Михаил Ахманов - Последняя битва

«В четвертый раз за последние двести лет», — невозмутимо констатировал узкоглазый Ариман.

Слушая их речи и размышляя над своей судьбой, Иеро с осторожностью охотника, что скрадывает редкостную дичь, касался их ментальных аур. Исследование было, разумеется, поверхностным, неполным, но кое о чем он догадался: эти люди не питали симпатий друг к другу. Ненависти, впрочем, тоже; видимо, главным в их отношениях были скрытая неприязнь и чувство усталости, копившейся много лет — или, быть может, столетий. Однако — что казалось поразительным — усталость и неприязнь не исключали доверия. Несокрушимого и полного, какое существует лишь между людьми, объединенными общей целью.

Странный союз!

Но думать об этом не время, решил священник, исподволь готовясь к схватке. Мечом ли, мыслью, но он попробует одолеть Нечистого! Это намерение зрело и крепло в нем с каждой минутой.

Он впился взглядом в бездонные глаза Локи.

«Ты не ответил на мой вопрос. Где два человека, что были со мной? Куда вы их дели? Я хочу их видеть!»

«Снова торопишься, священник… Ну, что ж, отвечу: оба в Питомнике, так что не стоит о них беспокоиться. — Сидевший на троне повел рукой, будто отметая все заботы и тревоги. — Может быть, я верну их тебе на какое-то время, чтоб ты проделал с ними пару опытов. Только будь поаккуратнее со стариком, он — хайлендер, как мы с Ри Ма, слишком редкостный мутант, чтоб уничтожить его без досконального изучения. Ну, а другой твой приятель, Гимп, нам тоже пригодится в качестве шута. Он так уродлив и уморителен! Пусть развлекает нас».

«Урод у вас уже есть», — откликнулся Иеро, шагнул к трону и, призвав на помощь Господа, нанес удар.

Атака его была стремительной и внезапной; только скорость и неожиданность давали шансы на успех. Локи вздрогнул и скорчился в своем кресле, запрокидывая голову, трое остальных оцепенели, будто пораженные молнией. Зрачки крючконосого закатились, губы начали синеть; сжимая его в незримых тисках, Иеро пытался добраться до центров, что регулировали дыхание. То был самый надежный путь к победе — две-три минуты без воздуха, и противник мертв.

Если Нечистому нужен воздух… Если он все-таки был человеком, а не демоном…

Кто-то зашевелился за спиной Иеро, и священник, вспомнив о Девятом и не отвлекаясь от борьбы, нанес короткий резкий мысленный удар. Грохот упавшего тела подтвердил, что цель поражена; одновременно ему показалось, что головы сидевших в креслах окутывает серебристый блеск, словно над ними загорались невесомые, подрагивающие в воздухе нимбы. Не придавая этому значения, он продолжал ломать ментальным тараном защиту Локи; ему казалось, что еще мгновенье, и охранительный барьер падет, стены цитадели рухнут, и безжизненное тело свесится с кресла.

Скорее! Прикончить главаря, потом заняться остальными… Их сила не так велика, как у Локи, им не удастся устоять… Стиснув от напряжения челюсти, Иеро сделал еще один шаг вперед, всматриваясь в тускнеющие глаза крючконосого; тот вытянул руку с растопыренной пятерней, как бы желая оттолкнуть неумолимого врага, и трое сидевших по обе стороны синхронно повторили этот жест.

Алая вспышка! Будто снаряд, начиненный порохом, взорвался под черепом священника, лишая воли и атакующего порыва. Он увидел, как сияющий туман окутывает противников, и как из этой серебристой мглы встает гигантская призрачная тень; ее очертания были смутными, словно размытыми ветром, и веяло от нее леденящим холодом и смрадным дыханием преисподней.

Теряя сознание, он услышал громоподобный рык — не ментальный голос, а пригибавшие к полу звуки, что складывались в слова на его родном языке:

— Неплохо, тварь! Пожалуй, ты тот, кого мы ждали! Иди, учись и докажи, что ты достоин слить свою силу с нашей! И если это произойдет, ты разделишь с нами дар бессмертия и власти. Иди!

Иеро почувствовал, как против собственной воли поворачивается к выходу, как ноги несут его из зала, а ураган, ревущий за спиной, подталкивает и давит, вышвыривая прочь. Он споткнулся, чьи-то руки поддержали его, и в следующий миг вселенная утонула в непроницаемой тьме.

Мерно рокотали волны, алый шелк вечерней зари полыхал над морем, и высоко-высоко в темнеющих небесах горела первая звезда — будто рубин в королевской диадеме, сотканной из туч и света заходящего солнца.

Иеро приподнялся на локте и вытер холодный пот со лба. Голова еще кружилась, взгляд туманила полупрозрачная дымка, но все же он разглядел сквозь нее бледную физиономию Девятого. Тот сидел на прибрежном камне и тоже потирал лоб. Губы его страдальчески кривились.

— Ты сильно ударил меня, господин… Зачем? Поверь, я тебе не враг…

— Ты — тот, кто ты есть, — пробормотал священник. — Глаза и уши своего владыки…

— Не так. Не совсем так, — донеслось вместе с дуновением ветра.

Этот порыв освежил Иеро; он попытался разобраться с непослушными руками и ногами и сесть в рыхлом теплом песке. Через минуту-другую зрение восстановилось, под черепом перестало гудеть, но горечь поражения терзала его сердце.

Нерадивый ученик, которого высекли и выбросили за дверь…

— Что это было? Что случилось со мной? — хрипло вымолвил он, адресуя эти вопросы то ли себе самому, то ли ветру, гнавшему тучи и волны. Ветер, пронзительно свистнув, принес ответ Девятого:

— Ты испытал мощь Теона, господин.

— Теон? Что такое этот проклятый Теон?

— Очень древнее слово, немного измененное. На каком-то забытом языке пантеон означал собрание богов… Наши владыки — всего лишь люди, но когда разумы их соединяются в Слиянии и мощь многократно растет, они подобны богам. Никто не в силах бороться с ними!

— Разумы их соединяются и мощь растет… — повторил Иеро, отряхивая песок с одежды. Давняя картина предстала перед ним: мрачные своды огромной, полной неведомых механизмов пещеры, зыбкий силуэт Дома, застывшие воины Нечистого и группа фигур в черных плащах, сблизивших покрытые капюшонами головы. Объединившись, темные мастера сражались с Домом, и монстр не мог их победить! Значит, они владели техникой слияния разумов… пусть делали это не с таким искусством и необоримой силой, как Теон, но все же, все же…

Видение пещеры померкло перед мысленным взором священника, и он, перекрестившись, прошептал:

— Господи, Твоя воля и власть!.. Но почему Ты дал такую силу людям? Почему Ты сделал так, что нет страшнее чудищ?

Это было правдой, горькой, как сок молочая, и пьяняще-сладкой, как перебродивший мед. Многие юные расы и многие странные существа, возникшие после Смерти, обрели самосознание, могучий телепатический дар или хотя бы способность к ментальной речи, но человек оставался сильнее всех. Иеро вдруг понял это с пугающей ясностью и остротой, будто сам Господь послал ему откровение. Люди, опытные, искусные, объединенные общей целью, могли одолеть и Дом, и Солайтера, и Ветер Смерти иир'ова, и лишь от них зависело, чем обратится эта сокрушительная мощь, Добром или Злом. Одни могли бы сотворить рай на Земле, другие уже сотворили Нечистого…