Алексей Рюмин - Я сам тебя найду…

– Какое поменяться! Пустозвоны! Небось, стыдно будет и в баре теперь появиться! Ишь, вчера как раздухарились! Вот тебе подарок так подарок! Сына второй раз обрел!

– Ещё? – спросил бармен, подливая жидкость в алюминиевый стакан, закрепленный в протезе старого сталкера… Но Хватай его уже не слышал, он плакал, не вытирая слезы…

Чума сидел на сухом пайке: неделю назад ввязался в картежную игру и продул. Со сталкерами в карты играл редко, обидчивые все, а оружие под рукой, на Арену вызовут, замочат за милую душу, еще и наварят на этом. А эти были приезжие, Брянск или Рязань, не помнил, деревня короче. То ли журналисты, то ли геологи, Чума так и не понял. Угостили водочкой и давай об артефактах расспрашивать, раззадорили, да и водочка на халяву, говори да пей. Ну и дотрепался. Подсунули колоду карт, а Чума сам и предложил, «давай, мол, по копеечке», у Чумы лагерь «Сокольский» пройден, поиграно. Ну, сначала вроде фартило, заезжие чувачки погрустнели, пошли ва-банк, поставили все, что было у них. Чума хотел их в долги вогнать, поднял ставку, сколько мог, и тут повезло партнерам: сорвали они банк, радовались как дети. А он еще повторил, и опять случайно выиграли «деревенские». Пообещал им Чума артефакт «ломоть мяса» да «кровь камня», и покатило! Сыграл еще – задолжал еще и «медузу» с «каплей». Стали у игроков-собеседников лица потверже, взгляд посуровей. Поздновато понял Чума, что «каталы» это были и что попал он, как последний лох, на хорошие бабки. Сроку дали ему две недели, «пожалели». Они и других сталкеров втягивали, да не все соглашались, а кто согласился, все проиграли, что имели.

Влетел Чума в долги, а на горизонте – пусто, идти куда-то одному – боялся, а за компанию с кем-то его не брали. Знали, что у Чумы руки липкие, водятся за ним грешки, и не брали его поэтому.

Придется с пацаном опять идти. Чистюля попался. Когда сталкерского новичка у «трамплина» дорезал, чистюля чуть с кулаками не кинулся! Еле доказал сосунку, что будто помог раненому, мучения прекратил. Новичка напарник выдернул, успел, самому ему не повезло, правда, но это случайность. Новичок если бы успел очнуться – не видать бы Чуме хабара, вот и пришлось, так сказать, малой кровью обойтись.

Договорились с вечера встретиться у водокачки и до сторожки дойти, чтоб утром сразу в дорогу.

Пора бы идти, а то сопли этого Хватая уже порядком надоели. Чума вышел из бара, ничего полезного и толкового не услышал, хабаром никто не хвастался. Нередко Чума хороший хабар перехватывал, подслушав пьяную болтовню. Сейчас придется в засаду сесть, подождать одиночку с хабаром, ну, если прижмет, и двоих можно попробовать снять. А Митяй этот если права начнет качать – в аномалию сунуть недолго. Чтоб трепал поменьше. Ляпнет, ненароком, кому-нибудь, и отвечать придется за крысятничество.

Чума, с рюкзаком и полной снарягой, подошел к водокачке. Там сидел уже парнишка, но не Митяй. В митяевском комбезе с буквой «А» на спине, и автомат у него был митяевский, вон приклад пулей расколот, Чума сам изолентой замотал и парню втюхал в счет работы. Чума огляделся:

– Эй, фраерок, ты здесь парнишку не видел?

– Митяя? Я за него!

– А тот где? Слинял, что ли?

– Да, приболел что-то. Я схожу вместо него, я помогу. Возьми с собой.

– Че, новичок, что ли, учи вас опять. Ладно, за пять процентов пойдешь?

– Пойду! За десять!

– Семь! – отрезал Чума. – Как звать-то?

– Сергей Андронов.

– Не-е… Кликуха какая?

– Дембель, – подумав, сказал парнишка.

– Ну, какой ты нахрен Дембель, так – Дембелёк… Пошли!

Они двинулись, Чума впереди, парнишка след в след.

Чума оказался суховатым крепким мужиком, примерно 35 лет, с лисьим взглядом. С вальтером на поясе и калашом, доработанным каким-то умельцем до совершенства, с прекрасной оптикой, с хорошим глушителем и спаренными магазинами от РПК на 45 патронов. Комбез тоже неплохой. Дембелек видел такие комбезы только на везучих сталкерах, которые могли себе позволить такую снарягу. Митяй, правда, сказал, что Чума к везучим не относится и Митяя за десять процентов с собой брал.

Они дошли до сторожки, стоящей на краю Периметра. Отсюда до блокпоста метров триста. Все схвачено: энная сумма за вход, энная сумма за выход, оплата сразу.

– Утром пойдем, рванем по бездорожью, – Чума решил проверить парня, – бандюков встретим – стрелять будешь?

– Если они начнут – буду!

– Когда они начнут, ты уже ласты склеишь! Первыми бить надо!!! Понял?

– Понял! А как я узнаю, бандюги или нет?

– А я на что? Как скажу: бандиты, так и готовься! Ладно, спи давай!

Дембелек недолго ворочался на голых досках, армейская привычка спать при любых обстоятельствах взяла верх над неудобствами. Чума захрапел сразу, как человек с чистой совестью, как младенец. Только рука сжимала рукоятку ножа все время.

Утро было туманным, в воздухе висело столько воды, что, казалось, скоро в легких забулькает.

Выйдя из сторожки, Чума сразу же запнулся о корень, торчащий из земли, пропрыгал несколько раз на одной ноге, взмахивая руками, как раненая цапля крыльями, и только чудом не упал на сырые черные коряги. И непуганую тишину оглушил отборный мат во все горло – Чума оповестил мать-природу о своем отношении к ней. «Не в путь!» – мелькнула у Чумы мыслишка, и он поплевал через плечо три раза. Дембелек тихонько усмехнулся и двинулся за сталкером.

Блокпост прошли быстро, Чума поздоровался за руку со старшим лейтенантом, тот сразу же сунул руку в карман и махнул, проходите.

Солдаты мрачно смотрели вслед, у Дембелька вдруг похолодело между лопатками. Он знал, что за попытку прорыва на охраняемую территорию можно получить пулю, а солдатику – отпуск. И, может, перевод в другую часть, где о счетчиках Гейгера и не слышали. И сколько раз чесались руки у солдат всадить пулю этим бродягам да уехать домой, отдохнуть. Все равно гибнут сами как мухи в этих аномалиях. Об аномалиях Дембелек знал только теоретически, заставляли учить наравне с уставом, артефакты кое-какие видел, проходили через посты груженые сталкеры. Обыскивали, находили. Чаще проходили пустые, оборванные, кровью залитые, своей и чужой. Еле приползут, воды просят или жратвы какой, отлежатся немного, в «Берлоге» посидят, прогундят, что все, больше в Зону не ходок, а смотришь, опять в Зону просятся. Если не пустишь – в любом месте колючку вскроют и все равно проберутся. А тебе эту колючку ремонтируй да натягивай, лишняя работа. Так и заключили негласный договор. Мы их не трогаем, они платят и не портят с нами отношения.

Дембелек поймал себя на мысли, что думает еще как солдат, «мы» – это солдаты, защищающие страну от нечисти, ползущей из Зоны, и «они» – это сталкеры, обросшие, немытые, пахнущие перегаром и нечищеными зубами, гнойными ранами, с разбитыми дробовиками, с висящими связками собачьих хвостов. А ведь сам сейчас идет, глядя в заштопанный вещмешок Чумы, через ткань отпечатываются контейнеры для артефактов, гранаты. Пристегнута фляжка с водой, а может с водкой. На прикладе калаша зарубки, так обычно отмечают количество врагов, убитых из этого ствола. У Чумы этих зарубок…