Ребекка Росс - Восстание королевы

Господин Картье был почти идеален. Он ни за что не решился бы нарушить правила.

Я думала об этом, закрыв глаза, прижав ладони к пылающим щекам, когда почувствовала слабый запах дыма. Я глубоко вдохнула, впитывая его всем своим существом… Аромат горящего дерева, сухих листьев, длинных переплетенных стеблей… Запах алой от огня стали… Дыхание ветра, прилетевшего с безоблачного синего неба… И открыла глаза. Магналия пахла по-другому.

Свет вокруг изменился: из теплого и золотого стал холодным и сумрачным. До меня долетел далекий мужской голос.

– Милорд! Милорд, она здесь и хочет увидеть вас…

Я неуверенно поднялась на ноги, прислонилась к стене и посмотрела в коридор. Казалось, голос приближался, усталый и дребезжащий – голос старика, но я по-прежнему никого не видела. В голове промелькнула мысль о неизвестной мне потайной двери: возможно, из нее вот-вот должен был появиться слуга.

– Милорд?

Я отбросила эту догадку, когда поняла, что он говорил по-дайрински, на языке Мэваны.

Я хотела шагнуть вперед, чтобы найти говорившего, но дверь примерочной с грохотом распахнулась.

Из нее вылетела Цири и, не обращая на меня внимания, бросилась по коридору. Свет опять стал по-летнему золотым, едкий запах дыма исчез, незнакомый голос растаял среди пылинок.

– Бриенна, – позвал портной.

Я заставила себя сделать несколько шагов по коридору и вошла в примерочную. Аккуратно отложила в сторону книгу Картье и застыла на возвышении, словно статуя, пока портной снимал мерки. Моя голова раскалывалась, на шее и запястьях неистово бился пульс. Я посмотрела на себя в зеркало.

Кожа белая как снег, карие глаза покраснели, губы сжались в линию. Казалось, я только что увидела призрака.

Большинство валенийцев скажут, что они не суеверны. Но это не так. Именно поэтому мы рассыпаем травы у порога в первый день каждого сезона и играем свадьбы только по пятницам. Поэтому все хотят, чтобы в семье было четное число сыновей.

Я знала, что святые порой являлись к грешникам, но это… Скорее, казалось, что Магналия населена призраками.

А если это правда, то почему я услышала их только сейчас ?

– Замечательно, мадемуазель, вы свободны.

Я сошла с возвышения и взяла книгу. Портной, без сомнения, счел меня грубиянкой, но я не могла говорить: дыхание замерло у меня в горле, когда я открыла дверь…

Коридор был таким же, как всегда.

Я сделала шаг вперед, вдохнула запах свежего хлеба, доносившийся с кухни, услышала, как мелодия Мириай струится в воздухе словно ветер, почувствовала гладкие черно-белые плитки под подошвами туфель. Да, это была Магналия.

Я покачала головой, желая стряхнуть паутину, спутавшую мои мысли и чувства, и посмотрела на книгу у себя в руках.

Под тонким пергаментом ее темно-бордовая обложка сверкала, словно рубин. Книга больше не была древней и потрепанной. Она казалась только что напечатанной и переплетенной.

Я остановилась, осторожно сняла пергаментную обложку и позволила ей упасть на пол. Я смотрела на книгу во все глаза – на название «Книга Часов», словно отчеканенное золотом. Я его даже не заметила, когда Картье передал мне том, таким потрепанным и старым он был. На обложке сверкала золотая пыль, и только, но теперь название читалось ясно.

Что я скажу ему, когда настанет время ее возвращать? Что коварная книжечка мэванских преданий повернула время вспять?

Стоило мне об этом подумать, как мое любопытство дало ростки. Я открыла книгу. На первой странице был изображен герб мэванского издательства и стоял год выпуска: 1430-й.

Пальцы на странице, как и руки, державшие книгу, мне больше не принадлежали.

Это были руки мужчины: большие, в шрамах. Под ногтями чернела грязь.

Испугавшись, я выпустила книгу. Но том остался в руках мужчины – в моих руках, – и я поняла, что оказалась прикована к нему. Пока я привыкала к его телу, высокому, мускулистому, сильному, свет вокруг нас вновь изменился: стал тусклым и серым. Дым тонкой лентой струился по коридору.

– Милорд! Милорд, она здесь и хочет увидеть вас…

Подняв глаза, я поняла, что нахожусь уже не в Магналии – в другом коридоре из извести и камня. Факелы в железных подставках мерцали вдоль стены. Передо мной почтительно застыл человек, обладатель знакомого голоса.

Он оказался старым и лысым, с кривым носом. Кожаный камзол и черные бриджи, вытертые по краям, на боку висит меч. Старик поклонился мне.

– Где она? – Голос, согревший мне горло, был совершенно не похож на мой, он рокотал, как приглушенный гром, глубокий и мужественный.

Я больше не была Бриенной из Дома Магналии. Я стала странным мужчиной, стоявшим в некоем коридоре в глубинах прошлого. Книга связала наши тела и мысли. И пока мое сердце колотилось от ужаса у меня в груди, душа была спокойна. Я наблюдала за ним изнутри, пользуясь его глазами и чувствами.

– В библиотеке, милорд, – ответил камергер, еще раз склонив лысую голову.

Мужчина, с которым я оказалась связана, закрыл книгу и, обдумывая то, что он только что прочел – что я только что прочла, – зашагал по коридору и вниз, по винтовой лестнице, в библиотеку. Перед двойными дверьми он остановился и вновь взглянул на «Книгу Часов». Были мгновения, когда ему хотелось поверить в эти легенды так же, как и в магию. Но не теперь. Он бросил книгу на кресло и распахнул двери.

Принцесса стояла спиной к нему у арочного окна, свет играл на ее темных волосах. Конечно, она явилась к нему в доспехах, с длинным мечом у бедра. Словно пришла воевать с ним.

Нора Кавана обернулась и посмотрела на него. Она была третьей дочерью королевы – не самой красивой, но ему все еще трудно было отвести от нее взгляд.

– Принцесса Нора, – поприветствовал он ее, низко поклонившись, – чем я могу помочь вам?

Они сошлись посреди огромной библиотеки, где воздух был спертым и их голоса не могли услышать.

– Вы знаете, зачем я здесь, милорд, – произнесла Нора.

Он смотрел на нее, любовался изящным носом, четкой линией подбородка, шрамом, бегущим по щеке. Она не была ленива, как ее старшая сестра, наследница. Не была расточительна и жестока, как средняя. Нет, подумал он, в ее глазах плескалось синее пламя. Она была грацией и сталью, воином и дипломатом одновременно, подлинным отражением Лиадан, своей прародительницы.

– Вы пришли, потому что волнуетесь из-за хильдов, – откликнулся он. Речь всегда шла о них, настоящих врагах Мэваны.

Нора отвела взгляд, посмотрела на полки, ломившиеся от свитков и книг.

– Да, набеги хильдов вынудили мою мать объявить им войну.

– А принцесса не желает войны?

Услышав это, она вновь взглянула на него, раздраженно сощурив глаза.