Сергей Тягунов - Парадигма

Хрустнула ветка где-то неподалеку, Хен боязливо оглянулся.

– Завтра мы выйдем из леса и доберемся до места, – сказал Мирт, вздохнув. – Хорошо отдохнули, да? Ни тебе тяжелых тренировок, ни избиений, ни безумных испытаний. Все живы и здоровы. Кроме Тощего, конечно. – Он хохотнул. – У того зад еще долго будет гореть. Это же надо додуматься!

– Будем первыми? – спросил Хен.

– Ну, нам дали пять дней, а мы справились за три – так что… да, будем. Хотя и не стоит загадывать раньше времени. Знаешь, я вот немного тревожусь.

– Из-за чего?

Мирт сплюнул траву.

– Сам посуди: обычно нам давали сложные, я бы даже сказал, безумные задания. Всегда лилась кровь, и кто-то погибал: то нас обстреливали, то бросали на конницу, то обливали горячим маслом. Делали всё, чтобы мы поскорее сдохли. А тут такое: делят на пять команд и отправляют в лес. Мол, просто доберитесь раньше всех – да это же увеселительная прогулка какая-то! Не-е-ет, парень, нечисто что-то тут.

Командир принялся поглаживать густую черную бороду, в которой уже появилось несколько седых прядей – Мирт старше остальных новобранцев.

– Думаешь, нас ждет на месте сам Черный? – спросил Хен.

– Не. Скорее всего, встретим пехотинцев из личной гвардии гушарха.

– Зачем их вообще выставлять на границах рощь? Глупость какая-то!

Закончив точить меч и спрятав оружие в ножны, Лысый громко зевнул, пустил газы и улегся спать.

– Слишком много дезертиров в последнее время, – ответил на вопрос Мирт. – Особенно после заявления Черного, что все деньги новобранцев теперь будут у него. Люди не доверяют ему, поэтому эвпатридам пришлось изгольнуться. Но скоро всё изменится.

Брови Хена удивленно поползли вверх.

– Это почему?

– Скоро нагрянет многотысячная армия царя, парень. И мы все отправимся уничтожать пустынников. Станет полегче, уверяю.

Вновь где-то поблизости ухнул филин.

Командир хлопнул ладонями по коленям и сказал:

– Ладно, разболтались мы. Мне надо немного поспать. А завтра… завтра наша блаженная жизнь закончится – будем вновь месить дерьмо и грязь.

Утром они вышли из рощи: массивные дубы расступились, впереди, насколько хватало глаз, зазеленело травянистое поле, шапки листвы и скрюченные ветки сменились голубым небом над головой. После стольких дней, проведенных в лесу, команда неуютно ежилась и вертела головами.

Пытаясь разрядить гнетущую атмосферу, Хен начал:

– А вы задумывались над тем, сколько одинаковых прозвищ у нас? Я знаю минимум троих Рыжих, шестерых Тощих, десять Лысых и, наверное, сотню Толстых! Представьте, как какой-нибудь гушарх-капитан решит разделить солдат на фаланги, в которых будут только одни Щербатые, одни Болтуны и одни Коротышки!

Никто даже не улыбнулся. Впереди, у нитки дороги, показались три черные палатки. Хен насчитал девятерых харист-пехотинцев – все при полном параде, в бронзовых кирасах, в кожаных юбках и в сапогах до колен. У каждого на поясе висят ножны с коротким прямым мечом и глухой шлем с наносником.

– Глядите, а мы не первые! – Рыжий махнул рукой в сторону пехотинцев.

И правда: у палаток сидит команда Одноглазого. Парни перепачканы в грязи, хохочут, передают по кругу флягу.

– Нашли более короткий путь! – в сердцах бросил Мирт. – Вон какие рожи черные! Видать, через болота срезали.

– По-любому смухлевали, – заметил Звон.

– Просто повезло, – сказал Толстяк, тяжело дыша.

Они направились к харистам. Те удостоили их хмурыми взглядами и ехидными улыбками. Один из них – два длинных белых шрама на лбу и щеках, массивная челюсть, нос-картошкой – двинул к ним на встречу. Его серебряный обруч на голове ярко поблескивает в солнечном свете.

– Здравствуйте, господин! – поприветствовал Мирт.

– Кто такие? – без единой эмоции спросил солдат.

– Серая команда. Думали, будем первыми, а нас уже, оказывается, опередили!

Мирт растянул губы в широкой улыбке.

Пехотинец никак не отреагировал.

– Умершие или раненые есть? – сухо спросил он.

– Нет, господин.

Пока капитан и харист разговаривают, Хен посмотрел на пришедших первыми – и нахмурился: те больше не смеются, поднялись с травы, лица вмиг посуровели, ладони легли на эфесы коротких мечей.

Что происходит?

В воздухе повеяло недобрым холодом. Некоторые из команды Одноглазого подошли к солдатам.

А затем блеснули клинки и полилась кровь. У харист-пехотинцев не было ни единого шанса спастись: они не воспринимали новобранцев как угрозу, а потому не ожидали удара в спину. Хен застыл как изваяние: вот одного из солдат схватили за плечи, острый клинок расчертил на его шее кровавый рот, вот в ухо другому вонзили остро заточенное шило…

За несколько мгновений всё закончилось – восемь бездыханных пехотинцев лежат в траве, истекая кровью.

Харист, который разговаривал с Миртом, резко обернулся, вытащил меч из ножен. Убийцы тут же окружили его.

– Бросай оружие и выживешь, – приказал широкоплечий мужчина в грязной серой тунике – Одноглазый.

Не проронив ни слова, харист бросился в атаку.

Не успел он сделать и двух шагов, как на него накинулись новобранцы, повалили и закололи – яростно, с веселыми криками, словно попавшего в капкан волка. Хен насчитал у того не меньше двадцати рваных ран на руках и ногах.

– Вот так мы поступим с каждой мразью, что мнит себя выше нас! – заявил Одноглазый и тыльной стороной ладони убрал крупные капли пота со лба.

Хен встал возле Мирта, остальные из команды оказались рядом.

– Можете расслабиться – мы вам ничего не сделаем, – сказал предводитель другой команды, однако не спешит убирать короткий меч в ножны. По клинку к гарде медленно стекает кровь.

– Зачем вы это сделали? – спросил Мирт.

– Чфах! У нас не было иного выхода, брат! Мы собираемся бросить эту проклятующую армию – пусть этот обоссанный демонами гушарх командует пустотой! Я не хочу подыхать из-за больного ублюдка, чфах! Ты же сам знаешь, как тяжело нам сейчас живется. Монеты когда в последний раз видел? Вот и я о том же, я больше не могу!

Люди Одноглазого поддержали его одобрительными криками.

– Ты не ответил на мой вопрос, – заметил Мирт.

– А ты за одно с этими плешивыми собаками, что ли? – бросил тощий паренек с редкой свалявшейся бородкой.

– Чфах, нам уходить надо, – сказал Одноглазый. – Вы с нами, доходяги?

– Вы могли бы просто связать пехотинцев, а вместо этого обрекли и себя, и нас на долгую и мучительную смерть! Вы лучше меня знаете, что еще никому не удалось сбежать от Черного!

Откинув голову, Одноглазый заливисто засмеялся:

– Мы все продумали, брат: действуя сообща, доберемся до Красной речки, перейдем её вброд, а там разойдемся. Ни один пес не учует наш след, чфах!