Владимир Черпилло - Сталинград-2042

Ребята обнялись, похлопали друг друга по плечу, бабушка поцеловала в щеку Ивана, после чего очередь дошла до Маши. Она кинулась Ване на шею, слезы потекли из глаз, смывая только накрашенную тушь. Они быстро поцеловались, смущаясь присутствующих.

– Береги себя, Машуля, – сказал Иван сорвавшимся голосом.

– Ты тоже береги себя, милый, – Маша утерла слезы, – привози к нам свою маму, будем все вместе держаться.

– Хорошо, постараюсь, – Иван незаметно смахнул, будто попавшую в глаз соринку и сел в машину, – берегите себя, ребята, дай бог еще встретимся.

Все расступились, машина медленно тронулась и покатила к выезду из двора. Бабушка перекрестила ее, губы беззвучно зашевелились, читая молитву. Ребята пошли вслед за машиной, провожая ее до самых чугунных ворот. Автомобиль повернул направо на набережной, а Маша все шла за ней, и махала рукой ей в след. Ребята отстали, остановились на углу дома и все дружно закурили. Маша проводила Ивана до угла усадьбы Рукавишниковых, но когда машина свернула направо в переулок, пошла обратно.

– И мне дайте сигарету, – попросила она ребят.

– Ну и мне тогда, – бабушка как раз доковыляла до них тоже.

Они покурили впятером, подойдя к перилам чугунного ограждения набережной и глядя на Волгу, безмятежно текущую далеко внизу. И если бы не дым, все еще стелящийся слева из-за Кремля, ничего бы не напоминало о вчерашнем кошмаре. Памятник Нестерову по-прежнему стоял на своем пьедестале, и издали никаких разрушений видно не было. Если приглядеться, то можно было увидеть несколько разбитых окон, сорванные куски крыш, разбросанные ветки деревьев, но, в общем, набережная имела вполне мирный вид. И только отвратительный запах чего-то горелого с каким-то непонятным химическим привкусом висел в воздухе.

– Ладно, давайте прощаться, – Андрей первым докурил, выбросил бычок в урну и пожал руки парням, – Маша, Елена Владимировна, до свидания, может, когда встретимся еще.

– До свидания, мальчики, берегите себя, – бабушка с Машей почти хором ответили и обе заплакали. Все обнялись на прощание, и ребята разошлись, Дима и Юра к Кремлю, Андрей в противоположную сторону.

Бабушка пошла к своему подъезду, и Маша вдруг заметила, идя за ней, как сильно та постарела и ссутулилась со вчерашнего дня.

Иван вырулил на улицу Пискунова и скоро проезжал перекресток, у которого вчера вечером они все вместе отмечали его день рождения. Бросил взгляд на выбитые окна, перевернутые столики и сердце кольнуло. Казалось, это было не вчера, а год назад, настолько нереальными сейчас представлялись события прошлого вечера, что память отказывалась с ними смириться, будто блокировала их из чувства самосохранения.

Но это был не сон, и чем дальше проезжал Иван по улице, тем больше находил отметин вчерашних событий. Вот трамвай с выбитыми стеклами замер на следующем перекрестке, на его борту запеклись сгустки крови, видно людей порезало осколками. Вот сгрудились несколько автомобилей, отброшенных друг на друга ударной волной и смятых, словно консервные банки. Никто их не пытался убрать, видно городским службам было не до этого. Светофоры, как ни странно, работали, машин было не много, но доехав до Ильинской, дорогу пересекла колонна бронетранспортеров и армейских грузовиков, направлявшихся к центру города. Гаишники куда-то пропали и Иван с облегчением вздохнул. Главное, отъехать подальше от Горького, а дальше можно будет показывать справку с бронью, он предусмотрительно всегда возил ее с собой с документами. Но в городе каждый уже знал, что Горьковский автозавод разрушен, она бы не помогла, останови его патруль здесь.

Вспомнив про травматический пистолет, который давил ему в поясницу из-под ремня и про нож в заднем кармане, Иван достал их и сунул в бардачок. Увидел там атлас автодорог и на следующем перекрестке внимательно изучил его, запоминая основные населенные пункты по пути.

Выезжая на проспект Гагарина, встал в небольшую пробку. Машин прибавилось, в основном легковых, под завязку забитых людьми. Некоторые из них косились на старую иномарку, разглядывая его, видно не понимали, почему это он один едет, когда они теснятся, как кильки в бочке.

Иван включил радио и начал искать работающую станцию. Через несколько минут в машине зазвучал довольно отчетливо какой-то новостной блок. Диктор сообщал о новых коварных действиях китайцев, – Монголия за один день была полностью аннексирована и присоединена к Китаю. Улан-Батор был захвачен десантниками, правительство арестовано и добровольно признало, что их страна всегда мечтала воссоединиться с могучим соседом. Правда, некоторые монгольские воинские части вступили в бой с захватчиками, но продавшаяся верхушка тут же приказала им сложить оружие во избежание бессмысленных жертв.

– Плохо дело, – подумал Иван, уж эту часть карты, висевшую над кроватью он запомнил наизусть, – протяженность границы между Россией и Китаем увеличилась вдвое, да и бомбить «братскую страну» будет непросто, а если многочисленная монгольская армия, вооруженная российским оружием вольется в китайскую, будет еще тяжелее.

Тем временем, по радио сообщали о первых результатах успешного ночного ракетно-ядерного обстрела китайской территории. Из трех тысяч выпущенных ракет своих целей достигли почти две тысячи, все крупные города и военно-промышленные объекты лежат в руинах. Залп произвели помимо ракетных установок, расположенных в европейской части России, подводные ракетоносцы, пришедшие в Восточно-Китайское море со всех концов мирового океана. Уничтожены также почти все китайские спутники. Надводные корабли России остались охранять западные рубежи страны от НАТО. Потом последовал список российских городов и крупных предприятий, разрушенных вчерашней китайской атакой. Иван запомнил только Нижне – Тагильский, Сталинградский и Кировский заводы, потому что знал, что там производились танки.

– Где же теперь танки будут делать, – с горечью подумал он, – придется использовать те, что есть. По последним доступным данным, их на ходу было меньше двадцати тысяч и не факт, что часть из них тоже не попала под удар еще на базах хранения, плохо дело.

За городом пробка рассосалась, основной поток машин свернул на запад, ему же надо было на юг. По атласу до Сталинграда было примерно тысяча километров, и Иван надеялся проскочить их за день. Единственное, что его волновало, это горючка, главное, чтобы АЗС работали. На всякий случай он решил заправиться на первой попавшейся, хотя у него было еще почти полбака, мало ли что будет дальше. Но все бензоколонки, которые он проезжал, были закрыты и на них стояли военные, видно было, что их уже взяли под контроль.