так и топочет, как у себя в избе, стулья с грохотом по полу двигает, нимало не смущаясь тем, что под ним, на нижних этажах, тоже люди живут. И по лестнице вечно своими кирзачами топает. А, самое главное, не предъявишь, ведь, ему. Мужик здоровый. Кулачищи, что моя голова. На К-700 работает. Вечно под окнами ставит. Пока припаркует, вся квартира солярным дымом провоняется, если закрыть форточку не успеешь к этому времени. Бабы пробовали наезжать на него, да толку-то? Отмахнулся своей ручищей и дальше пошёл.

За год, даже, как зовут, узнать, толком, не удалось. То ли Васька, то ли Женька. И жена под стать. Такая же нелюдимая, худая, как вобла. Как они в районе жили? Там люди, в основном, общительные. Посудачить любят. Я, вообще-то, тоже не большой знаток сельской жизни, но по телевизору видел. Соберутся у колодца, и давай за жизнь под семечки беседовать. Как-то так. Одни дети у них нормальные. Общительные и без комплексов. Даже слишком. Пришёл я, как-то, с работы, вспомнил, что мусору накопилось. Дай, думаю, выкину, пока не разделся. Не закрывая двери, прямо в обуви прошлёпал на кухню. Пока из-под раковины ведро мусорное вытащил, оглянулся, а тут Петька, соседский сынок, стоит и с вожделением, так, на вазочку с конфетами смотрит. Простой мальчик. Зашёл, как к себе домой. Пришлось угостить.

За окном затарахтел пускач К-700, и я, спохватившись, бросился закрывать форточку. Вовремя. Мощный двигатель рыкнул, выпуская клуб вонючего дыма, и трактор, вырулил со двора. Жена раздражённо поджала губы и разлила кофе по чашкам. Я вернулся за стол и, откусив от бутерброда кусок, прибавил звук в телевизоре. Как раз заставка новостей появилась. Бодрый ведущий скороговоркой отрапортовал анонс, явно наслаждаясь тем, как он выглядит в кадре. Слух царапнуло сообщение из Таиланда. В Бангкоке зарегистрирована вспышка неизвестного заболевания. Мимоходом проскочила мысль о том, что вечно им в Азии неймётся. Тут, через две недели Новый Год, а они болеть надумали.

Кофе уже остыл, и я, сделав два больших глотка, отставил кружку и пошёл собираться. Понедельник день тяжёлый, а с начальством из-за опоздания отношения выяснять не хотелось. Ещё неизвестно, как с автобусом получится. Свою «Тойоту» я продал совсем недавно, новую не купил, а с графиком маршрутов общественного транспорта ещё не разобрался. По-хорошему, раньше выходить надо бы. Не Европа, всё-таки, чтобы автобусы по графику ходили, да, завозился что-то.

Начало зимы нынче тёплое выдалось. Дождливые дни перемежались с, по-весеннему, солнечными, и грязи было предостаточно. У самого подъезда я умудрился влететь в лужу, а на выходе со двора талой водой обдала проезжающая машина, вообще опустив настроение ниже плинтуса. Автобус ожидаемо задержался и на работу еле успел. Забежав в кабинет, быстро сбросил куртку и помчался на планёрку. Повезло. Начальник задерживался, и мужики, собравшись в приёмной, от нечего делать, чесали языками. Как раз, когда я вошёл, Серёга заканчивал какой-то несмешной анекдот под вежливые улыбки коллег.

– Слыхали, сегодня в новостях про Таиланд говорили? – вдруг, нарушил неловкую паузу после анекдота Тоха.

– Что там? – оторвался от своего смартфона Макс.

– Да, болезнь какая-то.

– Ерунда всё это, – тоном эксперта провозгласил Алик. – Пара человек чихнула, и сразу: неизвестная болезнь! Кризис в мире. Экономики стран трещат по швам, и людей всё больше недовольных. Вот и придумали, как отвлечь внимание, пока народ на баррикады не вышел.

– Да нет, – отмахнулся Олегыч. – Это всё Штаты мутят. Точно вам говорю. Помните, в прошлом месяце троих амеров с наркотой у них в аэропорту прихватили?

– Ну и причём тут они? – не понял Тоха.

– Как причём? Не помните, сколько раз госсекретарь США к президенту тайскому обращался о помиловании? Не помиловали же!

– У них там с наркотиками строго, – опять, со знанием дела, заявил Алик. – Попался – расстрел. Ни на какие авторитеты не смотрят. Видели фильм «Бангкок Хилтон»?

– Погоди ты со своим фильмом. Олегыч, так причём тут какие-то расстрелянные американцы и болезнь?

– А госсекретарь сказал тогда, что Таиланд ещё жестоко пожалеют об этом. США, мол, без ответа этот недружественный шаг не оставят. Сто процентов даю на то, что подбросили они туда биологическое оружие какое-то.

– Ерунда всё это, – не унимался Алик. – Что там той болезни? Ложная тревога.

Спор прервал начальник, наконец, забежавший в приёмную, наспех со всеми поздоровавшийся и, открыв свой кабинет, пригласивший всех на планёрку. А там, естественно, не до вирусов. Производственные моменты требовали своего решения.

Какое-то время, наверное, около двух недель, а то и больше тема вируса в далёком Таиланде отошла на второй план и присутствовала, разве, в анекдотах и глупых шутках. В очередной раз о нём заговорили в самый Новый Год, когда, вдруг, в новостях сообщили о вспышке заболеваний в Бангкоке. Сразу сорок шесть человек поступили в больницы города в тяжёлом состоянии. Ещё двести человек госпитализированы с подозрением на заболевание. Вирусу даже название придумали: «Тай – 24». Конкретно о нём толком никто ничего и не знал. Говорили, только, что он опасен и, возможно, смертелен.

Да и, положа руку на сердце, особо симптомами никто не интересовался. Просто, кто-то, где-то, в другой стране, почти на другой планете, заразился и находится в больнице. В новостях дикторы с озабоченными лицами говорили о чрезвычайных мерах, предпринимаемых правительством Таиланда и властями Бангкока, а мы с женой, слушая в пол уха, обсуждали меню на мой день рождения. Где-то, числа пятнадцатого января, поступило сообщение о смерти двух человек от «Тая». Тревожное чувство, поселившееся в душе, быстро успокоилось, когда выяснилось, что одному умершему было шестьдесят четыре года, а второму – семьдесят два. Средний возраст смертности среди мужчин. Особенно в том регионе.