Евгений Эс - Найти себя. Седой

Преследователей пока не было видно и до спасительного леса, по прикидкам Виктора, оставалось не больше часа нормального бега. Вот только бежать сил уже совсем не осталось. Расстояния между передышками становились все короче, а время отдыха увеличивалось. А когда в очередной раз он упал на землю, пытаясь отдышаться и оглянулся, то увидел пыль, поднятую всадниками. Виктор закрыл глаза. Ну, вот и все. Отбегался. Минуту он лежал неподвижно, а затем последний взрыв энергии заставил его вновь прийти в движение. Сомов пригибаясь, добежал до небольшого кустарника и с разбегу нырнул в его заросли. Он забурился между веток вниз к самым корням, чувствуя, как тело сдавливают часто растущие ветви кустарника и как стрелами впиваются в него обломанные сучья. Студент втянул голову в плечи, подтянул голые исцарапанные ноги и испуганно замер.

Вскоре поблизости послышался топот копыт, ржание лошадей, и раздался полный сарказма голос орка Геора одного из первых помощников хозяина:

– Перестань паясничать, Сангин. Вылезай, пока я тебя оттуда не выдул.

Дружный хохот орков показал, что шутка им понравилась. О чем шла речь, Витя не понял, но так он впервые познакомился с действием боевого магического амулета «воздушный удар». Раздался громкий хлопок воздуха и юношу в прямом смысле этого слова выдуло из кустарника. Кувыркаясь и ломая ветви, он пролетел несколько метров и упал, а тело его покрылось рваными ранами от сучьев и ссадинами от ударов о камни. На одежде раба появились быстро увеличивающиеся пятна крови, тут же припорошенные свежесорванными зелеными листья. Несколько раз, основательно приложившись головой о землю, Виктор потерял ориентацию в пространстве и таращил бессмысленные глаза, в которых расплывались, двоились силуэты приближающихся орков. Со всех сторон на раба посыпались страшные удары, и перед тем как он потерял сознание, мелькнула последняя мысль, что его, наверное, так и забьют до смерти.

Пришел в себя студент от ведра холодной воды, которое ему вылили на голову. Он успел понять, что сейчас ночь, а сам он висит с вывернутыми руками на позорном столбе в замке Вендора, после чего снова потерял сознание от невыносимой боли. Еще одно ведро воды привело его в чувство утром. Глазами, заплывшими от побоев, Виктор разглядел напротив себя огромную каменную статую языческого бога орков с черным блестящим жертвенником у подножья. Бог орков грозно взирал на человека, истекающего кровью и словно ожидал, когда несчастного раба отвяжут от позорного столба и перенесут к нему на жертвенник.

От боли и солнечных ударов Сомов постоянно впадал в забытье, но его приводили в чувство испытанным средством – холодной водой. Вечером около него, облепленного мухами и в собственных испражнениях, собрали всех невольников. Орк Геор произнес перед ними короткую речь, перемежающуюся карами для потенциальных беглецов и восхвалением послушных и покорных рабов. Невольники, видя перед собой жуткий пример, прониклись. Почему-то в памяти Сомова застряло выражение, где орк сравнил его, с лягушонком, пытающимся взобраться на вишню. Оратор будь он проклят.

Так Виктор провисел два дня, пока из города не вернулся Вендор Ихар. Хозяин бросил гневный взгляд на повинившегося раба и сразу огласил наказание – двадцать плетей. Исполнить наказание с нескрываемым удовольствием вызвался лично Геор и проявил себя отменным специалистом этого жестокого дела. Каждый удар плетью Виктор получал, находясь в сознании. Орк приводил человека в чувство, ждал, если это было необходимо, и только когда видел осмысленный взгляд раба, только тогда продолжал экзекуцию. На это зрелище собралось посмотреть много радостных орков, между которыми весело скакала и маленькая любопытная орчанка в белых кроссовках с алыми брызгами крови на них.

Боль, адская боль прожигала спину, сочилась раскаленной кровью и тяжелыми тягучими каплями падала в пыль. Боль пульсировала каждой клеточкой страдающего тела и превращалась в ненависть. Тело еще корчилось под ударами, стонало и вопило, но единственное, что чувствовал разум это была ненависть. Ненависть к Геору. Ненависть к хозяину. Ненависть к оркам. Ненависть к рабам. Ненависть ко всему этому миру. Ненависть застилала разум Сомова. И только вдруг увидев мамины глаза полные слез и смотрящие на него с горечью и состраданьем, ненависть отступила. Потребовалось время на то, чтобы сообразить, что смотрит на него вовсе не мама, а целительница Ийсма. Витя попытался найти успокаивающие слова для этой доброй женщины, но почему-то не смог произнести ни звука. Тогда он просто ободряюще улыбнулся, и у него сразу же лопнула распухшая губа, а рот наполнился соленой кровью. Ийсма запричитала, засуетилась, осторожно вытерла кровь, напоила из ложечки крепким резко пахнущим настоем и приказала спать. И юноша послушно уснул, а когда проснулся, то рядом никого не было. Он попытался шевельнуться и опять не смог этого сделать. Его тело словно одеревенело. Витя огляделся и увидел, что находится в комнате целительницы, а на его голой груди лежит магический амулет очень похожий на металлического тарантула, раскинувшего длинные суставчатые лапы.

– Здравствуй, Сангин, – появилась в дверях строгая и серьезная Ийсма, – Не отвечай мне, говорить у тебя все равно не получится. Это действие магического амулета, который снимает чувствительность. Благодаря ему ты не ощущаешь боли, но не можешь двигаться и разговаривать. Твои раны уже затянулись, и ты обязательно поправишься. Однако у тебя очень сильное истощение организма. Сейчас я приготовлю специальные коренья и травы, которые помогут восстановить твои силы, а потом мы попробуем снять амулет.

Удивительно, но юноша, в общем и целом понял, смысл сказанного, поэтому согласно моргнул глазами и улыбнулся.

– Глупый Вик, – проворчала целительница.

Когда очередь дошла до продолжения лечения, и амулет оторвался от груди, то первое, что ощутил Сомов, это не способность двигаться, а адская боль, которая взорвала спину. Он подскочил, борясь с желанием схватить амулет и немедленно прижать его обратно к телу, но лишь стиснул зубы и крепко зажмурился. Целительница придержала Виктора холодными пальцами за плечи и обеспокоенно спросила:

– Очень больно?

– Терпимо, – сквозь зубы процедил Сомов.

– Я знаю, что больно, но тебе обязательно нужно поесть, – целительница подвинула глиняную миску с корешками и зеленью, – Ты сильный мальчик, ты справишься.

Пока Виктор медленно поглощал целебный салат, женщина легкими касаниями смазала ему спину волшебной мазью, приятно охладившей и снявшей большую часть боли.

– Отобрали твою веревку, Ийсма, – грустно пошутил юноша, – Опять сандалии рваные.