Валерий Иващенко - Не убояться зла

— Вот это и есть то место, где тебя не достанут, — и, шагнув пару раз от берега, всмотрелся в воду.

Миг — другой, и к ногам его подплыли несколько довольно крупных рыбин. Бесцеремонно подхватив их и выбросив на песок, молодой маг повернулся к удивленно наблюдающему за его действиями Гэлронду.

— Не одних эльфов жалует светлейшая Миллика, а здесь я сам себе хозяин. Ладно, хватит сопли по острым ушам размазывать, давай соорудим чего поесть, — он намеренно допустил чуть грубости, дабы вышибить из головы эльфа ненужные мысли и побыстрее настроить на более практичный лад.

Солнце уже стало прятаться за лесные кроны, ничуть не озаботясь тем фактом, что его собрат в большом мире только-только взошел, а двое путешественников уже выхлебали котелок сваренного с кореньями и лесными травами грибного супа, да и от запеченных над угольями рыбин остались только косточки. Блаженно потянувшись от переполняющего ощущения сытости, эльф наконец-то поверил. Поверил, хотя по инерции продолжал бубнить — дескать, такого не бывает. Уж некромансера-то мир должен все равно избегать, и хоть ты тресни.

Он даже на пробу обежал по кругу небольшой кусок вырванной из реальности земли, стараясь пореже нарываться на весьма неприятное ощущение — когда пытаешься пересечь невидимую границу, то неведомым и самым неприятным для самолюбия образом вдруг обнаруживаешь себя шагающим в строго противоположную сторону. А именно, к центру маленького мира, где на берегу небольшого озера у прогоревшего костра за философскими раздумьями дымит своей трубкой этот непонятный хумансовский маг.

— Ладно, Гэлронд, — Valle встал, выбил о корень трубку. — С голоду не помрешь? Если я не вернусь, за пару лет разберешься, что тут к чему. Хотя я тебя тут столько держать не собираюсь.

Намек был весьма прозрачен — хоть тут и воздух, природа, то да се, а все же точно та же клетка, что и раньше. Разве что куда более просторная и комфортабельная.

Целитель пожал плечами. Залез по колена в воду, приложил к поверхности озера ладони, сосредоточился. Прошло не так уж мало мигов, а рыба к рыбаку приплыть и не подумала. Правда, по штанине одежды, на глазок извлеченной для бывшего узника из магического кармана, вылезли наверх двое большущих раков. Бестолково и угрожающе размахивая клешнями и длинными усами, они некоторое время подслеповато на ярком свету всматривались в эльфа.

Наконец, когда терпение Valle уже готово было лопнуть, на ладони эльфа затрепетала небольшая рыбешка. Он улыбнулся, но тут скептически наблюдающий за ним чернокнижник увидел, как у того округлились глаза. Полезя рукой в воду, Гэлронд что-то там поймал. А когда вышел на берег, хлюпая мокрыми брюками и удивленно покачивая остроухой головой, на ладони его оказалась большая, голубая в золотистые полоски лягушка, презрительно и скептически поглядывающая на мир прищуренными от тепла глазами.

— Не бери в голову, — отмахнулся от расспросов хозяин.

Подумав, он окунулся в воду, поплавал немного. Затем оделся, не без вздоха поправил за плечами меч — и вышел на тропу .

На тропу войны. Только надо будет еще кое-куда зайти да с кое-кем договориться…

Как известно, все имеет свою цену. Вернее — за все надо платить. Иногда выходит так, что платить нечем, и тут начинаются знакомые всем судорожные метания в достижении искомого. Но иногда бывает и так, что цена оказывается таковой, что трижды подумаешь — а стоит ли оно того? Вроде и есть что отдать в обмен, а все ж душа колеблется. Ну вот не лежит что-то, и все.

Примерно таковые мысли обуревали молодого волшебника, стоящего у начала сдвоенного следа, уводящего в призрачную дымку тайных, неведомых большинству смертных троп. Поникнув головой, в сомнении он вглядывался вглубь себя. И было, было над чем подумать Valle, ибо горше всего выходит разочаровываться в людях — ведь рядом с тонким изящным следом зловредной эльфийки виднелась более основательная, знакомая цепочка отпечатков. Вон, даже правый каблучок чуть сильнее стоптан наружу…

Однако ж, с другой стороны, справедливо и обратное — коль супостаты обидели тебя и твоих людей, так пусть платят полной мерой!

И молодой барон решительно стряхнул с себя тяжкие раздумья. Негоже воину, а тем более наследнику доблестного рода идти ратиться, будучи обуреваемым сомнениями и терзаниями. Надлежит быть веселым, решительным и слегка хмельным от ощущения опасности. Как там говорил великий, прославленный в хрониках Маршал?

Главное ввязаться в бой — а там видно будет, кому головы рубим.

— Ну что ж… — пробормотал молодой воин, погладив ладонью потертую рукоять выглядывающего из-за плеча надежного полутораручника.

Это будет не просто бой. И не просто погоня. Высокомерные и кичливые эльфы, наверняка наблюдающие за всем происходящим и с ленивым высокомерием ожидающие стократно повторенного сценария, когда хуманс проигрывает искушенному в битвах перворожденному, должны сегодня подавиться своим злорадством. И узнать, что отныне в мир пришла новая, грозная и самостоятельная сила!

Подивившись, какая высокопарная и патетическая чушь иной раз лезет в голову, Valle мимолетно усмехнулся — и пошел вперед. Нет уж, мои дорогие и не очень! Вы привыкли упиваться своей силой и значимостью, мнить себя вершителями судеб. А вот опускали ли вы взор со своих блистательных вершин? Замечали ли вы, что битая жизнью бродячая собака куда умнее, нежели воспитанный в сытости и неге дог? То-то и оно. Хотя барона и трудно сравнить с бездомной собакой… а, Падший вас побери — дома-то действительно и не наблюдается! И все же, теория оплеванного учеными мужами древнего монаха о естественном отборе оказывается куда более действенной, нежели байки о давности рода и благородных традициях предков.

Он не шел прямо по следу. Не сделал этого, ибо вся его насторожившаяся и буквально ощетинившаяся загривком сущность глухо рычала, нагоняя в кровь сердцебиение и сладковатое чувство опасности. Нет, Valle вспомнил, как старая борзая сука Мальва на своей последней охоте не пошла по следу. Опытная собака стелилась по подлеску рядом, с подветренной стороны — и избежала ловушки, устроенной горным медведем своим преследователям. Зверь, поняв что уйти не дадут, сделал петлю и, вернувшись, засел на уступе скалы. И два молодых, куда более сильных нежели Мальва гончака едва успели взбрехнуть, как зверь в буквальном смысле слова пал на них сверху и разорвал в клочья стремительными страшными ударами.

Присматривавший за ними заклинанием молодой и еще не до конца выученный будущий волшебник даже охнуть не успел, но сука подала голос, и двое спешащих за собаками охотников по тоскливым переливчатым ноткам догадались о засаде. Да-да, иной раз жертва сама становится охотником — хех, тем-то и интересно это древнее занятие! Вот после того случая одряхлевшая Мальва и осталась доживать свой век в замке — в тепле да сытости. Старый барон знал, что такое благодарность. Эх, папка, папка…