Николай Басов - Возвращение

Поразмышляв в течение пары месяцев над этой оговоркой, мальчик как-то пришёл к Учителю и высказался, что, мол, как ему ни жаль, он слишком туп, чтобы выучить то, что ему полагается знать. Поэтому не будут ли время и усилия Учителя тратиться более разумно, если он отыщет себе другого, более способного ученика? А он тем временем займётся примитивной, например охотничьей, жизнью, раз уж не способен к подлинной просвещённости…

Даже не улыбнувшись, Учитель ответил, что поучать Учителя может только нерадивец, не достойный воинского обучения. Но пока он, Учитель, его прощает, потому что просто не знает, где взять другого ученика. И мальчик, конечно, умолк. С этой истиной он вынужден был считаться.

Зимы сменялись вёснами, а лета превращались в зимы. В холодных и пустынных высоких землях смены времён года были не очень заметны. Только водопад, под которым Учитель заставлял мальчика привыкать к пытке падающей водой, становился чуть теплее или холоднее.

Жили они отчуждённо. Только два крестьянина приносили еду да одна молодая женщина приходила постирать и починить пропотевшую от бесконечных тренировок одежду. Она рвалась часто, кимоно начинали просвечивать уже через считанные недели — так много они двигались и такой бешеный напор энергии бил из них. Женщина приносила им и жёсткие сапожки или мягкие кожаные мокасины с раздвоенным для большого пальца носком.

Крестьяне смотрели на них с недоумением, которое часто сменялось суеверным страхом, хотя в те часы, когда около пещеры появлялись эти люди, мальчик занимался только самыми лёгкими упражнениями или вовсе читал книги. Разумеется, крестьянам хорошо платили, поэтому известие о паре отшельников вряд ли передавалось дальше ближайшей деревни. Каким образом Учитель сделал так, что больше никто из местных жителей не появлялся у пещеры, мальчик не знал — слишком много для этого было способов.

А раз в полгода владелец мастерской по переписке книг, который жил на побережье и знался, наверное, с книжниками всей Империи, нанимал охранников, садился на медлительного мула, брал книги, которые Учитель заказал в прошлый визит, и приезжал к ним в гости.

Переписчика этого мальчик никогда не видел, в дни его приездов Учитель всегда отсылал ученика в горы. О нём самом, его возрасте, муле и его охране — не очень-то толковой, судя по поведению этих честных слуг своего господина, — мальчик узнавал по следам.

Дни его приездов были известны заранее. Вот почему они оба удивились, когда однажды у них появился белый как лунь старик, в котором безошибочно узнавался некогда хорошо тренированный кулачный боец, приехавший на муле с подковами, хорошо знакомыми мальчику по визитам книжника. Только на этот раз он не оставил своих телохранителей в двух милях позади, а позволил им войти на площадку перед пещерой, что было равносильно настоящему вторжению.

Болтая о каких-то пустяках, книжник взял Учителя под руку и увёл к водопаду, чтобы никто не мог их подслушать. Мальчику очень мешали три человека, занятые готовкой пищи в дальнем углу площадки, но делать было нечего. Поэтому, стараясь не обращать на них внимания, он сел на камень, на котором когда-то родился, и принялся слушать…

Собственно, к подслушиванию это не имело никакого отношения. Но это не было и телепатией, потому что два таких опытных человека, как Учитель и книжник, почувствовали бы её раньше, чем он успел как следует настроиться на приём.

Он прочитал подходящую мантру и представил, что стоит в десяти футах от Учителя. Сложность была в следующем — если бы он перестарался, его силуэт стал бы виден. И тогда возникала возможность противодействия — например, Учитель мог и мечом ударить, главным образом, конечно, за нечисто выполненное упражнение. Мальчика это не убило бы, но болевой шок на несколько дней вывел бы его из режима усиленных тренировок.

И, настроившись на подслушивание, он непременно пропустил бы этот удар, потому что подслушивать и видеть на таком расстоянии мальчик ещё не умел. Вернее, умел, конечно, но это потребовало бы такого расхода энергии, что восстанавливаться пришлось бы не один день, а на этот раз он почему-то решил оставаться свежим, как водопад.

Оба собеседника говорили на квантуме — государственном языке северной части Империи, поэтому он хорошо понимал их.

— Может быть, теперь имеет смысл обсудить то, что привело тебя сюда, мастер Приам? — Это был голос Учителя, но интонации показались мальчику не совсем привычными.

— Ты уверен, что здесь безопасно, мастер Султунар?

— Мы бы почувствовали любое вмешательство, особенно издалека, разве не так?

Верно, решил мальчик, на большом расстоянии труднее рассчитать энергию мнимого присутствия и, следовательно, гораздо легче попасться:

— Тогда я сразу скажу о том, из-за чего приехал. — Книжник замолчал, а мальчик решил было, что они поставили какую-то невиданную защиту… Но нет, они находились рядом, при желании можно было ощутить их мышление и изумительно тренированную безэмоциональность. — Они напали на след.

— Кто принёс эти сведения?

— Они выслали охотников за вашими жизнями, Султунар. Никакие проверки достоверности этого сообщения не нужны.

— Они не могут знать о нас, — Учитель помолчал. — Может быть, охотники вышли не за нами?

— Мы захватили шпиона Империи… Глубокий зондаж показал ваши приметы.

— Эти… Этими охотниками являются только люди?

Приам впал в угрюмое молчание. Он даже не думал о том, как ответить. Он просто не хотел говорить то, что было уже ясно.

— Неужели саджи?

— Сам знаешь, любой заказ саджам стоит целое состояние, поэтому им сообщили только о тебе. Мальчишку они не боятся.

Мальчик, конечно, Учителя не видел, но его интонации знал так хорошо, что это ему было и не нужно. Учитель усмехнулся и ответил:

— Зря.

Это коротенькое словечко стоило любых самых красноречивых словесных конструкций. Мальчик смешался, и контакт с мастерами был утрачен. Когда удалось его восстановить, разговор всё ещё шёл о нём.

— Кстати, как ты его называешь?

— Когда я его нашёл и выкупил, мать называла его Тролом. Он был обыкновенным деревенским дурачком, на которого все махнули рукой. Когда я провёл его через перерождение на камне, он стал другим человеком… И я не могу называть его прежним именем. Когда это необходимо, я называю его Возрождённым. Он ведь возродился в магии огня.

— Да, понимаю… Но это прозвище неоднозначно, оно должно иметь под собой основание.

— Другой смысл я тоже учитываю. — Учитель помолчал, потом заговорил странным, очень спокойным тоном: — Знаешь, Приам, я не знаю, что ты подразумеваешь под основанием, но… Он совсем не такой, каким все его представляют. Вы, да и враги, вероятно, думаете, что найдёте неженку и бездельника. А встретит вас мастер. Этот обмен мнениями Трол Возрождённый не очень хорошо понял, но немедленное понимание и не было его целью. — Это… высокое слово, Султунар. Он действительно так хорош?