Роберт Говард - Знак Огня

Это было шумное падение камня, оставленного Гордоном на тропе. Кто-то по ней поднимался! Схватив винтовку, Гордон крадучись двинулся по карнизу. Наконец-то явился один из его врагов!

Внизу наклонился к пруду усталый запыленный верблюд. На тропе, в нескольких фугах от карниза, стоял высокий жилистый человек в покрытых пылью сапогах и бриджах; разорванная рубашка открывала загорелую мускулистую грудь.

— Гордон! — крикнул человек, изумленно глядя в черное дуло винтовки американца. — Какого дьявола вы здесь?

Его руки лежали на свалившемся камне, за который он ухватился, когда взбирался по тропе. Винтовка была за спиной, револьвер в кобуре и сабля в ножнах висели на поясе.

— Руки вверх, Хокстон, — приказал Гордон. Англичанин подчинился.

— Что вы здесь делаете? — повторил он вопрос. — Вы ведь были в Аль-Аземе…

— Селим успел рассказать мне, что он видел в доме у Мекметского источника. Я пришел сюда дорогой, которую вы не знаете. Где ваши шакалы?

Хокстон стряхнул капли пота со лба. Он был выше среднего роста, крепкий, загорелый до черноты. На темном хищном лице резко выступал орлиный нос, нависающий над тонкой полоской черных усов. Не признающий законов чести авантюрист. Его искрящиеся серые глаза отражали жестокую и безрассудную натуру. Как воин он был так же хорошо известен на Востоке, как и Гордон, — впрочем, больше в Аравии, поскольку ареной самых великих подвигов Аль-Борака являлся Афганистан.

— Мои люди? Я думаю, они сейчас мертвы. Бедуины рувайла зажгли костры войны. Шалаан ибн Мансур напал на нас у Сулейманова источника с полусотней своих всадников. Мы сделали загороди из седел среди пальм и сдерживали их целый день. Ван Брок и трое погонщиков верблюдов были убиты во время сражения, а Кракович ранен. Этой ночью я взял верблюда и бежал. Я знал, что упорствовать бесполезно.

— Вы свинья, — произнес Гордон спокойно. Он не назвал Хокстона трусом, поскольку знал, что тот не труслив. Но циничная решимость англичанина спасти свою шкуру во что бы то ни стало и заставившая его бросить раненых, сидевших в осаде компаньонов, вызывала презрение.

— Какой смысл подставлять себя под пули, — резко ответил Хокстон. — Я убежден, что один человек всегда может ускользнуть в темноте, и я бежал. Бедуины атаковали лагерь, как только я отъехал И слышал, как они убивали остальных. Ортелли закричал, когда ему перерезали горло… Я знал, что они догонят меня прежде, чем я доберусь до побережья. Мне доводилось слышать об этих пещерах… на северо-западе пустыни, далеко от дороги и к югу от источника Хорсу. Это длинный безводный переход… Только по счастливой случайности мне удалось дойти. Теперь я могу опустить руки?

— Можете, — ответил Гордон. Винтовка у него в руках не дрогнула. — Через несколько секунд уже не будет иметь значения, где ваши руки.

Выражение лица Хокстона не изменилось. Он опустил руки, но держал их подальше от пояса.

— Вы собираетесь убить меня? — спокойно спросил он.

— Вы убили моего друга Селима и пришли сюда с намерением ограбить Аль-Вазира. Вы убьете меня, если представится случай. Я не такой дурак, чтобы оставить вас в живых.

— Вы собираетесь хладнокровно меня застрелить?

— Нет. Поднимайтесь на карниз. Я предоставлю вам возможность отстоять свою жизнь.

Хокстон подчинился и спустя несколько мгновений стоял лицом к американцу. Наблюдатель нашел бы определенное сходство между ними. Они были похожи не чертами лица, нет. Но оба — загорелы, сухощавы и мускулисты, и у обоих было проницательное ястребиное выражение лица, характерное для людей, живущих своим умом и обладающих сильным характером.

Хокстон стоял без оружия, а Гордон по-прежнему держал винтовку у бедра, нацелив в англичанина.

— Винтовки, револьверы или сабли? — спросил он. — Говорят, вы хорошо владеете клинком.

— Револьверы не для Аравии, — ответил Хокстон самоуверенно. — Но я вообще не собираюсь драться с вами, Гордон.

— Вам придется! — В черных глазах американца полыхнуло красное пламя. — Я знаю вас, Хокстон. Вы коварны, как змея. Мы выясним наши отношения здесь и сейчас. Выбирайте оружие, или, клянусь, я пристрелю вас на месте.

Хокстон молча покачал головой.

— Вы не застрелите человека просто так, Гордон. Я не буду с вами драться. Послушайте, на наших руках и так слишком много крови. Где Аль-Вазир?

— Не ваше дело, — огрызнулся Гордон.

— Ладно, это не так уж и важно. Вы знаете, зачем я здесь. И я знаю, что вы прибыли сюда, чтобы меня остановить. Но сейчас мы с вами в одной упряжке. За мной гонится Шалаан ибн Мансур. Я ускользнул от него, но он взял мой след и преследует меня уже несколько часов. У него отличные верблюды. Он постепенно настигал меня всю дорогу. Когда я перевалил через самый высокий из южных холмов, я видел поднятую всадниками пыль. Через час они будут здесь. Он ненавидит вас так же сильно, как и меня. Мне нужна ваша помощь, а вам — моя. Вместе с Аль-Вазиром мы, может быть, сможем удержать пещеры.

Гордон нахмурился. Все, что сказал Хокстон, звучало правдоподобно и объясняло, почему Шалаан ибн Мансур не пошел по его горячему следу и почему англичанин раньше не добрался до пещер. Но Хокстон слишком коварен, и верить ему опасно. Безжалостный закон пустыни гласил, что он должен застрелить англичанина, взять его верблюда и, когда тот отдохнет, отправиться с Аль-Вазиром на побережье.

Однако Хокстон верно оценил характер американца, сказав, что тот не сможет хладнокровно убить безоружного человека.

— Не двигайтесь, — предупредил его Гордон и, держа винтовку в одной руке, как револьвер, обезоружил Хокстона, а затем провел рукой по его одежде, проверяя, не спрятано ли под ней какое-нибудь оружие. Если уж его представления о чести не позволяют сейчас убить англичанина, то по крайней мере он не даст этому подонку убить себя. Насчет Хокстона у американца не было иллюзий.

— Чем вы докажете, что не лжете? — спросил он.

— Разве я приехал бы сюда на загнанном верблюде, если бы лгал? — сказал Хокстон, пожав плечами. — Нам лучше где-нибудь спрятать животное. Если мы вырвемся, нам будет на чем добраться до побережья. Черт возьми, Гордон, из-за ваших подозрений и колебаний нам обоим перережут глотки! Где Аль-Вазир?

— Повернитесь и посмотрите в этой пещере, — мрачно ответил Гордон.

Хокстон, заподозрив неладное, обернулся. Когда его взгляд остановился на скорчившейся возле колонны фигуре в глубине пещеры, англичанин судорожно сглотнул.

— Аль-Вазир! Господи, что с ним случилось?

— Одиночество его доконало, — усмехнулся Гордон. — Он сошел с ума и не сможет рассказать, где находится Кровь Богов, даже если вы будете пытать его целыми днями.