Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали

Следовательно, она не убежит, а останется, но с измененной внешностью и в каком-то новом качестве. В том, что она захочет здесь остаться, у меня не было ни малейшего сомнения.

Фрейбур это планета, кажется, специально созданная для специальных операций. Ничего подобного я не встречал за свои годы шатания по нашей вселенной.

Грубая смесь старого и нового. В старом феодальном Фрейбуре незнакомец сразу же привлечет пристальное внимание. На современных планетах Лиги компьютеры, механизация, роботы и бдительная полиция тоже оставляют мало возможностей для незаконных операций. И только там, где эти две различные культуры смешиваются, для этого появляются реальные возможности.

Эта планета достаточно спокойна, тут мы можем не скупиться на похвалы экспериментам Лиги. Прежде чем внедрять антибиотики и компьютеры, они убедились, что закон и порядок твердо установлены. Тем не менее возможности криминала остаются, если знаешь, где искать. Ангелина знала, где искать, я тоже.

Однако после нескольких недель бесплодных поисков я встал перед очевидным фактом, что мы ищем разные вещи. Я не могу сказать, что время прошло бесполезно, так как открыл бесчисленные возможности для прекрасных прибыльных дел. Если бы меня не заботили поиски Ангелины, я бы, кажется, всю жизнь купался в этом воровском раю. Но эти поиски мучили меня, словно больной зуб.

Оставив в стороне интуицию, я попробовал научные методы. Арендовав лучший из существовавших компьютеров, я загрузил в него целую библиотеку и поставил перед ним кучу проблем. В процессе этого пожирающего киловатты энергии дела я стал специалистом по экономике Фрейбура, но ни шаг не приблизился к нахождению Ангелины. У меня не было никаких идей, где искать следы ее деятельности.

Машина выдала массу рекомендаций по улучшению управления экономикой Фрейбура, но исследования показали, что в этой области Ангелины нет. Казалось очевидным, что король Виллельм Девятый является действительным центром управления планетой. Комплексное исследование Вилля, его семьи их внутренних взаимоотношений вскрыло один скандальчик, но не Ангелину.

Решение этой проблемы сломило меня, и я начал топить свое горе в бутылке очищенного спирта. В это время я буквально варился в алкоголе, именно паралич моих нервных аксонов и был источником идеи.

Те, кто утверждает, что думают в подпитии лучше, чем трезвые, ослы.

Но тут был совершенно другой случай.

Я чувствовал, а не думал, и моя злость на ее исчезновение приоткрыла сосуд моего высшего интеллекта. Я мял подушку, вызывая в своем воображении ее поступки, и в конце концов закричал:

— Она просто ненормальная!

Когда я упал в постель, все кружилось в нескончаемом хороводе, и я пробормотал:

— Несомненно, ненормальная! Я сам должен стать чокнутым, чтобы вычислить ее следующий шаг.

На этом мои глаза закрылись, и я заснул. Последние слова, упав на мозговое вещество, стали тонуть и, пройдя через пропитанные алкоголем слои, добрались наконец до слоя трезвого.

Когда они стукнулись о дно, я полностью проснулся и сел в постели, пораженный страшной правдой. Потребуется вся моя сила воли и еще немного чтобы сделать это. Если я хочу найти ее, мне нужно стать сумасшедшим.

В холодном утреннем свете идея не выглядела ни более привлекательной, ни менее очевидной. Я мог выбирать делать или не делать это. Не было сомнений, что признаки ненормальности явно обнаруживались в Ангелине. Все ее действия были отмечены противоестественным безразличием к человеческой жизни. Она убивала равнодушно или с удовольствием, например, когда стреляла в меня, но всегда с полным безразличием к людям. Я сомневаюсь, знала ли она о том, сколько убийств она совершила в своей жизни. По ее стандартам я был рядовой любитель. Я не убивал, и, более того, необходимость в этом редко возникала в моей деятельности.

Да, ди Гриз никого не убивал!

Мне нечего было стыдиться этого, совсем наоборот. Я ценил человеческую жизнь, эту единственную и неизменную величину во вселенной, а Ангелина ценила только себя, свои желания и ничего больше. Следуя по пути формирования ее личности, я воссоздал бы образ мышления, присущий ей.

Это не так трудно, как кажется, по крайней мере теоретически. У меня был некоторый опыт работы с психосоматическими наркотиками, и я хорошо знал их возможности. Вековые исследования позволили создать лекарства, которые могут стимулировать в пациенте любой образ мышления. Хотите стать на неделю параноиком? Примите пилюлю, почувствуете, что это такое. Некоторые действительно принимают это для кайфа, но жить с этим я не хотел бы. Нужна была чрезвычайно веская причина, чтобы заставить меня, человека с деликатным серым веществом, решиться на это. Например, поиск Ангелины.

Воистину прекрасным свойством всех этих психосоматических препаратов было их временное действие. Когда лекарство поглотится, галлюцинации исчезнут. Я надеялся на это. Ни в одной из прочитанных книг не упоминалось о том дьявольском вареве, какое мог состряпать только я один. Это была титаническая работа искать в книгах описание всех очаровательных привычек Ангелины и найти каждому соответствующий психологический образец.

В процессе этого анализа мне даже потребовалась профессиональная помощь, без упоминания, конечно, ее истинных целей.

В конце концов передо мной стоял пузырек слабо-дымчатой жидкости и магнитофон, где была установлена лента с записями различных стимулирующих высказываний, которая будет прокручиваться в процессе действия лекарства. Осталось только собрать свое мужество в кулак, как говорят классики. В действительности это было не все, я хотел принять еще некоторые предосторожности. Я снял комнату в дешевом отеле и приказал не беспокоить меня. Поскольку на подобный поступок я решался впервые, и не знал, как поведет себя моя психика, я оставил в пределах видимости несколько памятных записок.

Через несколько часов подобных приготовлений я понял, что начинаю тянуть время.

— Да, нелегко добровольно стать сумасшедшим, сказал я своему бледному отражению в зеркале.

Отражение было согласно, тем не менее мы оба закатали рукава и приготовили большие шприцы.

— Ну, поглядим, что будет, сказал я.

Я аккуратненько ввел иглу в вену и вдавил до основания поршень.

Результат был обескураживающим, если не сказать больше. Появился звон в ушах и головная боль, которые быстро прошли, после чего все стало, как и раньше.

Я понял, что надо чем-то заняться, и сел читать газету, пока не устал. Наступило разочарование. Я отправился спать, включив магнитофон, который мягко нашептывал мне в уши такие сентенции, как: «Ты лучше всех и знаешь это, а людей, которые этого не знают, лучше остерегаться», или «Они все дураки, умнее тебя нет никого на свете».