Валерий Иващенко - Не убояться зла

— Амулет есть? — тут офицер проворно достал из-за пазухи стандартную защиту от черного — высушенную кошачью лапку на крепком кожаном шнурке.

Миг — другой Valle прикидывал — где ж столько кошачьих набрали, чтобы снабдить немаленькую имперскую армию. Но сообразив, что у порядочного кота аж четыре лапы, а хороший целитель за квадранс запросто прирастит усатому страдальцу новые конечности взамен отрубленных, выбросил этакие глупости из головы. Хотя и решил при случае приглядеться — отчего ж домашние мурлыки так стойко выносят черное .

Усыпанная мелким щебнем тропа, вьющаяся по длинной лощине, постепенно стискивалась равнодушными ко всему боками каменных громад, и за очередным поворотом в уши ударил шум.

Десятка два крепко сбитых гномов азартно отмахивались секирами, а на них наседали косматые сгорбленные туши, истекающие призрачным зеленоватым светом.

— Вот дела… — Valle озадаченно поцокал языком, ибо на знакомую ему нечисть эти походили не более, нежели элефант на черепаху.

Порывшись в памяти, он признал, что данная разновидность не похожа решительно ни на что. А стало быть, и переть на рожон смысла никакого. Обогнув по дуге место схватки, он бросил поводья сопровождающему и выпрыгнул из седла.

К нему тут же подбежал на ловких коротких ногах гном с ободранным лицом и пропитавшейся кровью бородой. Миг-другой он недоверчиво всматривался в прибывших, а затем тряхнул всклокоченной головой.

— Ты, штоль, будешь некромансер? Давай, делай свое дело — у меня пятерых ребят уже порвали в клочья…

— А где вы таких нашли? — поинтересовался чернокнижник, закуривая трубку с невозмутимостью уверенного в себе человека.

— Дык это, мои парни подстрелили в зарослях у болота трех кабанчиков. Вот… вылезли мы на холм, чтоб значится, на ночь стать да потрапезничать малехо, — бородач озадаченно почесал исцарапанную щеку. — Токмо костры разожгли да свежевать начали — тут-то энта погань из-под земли и поперла.

В голове чернокнижника начало что-то проясняться. Кровь, огонь и железо? На холме, оказавшемся старым курганом?

— А вы место проверили? — сурово обратился он к, очевидно, старейшине.

— А то как же, — отмахнулся тот. — Вон, шаманка наша, она в городе свитков набрала — все проверила!

Приглядевшись, Valle заметил чуть позади яростно машущих топорами бородачей тощую гному с растрепанными волосами и поварской скалкой в руках. Вернее, это был жезл мага — глаз и привычка мышления сыграли с молодым человеком злую шутку.

— А ну-ка… — он подобрался поближе и, выхватив из свалки поливающую нечисть слабенькой магией шаманку, потряс ее за шиворот. — Показывай, чем проверяла место.

Гнома с ненавистью метнула на него насупленный взгляд, обожгла глазами, и молча полезла в туго набитый карман. Достала замызганный свиток, сунула ему в руки. Развернув и поглядев, Valle не удержался от смеха — дешевое заклинание из тех, что норовят всучить тем, кто победнее, не очень добросовестные продавцы.

— Да с этим вы и жабу дохлую не обнаружите! — рявкнул он на старейшину и швырнул свиток на камни. — Что, опять поскупердяйничали, сэкономить решили?

Бородач испуганно вжал голову в плечи, глазки его забегали, да и сам он стал как бы меньше ростом.

— Дык не богатые мы, не от хорошей жизни переселиться решили…

Злость, туманной пеленой вдруг захлестнувшая разум, попала на благодатную почву. Уже подрагивало тело в сладковато-хмельной дрожи предстоящей драки, готовилось к нешуточной опасности. Уже сами собой сжимались кулаки от осознания, что тут придется поднапрячься не на шутку да шкуркой своей баронской рискнуть. И поэтому важный гном, коего бесцеремонно приподняли прямо за окровавленную бороду, от страха лишь вздрогнул, завидя прямо перед лицом даже в полутьме полыхающие яростью глаза, и кое-как сипло выдавил:

— Э-э?…

Косой дождик из невесть какими ветрами притащенной тучки хлестнул холодом. Быть может эта случайность, а может — и привычка держать себя в руках, дабы не дать волю слепой ярости и не испакостить мир чернотой , но что-то все же заставило Valle медленно разжать пальцы, все так же сжимая пересохшие губы. И лишь глубоко вздохнув несколько раз, чтобы перестал рычать затаившийся внутри человека зверь, он уже куда спокойнее бросил уходя:

— Найди, борода, несколько гномов поздоровей. Я сейчас уведу нечисть за собой, а вы смотрите, чтоб и кого из ваших моя Сила не увлекла следом.

Хоть и не числились окутанные призрачным сиянием неупокоенные ни в каких справочниках да хрониках, и оттого не существовало пока против них ни обрядов ни даже общих принципов, а все же есть кое-что, на что эта диковинная нечисть все равно бросится, клацая зубками от предвкушения да суча полугнилыми лапками от нетерпеливой дрожи. Зовущий, манящий запах живого — а пуще того, сводящий с остатков всякого даже их скупого соображения, опьяняющий аромат горячей и яростной человеческой крови. Почему нежить всех мастей так обожает именно людей, до сих пор, кстати, магическая наука в недоумении.

Оттого Valle, уже зайдя за спины наседающих на гномов полуразложившихся туш и поморщившись от весьма специфичного и малоаппетитного запашка, не без вздоха достал кинжал. Погладил пальцем еще целую кожу на левой руке, выжидая пока внутреннее состояние мага не сбалансируется с постепенно крепнущей решимостью. Еще, еще чуть… пора!

— Ну же, цып-цып… — слова никак не могли долететь сквозь ночь и ветер до оживших трупов, однако те замерли на миг, едва первые капли разбавленной дождем крови упали на щебень.

Урча и хрустя камнями под лапами, горбатые порождения подземного мира потеряли всякий интерес к отпрянувшим гномам. Разом повернулись, словно медведи под взмахом палочки дрессировщика, и деловито потопали сюда. Краем глаза Valle еще видел, как тощая шаманка ловко подсекла под колено одного из бородатых воинов, что с остекленевшим взглядом шагнул было следом. Как офицер-кавалерист взвалил на спину одного из упавших но еще упрямо шевелящихся гномов и тащит прочь, безбожно пачкая темным щеголеватый мундир.

А сам он проворно отбегал короткими шажками, бесконечно бережно и мягко уводя неупокоенных подальше. Ни на миг не отпуская жертвы с невидимого поводка, пока единственная мысль владела их сузившимся до голых инстинктов вниманием, молодой чернокнижник одним глазом поглядывал назад, а другим осматривал путь.

Не приведи боги поскользнуться или запнуться об один из так и норовящих сунуться под ноги камней! Твари, с урчанием движущие следом, только с виду казались неуклюжими. Вон, медведь вроде тоже толстячок, эдакий меховой шар косолапый — однако никому не рекомендую соревноваться с ним в скорости бега, все одно проиграете. Так и тут. Враз догонят, навалятся всем скопом. И плевать им, что ты маг, да еще и черный. Для них ты прежде всего человек. Сосуд с кровью и мясом. Еда — манящая и ненавистная одновременно…