Татьяна Ганнибал - Королева арахонцев. Книга первая

Новую жизнь, их матери пришлось начинать на пустом месте, с шестью дочерьми на руках, с тех пор арахонки так и прозвали этот дом-крепость «застава шести сестёр».

Эйба, всегда всё делавшая сосредоточенно и точно, уверенно закрутила длинные пряди Сежи в хитрый толстый жгут, завязала узлом и заколола костяными заколками.

– Мне следует поторопиться, Гейла тяжело переносит холодные утренние дозоры и наверняка совсем продрогла.

– И я с тобой. Провожу немного.

Сежи поспешно накинула на плечи вязаную накидку, сунула ноги в невесомые сапоги из шкурок ползунов. Гейла была её сестрой-погодкой, самой любимой из сестёр, и её вовсе не хотелось заставлять ждать.

По узкой деревянной винтовой лестнице, ведущей в башню, дробно затопали маленькие пятки.

– Весна! Весна пришла! – в распахнувшиеся настежь двери ворвались близняшки Оша и Олин. Семилетки закружили вокруг сестёр, гомоня и выкрикивая бессвязное «О, ё-ё-ё!», «Аю-аю-аю!», блестя глазами и размахивая зажатыми в кулачки руками.

– Что вы задумали, взбесившиеся козлята? – заложив суровую морщинку на лбу, Эйба старательно избегала столкновений.

– А, вот что! – разом вскинув руки вверх девчонки, осыпали её и Сежи дождём сорванных маленьких голубых цветков. – Весна! Весна пришла! – радостно повизгивая, они бросились прочь из дома, размахивая руками, будто стайка аахов, и ещё долго, издали, доносились до сестёр их радостные вопли.

Сежи, со вздохом, посмотрела на рассыпавшиеся по полу цветы, увядающие прямо на глазах. Сожалея, что они, столько времени терпеливо ожидавшие тепла на холодных скалах, так и не смогли порадоваться этой весне. Сняла с полки глиняный горшок, зачерпнула воды из кадушки.

– Не дело они затеяли, не дело! – задумчиво проговорила Эйба, собирая с пола цветы и осторожно опуская их в воду. – Так можно и духов гор рассердить.

Подпоясавшись широким кожаным ремнём поверх мехового жилета, сняла со стены арбалет, закинула за плечо колчан со стрелами и обернулась к Сежи.

– Так ты идёшь со мной?

…Сежи с удовольствием вдохнула уже по-весеннему тёплый ветер, поймала себя на мысли, что также как близняшки, хотела бы весело носится по предгорным лугам, бессвязно и громко выкрикивая «Аю-аю-аю!».

– В горах уже тронулся снег, и из нор стали выглядывать скальные мыши… – степенно произнесла Эйба, шедшая впереди.

– Надеюсь, тебе повезёт сегодня, и ты раздобудешь для нас их шелковистые шкурки? У Абины одежда совсем износилась.

– Если повезёт, – улыбнулась Эйба, – Я принесу домой не только шкурки прожорливых ползунов…

– Ты ещё надеешься? – округлила глаза Сежи.

– Я опять видела на перевале следы снежной кошки, совсем неподалёку!

– Будь осторожна, весной они такие своенравные и злые… – Сежи не договорила, почувствовав внезапно, как что-то оборвалось внутри неё. Мир, разом потускнев, сузился до короткого пространства в два локтя, затихли звуки, исчезли краски, и только страх и боль пульсировали в висках: «Что-то случилось!»

– …пока они не ушли высоко в горы и не поменяли цвет меха на бурый, я буду на них охотиться. Хочу, чтобы у тебя, к следующей зиме, была шубка под цвет твоих волос! – Эйба внимательно вгляделась в побледневшее лицо сестры. – Не беспокойся, я знаю их повадки!

– Да… – Сежи запнулась на полушаге, не понимая, что произошло, и, не смея признаться сестре в этом.

– Тебе нехорошо? – заметила Эйба странную бледность сестры. – Иди домой, дальше я пойду одна!

– Нет-нет… – рассеяно отозвалась та, оглядывая крутой склон, узкую тропу, затянутую туманом, и чахлые кустарники с набухшими почками. – Боль шла извне… теперь она поняла от кого! – Гейла! – выкрикнула она, указывая направление. Там впереди, среди неясных теней, проступающих сквозь туман, она различила одну, медленно отделившуюся от скалы… Вот тень приблизилась к тропе, нерешительно остановилась, шатаясь вышла из тумана к сёстрам.

– Гейла! – Эйба рванулась вперёд, в несколько огромных прыжков достигла той неясной тени.

С белым безжизненным лицом и обкусанными в кровь губами, сестра была больше похожа на призрака, вышедшего из мира теней, чем на живого человека. Раздетая до тонкой рубашки, она прижимала к груди безжизненную руку, туго замотанную коротким полушубком. И светлая мягкая кожа его была пропитана до черноты запёкшейся кровью. Маленькие алые капли крови ещё размеренно капали на холодный гранит склона, оставляя за человеком-призраком узкую дорожку, но было очевидно, что таких капель наберётся ещё совсем немного.

– Кошка! – сразу догадалась Эйба, подхватывая оседающее тело. – Я же запретила тебе охотится на неё!

– Мне уже шестнадцать… – одними губами прошептала Гейла. – Я должны была… – сознание оставило её, и она, словно тряпичная кукла, обмякла, роняя с руки удерживаемую перевязку. Сежи сжалась от увиденного: когти мощной снежной кошки, пройдясь от плеча до локтя, оставили на теле несчастной три глубокие, до кости, рваные полосы. Жизнь оставляла измученное тело вместе с редкими каплями крови, ещё стекавшими на снег.

– Ты ведь сможешь ей помочь?! – яростно сверкнула глазами Эйба, взглянув на Сежи. – Закинула, словно тряпичную куклу, тело худенькой сестры на плечо, и огромными шагами понеслась обратно к заставе.

Сежи молча бежала следом, с ужасом глядя на безжизненно раскачивающееся тело сестры. Она, конечно же, могла многое, найти потерявшихся, залечить порезы, снять головную боль, но… но она же не была богиней!

– Воды! Быстрее! – грозный рык старшей сестры переполошил всю заставу. Не смея плакать, бояться, и задавать вопросы, сёстры спешно повиновались, послушно и чётко подавая воду и чистые ткани.

– Я помогу тебе, … – шептала Гейле Сежи, обмывая страшные раны. – Ты только верь, ты только не уходи!

Белый лоскут чистого полотенца укрыл от сестёр покалеченную руку. Нежные, тонкие пальцы Сежи с силой свели под ним рваную плоть, заставляя соединяться края так, чтобы могла срастаться плоть. «Быстрее!», – беззвучно приказывала сама себе Сежи, заставляя Силу, бьющую из её ладоней, вливаться в рваные жилы.

Клубок жизни, раскрутивший свою нить до конца, вот-вот готов был остановиться, когда его захватили сильные руки странной светловолосой девушки. Видимый только Сежи «конец нити» забился, утолщаясь, заструился, наращиваясь, и клубок жизни заново принялся наматывать новые и новые свои обороты. Гейла шевельнула губами, шумно ухватила воздуха и начала дышать.