Александр Бушков - Страсти по принцессе

— И что она тебе еще подсказала? — поинтересовалась Мара.

— Что до моря мы доберемся в небывалой роскоши и уюте, — сказал Сварог. — Прямо в замке, благо летучий. А коням придется гулять самостоятельно, что поделаешь… Вот только… — Он надолго замолчал, прислушиваясь к новым ощущениям, крайне необычным и весьма непростым. — Странное у меня чувство, замок словно бы и не мертвый…

— Он и не живой, — сказал мэтр Лагефель. — В человеческом языке нет подходящих слов, или их, вернее, забыли… Вентордеран — не мертвый и не живой. Он — нечто иное. Его чувства — не совсем чувства, но они у него есть. Я подозреваю, такие здания умели строить до Шторма — насколько можно судить по редким обмолвкам короля… И не сказал бы, что замок особенно был привязан к королю. Королю было свойственно несколько преувеличенное презрение ко всему окружающему, выражавшееся порой прямолинейно и без малейшего такта. Вентордеран никогда не выйдет из повиновения хозяину, но ему свойственна толика симпатий и антипатий, как и живым существам.

— Хорошенькое дельце, — сказал Шедарис, опасливо оглядываясь во все стороны. — Как примется вдруг капризничать, еще пришибет колонной или клозетной чашкой за седалище цапнет…

— Главное, не ковыряйте стены столовым ножом. — На губах библиотекаря мелькнула мимолетная улыбка. — Капризы — это исключено…

— Твоим бы хлебалом, дедушка, да медок наворачивать… — пробурчал капрал довольно громко.

Однако успокоился. Мара по-прежнему надзирала за библиотекарем, но остальные понемногу разбрелись по углам. Леверлина отчего-то особенно заинтересовали пантеры, Делия с профессиональным, надо полагать, интересом озирала трон. Вызванные Сварогом золотые болваны выносили труп короля.

— Куда ты его? — спросила Мара.

— За ворота, — хмуро сказал Сварог. — Пусть закопают где-нибудь. Препустой человечишка был, и что-то не тянет меня устраивать ему погребальную процессию с венками и факелами… Эй, эй! — окликнул он благодушно. — Это что же, своего короля грабить?

Бони, подняв крышку ближайшего сундука, откуда так и брызнуло радужным сиянием бриллиантов, запустил туда широченную ладонь и горстью, как семечки, переправлял камни в карманы.

Ничуть не смешавшись, он хладнокровно пояснил:

— Когда выберемся, мне еще короля Арсара свергать, сволочь старую. А такое предприятие требует серьезных денег. Тут еще до дешевой матери остается, командир, не обожру я тебя…

— Да ладно, — великодушно сказал Сварог. — Черпайте, ребята, в шляпы и за голенища, я ж обещал, что вы у меня либо голову сложите, либо озолотитесь.

Мэтр Лагефель охотно пустился в пояснения — иные сундуки были по крышки полны самоцветами, иные — украшениями, иные — золотыми монетами всех времен и народов, включая напрочь исчезнувшие из писаной истории и людской памяти. «Бог ты мой, ну зачем он все это копил?» — недоуменно подумал Сварог. Леверлин не проявил никакого желания набивать карманы, поглощенный пантерами. Делия с Марой, не в силах побороть женскую натуру, мимо драгоценностей не прошли, но угомонились довольно быстро. Остальные надолго прикипели к королевским сокровищам, и Сварог получил немалое удовольствие, наблюдая за ними: как они завороженно бродят от сундука к сундуку, хватая новое, выкладывая прежнее и философски убеждаясь в конце концов, что пора остановиться, потому что семи жизней у человека не бывает, а за одну-единственную промотать любую добычу решительно невозможно. Тетка Чари опомнилась первая, отошла, смущенно улыбаясь:

— Слышала я сказочки про такие клады, да по глупости не верила. Теперь и гостиницу отстраивать как-то смешно. Впору снарядить эскадру да поплавать вольной адмиральшей…

— Подождите, то ли еще будет, — сказал Сварог рассеянно. — Отвоюем мы для Конгера земли, и сделает он вас всех графами да герцогами, благо вакансий на означенных землях предвидится немерено… Принцесса, не поскупится ваш батюшка для таких-то орлов?

Делия отрешенно улыбнулась ему, из чистой вежливости, сказала тихо:

— Грустно. Вы не отсюда, граф, вам не понять, сколь жуткой славой был овеян этот замок и весь Хелльстад. А в итоге — жалкий человечишка на троне, зажравшийся фигляр…

— В жизни так оно частенько и бывает, знаете ли, — сказал Сварог.

Мэтр Лагефель с ноткой задетой гордости поторопился уточнить:

— Сколь бы ограниченным ни был покойный король, это отнюдь не лишает Хелльстад его нешуточного могущества…

Сварог, ничуть не пытаясь проникнуться этим могуществом, столь неожиданно свалившимся прямо в руки, задумчиво погладил стену. Словами это не описать, но ему чудилось присутствие огромного живого пса, теплого и преданного. И обрадованного — самое подходящее слово. Слишком много пинков и просто пренебрежения пришлось вынести от старого хозяина, пожалуй и самого-то себя не любившего из-за безмерной мании величия. Венец мании величия — когда обожествляют даже не себя, а свой трон…

Пол едва заметно дрогнул под ногами — громада Вентордерана двинулась, плавно скользила к восходу, к океану. Пес уловил желание хозяина и торопился исполнить. Холмы и горизонты неспешно уплывали назад, скоро скрылись из виду и сидевшие в ряд громадные хелльстадские псы, провожавшие взглядами новоявленного повелителя, словно солдаты на смотру.

«Да ведь это власть, — вдруг подумал Сварог. — Власть над краем, где бессильны и обитатели небес… ну, почти бессильны. И никто больше не сможет дергать за ниточки, поучать и приказывать… вот только на что эту власть употребить, против кого обратить и за что бороться?»

— Что ты так прикипел к этим кискам? — спросил он Леверлина.

Леверлин сказал, не оборачиваясь, не вставая с колен:

— Об этих кисках с незапамятных времен кружит любопытное поверье — будто они могут оживать. Но что для этого нужно делать, никто не знает. А знаменитую историю с кошкой из черной бронзы, выкопанной крестьянами на свою беду, многие считают сказкой. Да, те же самые, что в Акобаре, словно из одной мастерской…

— Существует такое поверье, вы правы, — мэтр Лагефель исправно играл роль предупредительного гида. — Эти статуи были антиками еще задолго до Шторма. В Вентордеране немало подобных редкостей. Король когда-то интересовался пантерами, но так и не доискался разгадки. Возможно, ваше величество сможет продвинуться гораздо дальше на пути познания посредством устройства, которое ваш предшественник, насколько я могу судить, использовал далеко не в полную силу…

— Э, нет, — сказал Сварог. — Кажется, договорились уже — новый король полезет внутрь этой штуки не раньше, чем разделается с текущими делами… Стоп, я этого не заказывал!

В зал вошел золотой истукан и направился прямо к нему, неся на вытянутых руках, прямо-таки благоговейно, пурпурную мантию, переливавшуюся при малейшем колыхании всеми оттенками алого, багряного и малинового. Вид у истукана был серьезный и сосредоточенный, как у какающей собаки.