Анна Пляка - Зови меня Закатом

Атаманша зыркнула на одного из своих людей, кивнула медленно.

– Понятно. И на каких же правах будут мои люди? Рабов? Сироток, что благодарны за каждую краюшку?

Набычились девочки-приемыши, выпущенные из дома поглазеть на разбойников. Горляна, походя погладив их по головам, возмутилась:

– Ты по себе-то не мерь! Мне сироты что дети родные. Свои выросли, вот маленькие появились, – улыбнулась вдруг мягко, так же, как в первый день улыбалась Закату. – Всегда мечтала о взрослой дочке. Которая не выскочит сразу замуж, в город не уедет, едва научившись на лошадь забираться. Чтобы поговорить было с кем, хозяйство на кого оставить…

Атаманша недоверчиво фыркнула, отвернулась. Оглядела своих людей, будто по глазам читала, чего они хотят. Вздохнула. Указала рукой:

– Барчек, Василек и Ость пастухи. Шило и Конь кузнецы. Зорька знахарь. Речка рыбак. Костря, Хвост и Черный охотники. Жито, Дубок, Тыква, Волк и Пчела – землепашцы. А со мной что хотите делайте.

– Есть мы хотим, и твои разбойнички тоже, – проворчал Медведь, сам усаживаясь во главе стола.

Закат, убедившись, что люди уже обсуждают, кого из разбойников к каким родичам отправить и к какому делу пристроить, тихо вернулся к ограде, к той самой скамейке, на которой все еще дожидался его Светозар. Сел рядом, глянул мельком, что вырезал рыцарь, и окаменел.

Тот вертел в руках фигурку человека с воздетыми к небу руками. Только фигурка эта имела два лица, и в руках она держала с одной стороны корону, а с другой шлем.

– Вот корона моя, да? – Светозар ничего не выражающим голосом повторил первые слова коронации. Вдруг размахнувшись, запустил фигуркой в кусты. Выплюнул, как кусок кислого яблока: – Я – тот, кто пришел, чтобы к свету вас привести. Отныне и вовек, я – рыцарь света. Преклоните колена!

Побелевший кулак вонзился в доски лавки, Светозар мгновение смотрел на разбитые в кровь костяшки, потом спрятал лицо в ладонях.

– Знаешь, я бы смирился с тем, что человек, с которым я прожил две луны, с которым косил пшеницу и чьи байки слушал с открытым ртом, оказался Темным Властелином. Но это… Свет мой ясный, с этим-то как жить?! Мы все… Магистр!..

Закат некоторое время переваривал откровение. Посвящение в рыцари света, едва ли не слово в слово повторяющее клятву Темного Властелина. От этого было страшно, жутко даже, как бывает темной ночью в лесу, когда вдруг понимаешь, что за деревом прячется не тень, а голодный волк.

Но этого не могло быть!

– Он никогда не слышал, как я коронуюсь. Значит, придумал ваше посвящение сам. Просто так совпало.

– Ты в это веришь?!

Закат отвернулся. Не то чтобы он не верил в возможность такого совпадения, просто оно ему очень не нравилось. Светозар резко потер ладонями лицо, так что щеки заалели. Усмехнулся с горечью:

– Никто меня не предупреждал, что дикими яблоками можно отравиться. Что выпавшая честь попасть в отряд, который победит Темного Властелина, может закончиться тем, что Темный Властелин окажется отличным человеком и…

– Закат.

Мужчины обернулись на тоненький голос. Около лавки стояла Щепка, уставившись на рыцаря. Уверенно повторила:

– Он – Закат. Ты что, забыл?

Мгновение оба моргали, пытаясь постичь эту детскую мудрость. Светозар улыбнулся первым, встал, взъерошил девочке волосы.

– Ты права, – встретился глазами с тем, кого любой рыцарь света мечтал убить. – Он Закат. Кузен Щуки. Хороший воин… Хороший друг, готовый отдать свою жизнь за деревню, – склонил голову на миг, нахмурился, прикусив губу. Но решился, снова поднял взгляд. – Когда Орден спросит, я буду помнить только это.

– Спасибо, – Закат действительно был благодарен, понимая, чем рискует рыцарь. Тот только передернул плечами, ушел вместе с Щепкой к столу, оставив собеседника в одиночестве.

Закат смотрел им вслед. Он все еще не мог поверить, что такому количеству людей плевать на то, кто он на самом деле.

Впрочем, что значит «на самом деле»? Он ведь и сам уже считал, что он – Закат. Даже если вспомнить прошлую жизнь, даже несколько прошлых жизней…

Он давно перестал быть Темным Властелином.

После еды почти не спавшие ночью люди валились с ног и постепенно разбрелись по домам. Разбойников устроили на сеновале, для верности приставив охрану, хотя, по большому счету, пара селян с этой оравой ничего сделать не смогла бы. Атаманшу хотели поселить в доме старосты, в последней комнате наверху, но та, насупившись, попросилась к своим.

– Иди, конечно, кто ж тебе запрещает, – вздохнула Горляна. Закат, поймав обеспокоенный взгляд старостихи, пошел следом, украдкой зевая в кулак. Опасности больше не было и вместе с ней отступила деловитая собранность, оставляя после себя усталость и легкое головокружение, как уходящая армия вытоптанную землю.

У дверей сеновала остановился, махнул изнывающим от недосыпа Репке с Гвоздем:

– Идите домой, я вас заменю.

Те даже спорить не стали, убрели. Закат сел у стены. Стащив сапоги, вытянул ноги, откинулся спиной на прохладные доски. Прищурился, глядя в небо, слишком яркое, чтобы под таким можно было заснуть. На сеновале тихо переговаривались.

– Ты им доверяешь?

– Я никому не доверяю, Волк, – жестко отозвался высокий голос атаманши. – Но не ты ли три дня назад мечтал о собственном доме?

– Я-то мечтал…

Волк замялся, кто-то отрезал недовольно:

– Ты еще пожалуйся, что дом хотел не такой, а эдакий. Спасибо, что вообще нас не прибили. А я говорила ночью…

– Кто ж знал, что он правда Темный, а не просто больно хитрый крестьянин, – примирительно пробасил другой голос.

– Я должна была знать, – со странным убежденным отчаянием отозвалась атаманша. Ей почему-то не возразили, завозились, похоже, похлопали по плечу.

– Не переживай так, Ро, – тихо попросил кто-то совсем юный. – Все же уладилось. Я рад, что нам не пришлось никого убивать.

Закат тихо фыркнул в тон остальным разбойникам. Надо же. Он думал, что столкнулся с опытной бандой, а оказались такие же селяне, как живущие в Залесье. Некоторые почти мальчишки… Хотя оружие они держали явно не в первый раз. Интересно, что заставило их сменить косы на мечи?

Солнце нырнуло за конек крыши, Закат встал, чувствуя, что иначе заснет. Прошел туда-сюда, разминаясь, помахал руками, изобразил пару боевых стоек. На сеновале не то затихли, не то он перестал их слышать. Через несколько часов пришел посвежевший, видно, выспавшийся Медведь. Заглянул в темное, пахнущее сеном нутро сарая, фыркнул:

– Дрыхнут за милую душу. – Велел, глядя, как зевает Закат, – и ты иди спать. Хватит уже это сонное царство сторожить.

***

Он смотрит с холма на длинную процессию, растянувшуюся по дороге. Последние беженцы проигравшей земли, в центре колонны – карета, окна задернуты небесно-голубыми шторками. Многочисленная охрана настороженно оглядывается по сторонам. Серьезные противники, но не для его отряда.