Дмитрий Рузанов - Выродок. Часть первая

– Барн Лохмоть, объясни хоть ты своим придуркам, что Фильт немой, а не глухой и тупой, – поморщился Касам. – Ишь как надрывается, бедолага, аж посинел весь…

–А, – махнул рукой Лохмоть, – им, что говори, что не говори… Сам же сказал – придурки!

–Кого набираешь, с теми и работаешь, – назидательно поднял палец, повеселевший Рыжеблуд. – По ним ведь и о хозяине судят. Вот посмотри Лохмоть, кто у тебя в подручных ходит: Крючок, Детинушка и этот… оратор. Даже специально такую компанию не соберёшь, а эти около тебя прям так и вертятся…

–И что ты хочешь сказать? – набычился Лохмоть.

–Успокойся, друг мой, это я так… шуткую, – улыбнулся старший и направился к выходу. У лестницы он столкнулся с Ракушкой, державшей в одной руке баул с вещами, а другой судорожно прижимая к груди склянку с лекарством, выданную ей Куном. Знахарь спускался следом, продолжая наставлять свою незадачливую пациентку.

–Вот и больная наша, – обрадовался Рыжеблуд. – Как, полегчало тебе? Сказать мне ничего не желаешь?

Ракушка, выпучив глаза, только отрицательно промычала и кинулась в дверной проём, по пути, довольно невежливо, оттолкнув старшего. Тот, невольно пошатнувшись, ухватился за перила, при этом его трость, описав полукруг, задела вертевшегося тут же Грошика, который невольно вскрикнул и схватился за ногу. Знахарь с Касамом бросились к ним. Туда же устремился и Лохмоть, но его резко дёрнули за рукав. Невольно наклонившись, он услышал слова, сказанные быстрым шёпотом: – Если клык пропадёт – голову сверну! Рукав тут же отпустили, и он ошарашенно уставился на эльму, безмятежно смотревшую на него. Юллин подмигнула, и Лохмоть понял, что фраза ему не послышалась, а к угрозе, высказанной с таким спокойствием, следовало отнестись очень серьёзно. Тем не менее, тряхнув головой, он поспешил к выходу из едовой, где усилиями остальных уже был наведён определённый порядок: Кун осматривал Грошика, отведя того в сторону, а варщик успокаивал разозлённого Рыжеблуда.

–Карга паршивая, недоносок! – старший пыхтел как самовар. – Из-за неё мальца покалечил…. Как он, барн знахарь?

–Ничего страшного, барн старший. Синяк, конечно, пристанет, придётся немного похромать, но мои примочки быстро его восстановят. Будет бегать как раньше, – улыбнулся Кун.

–Хвала всем богам, – Рыжеблуд закатил глаза к потолку, но наткнувшись взглядом на сомовью голову, вздрогнул и заторопился к выходу, махнув рукой Лохмотю. В коридоре им ещё немного пришлось потолкаться с Фильтом, несущим на кухню плетенцы со снедью, но преодолев все препятствия, они наконец-то выбрались из дома. Шкипер уже поджидал их, сидя на облучке возка. Рыжеблуд раздражённо оттолкнул руку доверенного, залез внутрь и пихнул возницу тростью в спину. Возок тронулся и Лохмоть еле успел запрыгнуть на ящик, прикрепленный сзади. По его движениям можно было догадаться, что ездить на этом приспособлении для него не впервой. Немного поёрзав, он устроился поудобнее, и затем, неожиданно даже для себя, взмахнул рукой, прощаясь с обитателями кашеварни, смотревшими на него из окна.

Сговор

–Наконец-то сопровадили, – устало вздохнул Касам, вернувшийся со двора в едовую. – Арая, глянь, что там нам перепало от Рыжеблудовых щедрот, да накрой на скорую руку. Праздновать будем…

–Я уже поела, – Юллин встала с табурета: – Надо Гарлина проведать и…

–А ну сядь назад, – неожиданно рявкнул варщик: – Успеешь на кота своего полюбоваться. Лучше мне объясните, постояльцы мои дорогие, что за представление вы тут устроили? Зачем ты эту вещицу старшему отдала, она ведь, поди, как память у тебя, я не прав?

– Позволь, барн варщик, а с чего ты взял… – начал было лекарь, но тут же заткнулся под свирепым взглядом Касама.

– А с того я взял, барн знахарь, – передразнил Куна хозяин кашеварни, – что у меня только ухо одно, а вот с глазами всё в порядке. Пока вы все – и ты барн Кун в том числе – на украшеньеце таращились, я кое-что другое увидел, а потом уж и об остальном догадался.

– И что ж ты увидел? – невольно улыбаясь, спросила эльма.

– Ворот твой расстёгнутый, вот что! – раздавшийся мальчишеский голос заставил всех вздрогнуть.

– А ну-ка иди сюда, – знахарь пошарил под столом и вытащил на всеобщее обозрение Грошика. – Смотрю, нога поджила уже…

– Уши у него давно не болели, – вмешался Касам: – Похоже, покою им нет никакого, дай чужие разговоры подслушать.

Грошик недовольно засопел, но на всякий случай прикрыл уши руками и спрятался за спину лекаря.

– Подожди, барн Касам, – Юллин удержала встающего варщика. – Грошик, а ещё что ты заметил?

– Да то же, что и хозяин,– Грошик немного высунулся из своего укрытия, чтобы видеть эльму. – Барн Кун сказал, что это его кулон, а сам смотрел на него, как будто первый раз видел. И вообще, я с тобой не разговариваю,– неожиданно заявил Грошик и демонстративно уставился в стену.

–За что ж такая немилость? – удивился Касам.

–А чего она побрякушку отдала? – обиженно проговорил Грошик. – Она ж Охотник – врезала бы им пару раз по шее или грайса натравила…

Сидящие за столом переглянулись и начали смеяться: так искренне зазывала выразил свои несбывшиеся надежды. На смех из кухни выглянула Арая и, увидев готового вот-вот разреветься племянника, всплеснула руками.

–Опять чего натворил? – тётка огорчённо смотрела на Грошика: – Ну– ка на кухню бегом, дай спокойно поговорить старшим.

–Нет-нет Арая, тут у нас вопрос, требующий немедленного разъяснения, – всё ещё посмеиваясь, проговорил Кун. Развернувшись, он подхватил уже хлюпающего носом мальчугана и усадил на колени эльме: – Вот, успокаивай.

–Маленький ты дурачок, – ласково произнесла Юллин, вороша Грошику волосы. – Охотники машут кулаками и оружием только когда уверены, что перед ними враг. Те, кто был здесь, тоже нехорошие люди, но пока я не выясню, в чём они виноваты, никто не даст мне права давать им по шее и уж тем более натравливать Гарлина. А если бы я это всё-таки сделала, в первую очередь пострадал бы барн Касам, как хозяин кашеварни.

–Но ты же Охотник, – продолжал слабо сопротивляться Грошик, уткнувшись в фаниту эльмы.

– Вот именно поэтому, я должна сто раз подумать, прежде чем поднять на кого-то руку. Я – закон! В самом крайнем его проявлении, понимаешь?

Грошик кивнул, хотя не совсем уразумел сказанное. Но обиды на Юллин у него уже не было. Оказывается, она не испугалась Рыжеблуда, а просто боялась за Одноухого. А значит и за них с тёткой. И он ещё плотнее прижался к вкусно пахнущей коже фаниты, мысленно поклявшись никогда больше не расстраивать Юллин.

–Ну вы тут миритесь, – растерянно крякнул варщик, глядя на эту сцену,– а я пойду, гляну как там у Фильта дела. Арая, чего стоишь? Еда сама собой не приготовится. Барн знахарь ты вроде хотел Грошику примочки наложить, а ты, девонька, на кота взглянуть собиралась. Давайте-давайте, только скоренько, а потом снова соберёмся, за обедом… думаю, есть что обсудить.