Бернхард Хеннен - Хроники Азура. Огненная сага

– Твой ответ не был ложью, – сурово произнесла воровка. – Но под правдой я подразумеваю нечто другое. Прекращай увиливать. Если ты хочешь уйти отсюда живым, лучше не заигрывай со мной, сын священника. Если бы ты любезно не принес нам серебряный диск, мы бы сами его забрали. Мы уже несколько недель наблюдали за октагоном верховного священника. Теперь скажи мне, Милан, зачем ты ограбил собственного отца?

– Чтобы разрушить его доброе имя.

Она удивленно подняла брови:

– И зачем тебе это?

– Только так я могу освободиться от него, – ответил он, исполненный страсти. – Мой отец – тиран, который предопределил мою судьбу вплоть до моих похорон. Я не могу дышать в его доме…

Она перебила его резким жестом:

– Хватит. Почему ты украл серебряный диск?

– Потому что он значит для него больше, чем собственные сыновья. Он бережет этот диск как зеницу ока, полирует его каждые несколько дней… Иногда он даже разговаривает с ним.

Едва сдерживаясь от переполнявшей его ярости, Милан подумал о всех вечерах, которые его отец провел в одиночестве в октагоне. О том, как Нандус стоял на коленях перед алтарем и ласково разговаривал с серебряным диском. С Миланом он так никогда не разговаривал. Ему он всегда лишь выдвигал требования, ставил цели, которые нужно было достигнуть, а как только Милан справлялся с поставленной задачей, отец давал ему новую. Он никогда не останавливался, никогда не удостаивал Милана взглядом, который бы свидетельствовал о том, что Нандус гордится своим сыном. Но как можно было передать все это незнакомке?

– Значит, твой отец разговаривает с диском.

Милан посмотрел в пронзительные зеленые глаза. Это был не вопрос, а, скорее, прозаичное утверждение. И воровка совсем не казалась удивленной…

– А диск ему отвечал?

– Я не понимаю…

– Но это очень простой вопрос, – сердито произнес Раинульф. У него было обветренное лицо с мощным подбородком. Черная щетина покрывала его щеки. Вокруг серых глаз, цвет которых напоминал зимнее небо, собрались мелкие складки, как у моряка, которому годами приходилось наблюдать за горизонтом. – Говори! – Великан сжал губы, и его рот стал похож на шрам.

– Я не думаю, что диск отвечал ему, – сказал Милан.

– Пожалуй, это…

Воровка подняла руку:

– Тихо!

Через открытое окно в соседней комнате послышался свист стражей. Они добрались до переулка со строительными лесами.

Воровка закрыла заслонку фонаря.

– Нам нужно остановить кровотечение, – прошептала она в темноте.

– Он только задерживает нас.

– Заткни ему рот!

– Не…

Пальцы, от которых воняло луком, снова прижались к губам Милана. Что-то ткнуло его в бок, после чего он почувствовал боль, какой еще никогда не ощущал. Милану показалось, что через рану ему в кишки засунули горящее полено. У него на глазах выступили слезы. Он приподнялся, но не смог ничего сделать из-за безжалостной хватки Раинульфа.

Боль распространилась еще выше, и внезапно Милана осенило: эти двое больше не нуждались в нем. Они получили серебряный диск, и он, Милан, был лишь помехой.

Он попытался укусить Раинульфа за руку.

– Скотина!

Удар, похожий на удар молотка, пришелся на голову Милана. Боль прекратилась. Прекратилось все…

ДАЛИЯ, УБЕЖИЩЕ ВОРОВ, ВЕЧЕР, 17-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА УРОЖАЯ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Когда Милан открыл глаза, все вокруг было белым – стены, потолок, платье туманной фигуры, освещенной пламенем свечи, которая виднелась сбоку от него…

Внезапно боль вернулась. Укол в бок. Еще один.

Он приподнял голову с мягкой подушки, прищурился и смог отчетливее рассмотреть фигуру в белой накидке. Рядом с ним на коленях стояла воровка с огненно-рыжими волосами.

– Ты к нам вернулся, – заметила она и обворожительно улыбнулась, после чего Милан вновь почувствовал укол в бок.

Он прикусил губу и осмотрелся вокруг. Это явно была не квартира, которую он присмотрел в качестве своего убежища.

Еще один укол.

Он посмотрел на себя вниз. Воровка держала в руке кривую иглу и зашивала рану у него на боку. Она зашивала ее! Невероятно!

Милан читал об этом. Говорили, что в ханстве умеют зашивать раны, но он всегда считал подобные истории пустой болтовней.

Еще один укол. Даже во время этой тонкой работы она не снимала свои плотно прилегающие кожаные перчатки. Они поцарапались и покрылись кровью. Это странное сочетание с белой накидкой совсем не соответствовало ее внешнему виду. Большим и указательным пальцем левой руки она с трудом сжимала края раны, а правой вела иглу. Затем она туго натянула нитку и снова погрузила иглу в его плоть. Аккуратный шов длиной почти с его ладонь простирался у него на боку.

– Тебе повезло, Милан. Если бы меч вонзился на пару дюймов глубже, городские стражи принесли бы тебя домой мертвым. Правда, в этом случае ты точно добился бы своего. Сын верховного священника осквернил октагон – это позорное пятно Нандусу Тормено уже никогда не удалось бы смыть.

– Это как раз мой отец почти убил меня, – уточнил он. – Но он, разумеется, не знал, кто перед ним стоит.

Воровка повернула голову и пристально посмотрела на него.

– Странная вы семья, – сказала она после довольно продолжительной паузы. Затем она наклонилась вперед и перекусила нитку, которой зашила рану. Теплое дыхание женщины прикоснулось к его животу.

Лишь сейчас Милан осознал, что был полностью обнаженным, и стеснительно прикрыл свою наготу обеими руками.

Воровка тихо засмеялась, вытащила окровавленную тряпку из миски с водой, что стояла на полу, и промокнула ею шов.

– Стесняешься?

Он сглотнул. Лишь бы не сказать что-то не то! Возможно, ему вообще не стоило ничего говорить. Он почувствовал, как кровь прилила к его щекам. И не только к ним…

– Ага, значит, ты не настолько ослаб, как предполагал Раинульф.

– Я… хорошо себя чувствую, – пролепетал он, и от стыда ему захотелось прикусить язык.

Всю жизнь Нандус учил его красноречию. Однажды Милан должен был стать верховным священником и последовать по стопам отца. В зависимости от повода его слова должны были быть сладкими как мед или жгучими, как удары плети. Милан должен был уметь изменять мир при помощи слов. Но сейчас он заикался, как бестолковый поденщик, который даже не умел читать.

– Мне кажется, такое положение для тебя незнакомо.

Она насмешливо улыбнулась и натянула покрывало на нижнюю часть его тела.

– Мне еще не приходилось часто общаться с дамами.

– Какие изысканные манеры! Я тебя обворовала, отняла у тебя то, ради чего ты почти лишился жизни, а ты все же называешь меня дамой. Сколько тебе лет? Пятнадцать?

– Уже почти семнадцать, – соврал Милан. На самом деле до дня рождения ему оставалось еще больше полугода. Он всегда выглядел моложе своих лет, возможно, из-за невысокого роста.