Филипп Хорват - Самоубийство

Мистер Пойнт вышел из своего номера минут пятнадцать назад, – за это время он уже наверняка успел не только покинуть гостиницу, но и поймать такси. Поэтому Холодный без тени сомнения достал из кармана универсальный «хотел чек-инн». Официально контора не одобряла их использование, однако, не было такого чекиста, у которого бы парочка болванок не хранилась в загашнике. Перекодировать у администратора гостиницы под нужный номер любую из болванок проблем не составляло.

Дверь в номер «388», едва слышно пискнув, отъехала в сторону. В гостиной мистера Пойнта царила такая стерильность, что казалось – никто сюда и не заселён. Всё интересующее Холодного тем не менее наверняка было в спальне, в том направлении он и двинулся.

И остолбенел в буквальном смысле слова, когда, рывком раскрыв дверь в спальню, увидел в кресле… мистера Пойнта. Тот, с широкой, довольной улыбкой, восседал со стаканом виски в кресле, даже кажется едва подмигнул, увидев растерянного Холодного на пороге комнаты.

– Заходите Алэксей, ¬– у живущего в России седьмой год американца лёгкий акцент, конечно, присутствовал, но именно, что он был лёгким, таким – грассирующим, с неправильно склоняемыми словами. – Присаживайтесь, и чувствуйт себя как дома, но не забывайте, что вы есть гость, так у вас кажется правилно говорят пословица?

Деваться было некуда, и Холодный решил особо даже не отнекиваться в чём бы то ни было, что касается ведущейся последних два года слежки за Пойнтом, сейчас всё это было уже неважно. Целью в данный момент было узнать – как вышедший из номера некоторое время назад шпион оказался в нём вновь?

– А вы хитрец, Стэн. Решили стать Гудини современности?

– Нэт, зачем? Я просто исползовал то, за чем ви сюда пришли.

По самодовольной, даже нагловато-самодовольной улыбке Пойнта, Холодный с прискорбием понял, что тому известно многое. А это в некоторой степени подрывало его веру в себе, как в хорошем разведчике. Впрочем, к чёрту лирику, сейчас важно дело. Поэтому нужно быть максимально осторожным, действуя, увы, пока что наугад.

Присев в кресло напротив американца, Алексей с невозмутимым видом спросил:

– Так как же вы, выйдя из гостиницы, снова оказались здесь? Взлетели на тринадцатый этаж как этот ваш… в том старинном кино… Бэтмэн что ли?

– Был и Бэтмен, и Супермэн, и, как вы должны вспоминат, Флаймэн. Мне, как герой, нравился всегда последний – он ближе к нам по времени и… как это у вас… кру-той. Мужьик с яйцами.

– С летающими яйцами, – хмыкнул Холодный, доставая из кармана мобил.

Пойнт, кажется, даже и шутку понял, во всяком случае рассмеялся он искренне.

– Мистер Холодный, я понимаю ваш депресс. Вы меня немного прошляпить, но это не страшно, если понимать, что из номера я действительно недавно ушёл.

Стараясь оставаться максимально невозмутимым, Холодный отослал по служебному мессенжеру на своём мобиле цифровой символ «3» и тяжко вздохнул, – разговор с Пойнтом будет, кажется, не только неприятным, но и долгим. Поэтому к отправленной майору тройке он быстро набрал на клавиатуре ещё и слова «2 часа», – примерно за столько времени он думал управиться с иностранцем.

Пойнт, видимо под лёгким влиянием плескавшегося в его бокале виски, чуть порозовел и подразговорился (что, впрочем, было хорошо).

– Итак, мистер Холодный, я знаю, что ви хотели искать у меня тут. И сразу доложу – этого у меня уже нэт: я его разбиль. Обломки – там, – Пойнт кивнул головой в сторону стоявшей в углу спальни мусорный корзины.

Алексей ни на грамм американцу не поверил, – разбивать опытный образец переданного Ли Куан Ю прибора было бы при складывающихся обстоятельствах глупо. Впрочем, кто ж его знает, что этот пройдоха из «роджеровского» отдела GBR задумал…

– Теперь я, Алексей, хочу вам сказать главный тема: три… эээ… микросхема… для прибора в Москва, у случайных людей. Это не китайцы, и это не есть те, кого ви знать как мои «коллеги». Это просто жительи, обывательи, которые даже не знать, что у них есть такое. Для них это есть просто товар, который нужно подержат у сьебя какой-то время. Об этом знать только я.

Холодный понимал, – когда Пойнт начинал волноваться, его русский язык становился хуже. Это не мешало нисколько, но сейчас немного смешило. Американский разведчик же, ничуть не смущаясь, продолжил свою речь:

– Как я уже сказаль, – из номера вышель я несколько время назад. И я ушёль. Но потом, использоваль мой прибор и вернуться… как это правилно будет сказать… в прошлое. В три часа ночи. Я встретить с людей, которым назначил встреча в ресторан, отдал всем микросхема и поехаль в хотель. Когда камера в коридоре хотель нэмного сломался, я прошёль в номер и спрятался в шкаф с одежда. Вот так потом, когда первый я ушёль из номера, я вышел из шкафа и сел пит этот виски, – Пойнт чуть приподнял перед собой бокал.

Холодный продолжал с невозмутимым видом наблюдать за сидящим перед ним человеком, по виду ничем не отличавшимся от обыкновенного туристического раздолбая из США. Если всё, что он говорил – правда, то это настолько шизофреническая правда, на которую, наверное, отважится далеко не каждый голливудский сценарист.

Поверить в то, что кто-то, имея в наличии сконструированную в кустарных условиях машину времени, прибор, уверенности в действии которого не мог бы даже дать самый смелый союзный физик, отважился на такую авантюру… нет, Алексей в это верил с трудом. Более того, это ж насколько повёрнутым нужно быть, чтобы, заранее запланировав собственное возвращение в прошлое, прийти в гостиничный номер и исподтишка залезть в шкаф с одеждой, когда твоя точная человеческая копия в это же время рядом делает вид, что спит?

Абсурдность явленной мистером Пойнтом ситуации была непонятна ещё и вопросом, – а что она собой, собственно, предполагала? Зачем он всё это провернул: только ради того, чтобы как в дешёвом шпионском боевике показать, что следивший за ним советский чекист провалился?

Самое же важное, – Холодный вообще не очень верил в то, что машина времени работает. Китайцы, конечно, великого интеллекта люди, – но, если у них на руках имеются и правда вполне себе рабочие чертежи машины времени, то почему бы им первыми не воплотить их в жизнь? Чжицзян Ван, председатель Китайской Народной Партии, кажется был бы только рад такому технологическому прорыву, произведённому учёными его страны. В случае с Ли Куан Ю, правда, с человеком, передавшим Стэну чертежи, играли роль очень большие деньги (насколько известно конторе), но ведь и риск тут огромен.

Впрочем, вся эта история с китайскими чертежами, передаваемыми американцам через Москву, хоть и проверялась тщательно Комитетом, но изначально выглядела подозрительной, очень похожей на дешёвую разводку. И реально работающий прибор, да ещё использованный Пойнтом таким странным образом, как-то выбивался даже из общей схемы всей сложившейся ситуации…