Антон Олейников - Лунный меч

Увидев солдат с обнажённым оружием, вдова старосты сильно перепугалась, но не издала ни звука и указала на дверь слева от входа, помеченную кроме того чёрным кружком. Теперь скрытность больше не требовалась, и по знаку сержанта Ловкач пнул дверь ногой, и сам первым заскочил в комнату, а Локи шагнул за ним следом.

Ловчий стоял к ним лицом и держал в руках белую рубаху: как видно, его прервали как раз в тот момент, когда он собирался натянуть её через голову. Локи заметил, как напряглись мышцы на его испещрённом шрамами теле, а сам ловчий напомнил ему изготовившегося к атаке хищного зверя. Но прежде чем что-то предпринять, тот бросил сначала беглый взгляд на ворвавшихся солдат, оценив расстояние до двери, потом перевёл его на своё оружие, сложенное на лавке в семи футах слева от него, и снова посмотрел на нежданных гостей – уже намного внимательнее.

– Чтоб мне ослепнуть… – проворчал он больше от усталости, чем злости. – Вы ещё кто?

– Посланники барона Керсера, – представился Локи. – У нас приказ доставить тебя к его милости для разговора.

В ответ ловчий хитро сощурился, и в этом внимательном взгляде Локи прочёл неподдельный интерес, однако больше на его немного вытянутом лице не дрогнул ни один мускул, да и с ответом он не спешил. Прежде ловчий надел рубаху, спрятал за ворот странного вида оберег, оправился, провёл рукой по светло серым волосам, смахнув на пол остатки влаги и, подойдя к окну, приподнял край чёрной занавеси.

– Так вот, значит, зачем они такого цвета, – сказал он, увидев снаружи ещё двух солдат, – а я подумал – траур. Умно придумано, сержант, вот только я никак не пойму: с каких это пор правитель Ярвика хозяйничает на землях Остенграда?

– С тех самых, как женился на вдове барона и стал регентом при его сыне.

– Ларс женился?! – воскликнул вдруг ловчий, потеряв на мгновение прежнюю невозмутимость. Локи же так опешил от подобной фамильярности, что смог только кивнуть в ответ. Ловкач его, конечно, предупреждал, что Малик Беспалый когда-то жил в баронском замке, но не уточнил в каком качестве.

– Однако не похоже, что вы прибыли с приглашением на свадьбу, пусть и слегка с запоздалым, – продолжил тем временем ловчий, быстро взяв себя в руки. – Что же тогда его милости от меня нужно?

– Это ты узнаешь при встрече.

– Только в том случае, если я с вами пойду.

«Ну вот он всё и испортил!» – разочарованно подумал Локи, которому незнакомец уже начал внушать определённое уважение. Сержанту понравились его выдержка и самообладание, но теперь получалось, что эту уверенность в себе следовало считать или глупостью, или пустым бахвальством.

– Нас четверо: все вооружены и прекрасно обучены, а ты – один, практически гол и беззащитен, – тем не менее терпеливо объяснил ему Локи положение дел. – Как же ты планируешь сопротивляться?

Острые скулы ловчего, заросшие густой щетиной, разошлись в плотоядной ухмылке, а в глазах заиграли весёлые огоньки.

– Неплохая попытка, но вас пятеро, сержант. Скажи своему человеку, чтобы в следующий раз следил за собственной тенью.

Локи с досады закусил губу, но злиться ему стоило на себя, а не на Эйвери – он сам в первую очередь должен был подумать про треклятое солнце!

– Впрочем, это дела не меняет, – продолжил ловчий, видя его смущение. – У вас есть пять острых сабель и, наверняка, целая уйма ножей, которыми, как ты верно заметил, вы отлично умеете пользоваться, но только я сильно сомневаюсь, что вам дозволено применять всё это богатство на деле. Я прав?

Да, во имя Света, он был прав! Локи было строго настрого запрещено пускать кровь ловчему без двух мизинцев, так что он рассчитывал запугать его, используя численное превосходство, но не мог же сержант знать, что этот бродяга вот так запросто называет его повелителя по имени!

– Ты должен был взять с собой самых рослых, вооружить их одними только верёвками, и тогда вы смогли бы скрутить меня, не причинив особого вреда, а теперь… – ловчий безо всяких предосторожностей подошёл к лавке и стал неторопливо одеваться, а заодно и вооружаться. – А теперь, – повторил он скучающим голосом, – придётся тебе придумать очень вескую причину для моего визита в Ярвик, потому что, по правде говоря, видеться с твоим господином я не хочу.

– Эх, предупреждал я тебя, командир, что ничего не выйдет, – вставил тут же Ловкач и спрятал саблю в ножны. Немного помедлив, Локи последовал его примеру. – Нужно было сразу сделать, как велел его милость.

– Поговори мне ещё! – рявкнул на старого солдата Локи, не сдержав раздражения, но поскольку никому из присутствующих не было никакого дела до его уязвлённой гордости, сержанту оставалось только смириться с поражением и выполнить свой долг. – Его милость сказал, что если ты откажешься ехать по-хорошему, то я должен передать тебе вот это, – сообщил он и извлёк из потайного кармана золотой перстень с кровавым камнем в резной оправе.

Трудно сказать, какую реакцию ожидал увидеть Локи, но точно не думал, что, едва заметив драгоценность, ловчий вцепиться в рукоять свой сабли и вытащит её из ножен на целую ладонь. Но, как ни странно, Локи в тот миг совсем не испугался – движение ловчего, очевидно, было направлено не против него, но вызвано каким-то не самым приятным воспоминанием. И, подтверждая эту догадку, ловчий вскоре овладел собой, и его клинок снова очутился в ножнах. Тогда Локи подошёл ближе и положил перстень на край стола – посредине между кувшином молока и краюхой хлеба.

Ловчий еле заметно кивнул и произнёс слегка севшим голосом:

– Ладно, ваша взяла – седлайте лошадей.

3

Родовое знамя благородных баронов Керсеров величественно реяло на воротами замка, красиво развеваясь на осеннем ветру. Угольно-чёрный прямоугольник, перечёркнутый летящей золотой стрелой.

«Сквозь тьму!» – тут же припомнил Малик девиз правителей Ярвика, впервые услышанный им ещё в далёком детстве. В самом же городе он не был уже лет пять или шесть и теперь дивился тому, насколько тише и малолюднее тот стал и даже как будто уменьшился в размерах. Впрочем, эти его чувства, наверняка, не более чем самообман, вызванный тем, что хорошие воспоминания остаются в нашей памяти в весьма приукрашенном виде, а тишина кроме того легко объяснялась поздним часом и новой войной, что готовилась уже нагрянуть в эти земли.

В любом случае, именно полупустые улицы были причиной тому, что дорога от городских до замковых ворот заняла не больше четверти часа. Однако на этом их продвижение застопорилось, и возникли непредвиденные трудности: у сержанта, по прибытию в город ставшего для Малика единственным сопровождающим, имелась входная грамота, скреплённая личной печатью барона, но хмурого караульного в начищенной до блеска кирасе всё равно что-то не устраивало. Малик был уверен, что причина его придирок проста: в Ярвике защитники замка и городская стража почти открыто враждовали между собой. Как давно это началось, и что послужило причиной раздора, никто уже, конечно, не помнил, но традиция соблюдалась неукоснительно.