Олаф Локнит - Берег Проклятых

— Что такое? — не понял киммериец.— Где беда?

— Нергал и его демоны,— пробормотал Мораддин.— Моя зверюшка напугана. Я начинаю сожалеть, что пришел сюда. Мышь так не кричала с тех пор, как я встретил в копях подземного каменного червя, пожиравшего заключенных…

— Темно,— вздохнул Конан.— Но ведь ты должен хоть что-то видеть? Скажи, что впереди?

— Широкий коридор,— начал перечислять Мораддин.— Много паутины, засохших растений… Да, кстати, у стены слева, шагах в десяти, лежит человеческий скелет без головы. Череп валяется у тебя под ногами.

— Не надо идти дальше,— уверенно сказал Конан и нащупал носком сапога твердый округлый предмет.— Точно, череп…

Варвар пинком отбросил мертвую голову в сторону, сделал полшага вперед, наткнулся на каменный выступ и вдруг почувствовал, что он вдавливается в пол.

— Ого! — прошептал киммериец.— Интересно… Конан перенес всю свою тяжесть на податливый камень, совершенно не задумываясь о последствиях. К счастью, потолок не рухнул, из стен не посыпались стрелы, а под ногами не разверзлась бездонная пропасть. То, что случилось, вполне его устраивало: внезапно стены и потолок стали наливаться голубоватым призрачным светом, и спустя несколько мгновений варвар сумел различить не только детали конской сбруи, но и черты лица Мораддина, стоявшего в пяти шагах поодаль.

— Ой, как здорово…— выдохнул потомок гномов.— Свет — это прекрасно, особенно для людей, но посмотри на руны… Древняя туранская тайнопись.

Конан поднял голову и действительно увидел на потолке яркие графические символы, совершенно ему непонятные.

— Ты у нас человек ученый,— сказал Конан, не отрывая взгляда от угловатых письмен.— Так прочитай, о чем тут говорится.

Мораддин стоял, задрав голову, и беззвучно шевелил губами. Наконец он повернулся к варвару и пожал плечами.

— Я не столь силен в древних языках, как ты думаешь. Однако знаю, что такие буквы были в обиходе не меньше полутора тысяч лет назад. Большинство слов непонятны. Вот смотри, первое сложено из рун «Т», «О», двойного «М» и «К». Значение остальных мне неясно. Следующие два слова читаются легко: «Пронзающие время». Понятия не имею, что это такое. Потом идет целая фраза, но не возьму в толк, что подразумевали те, кто ее оставил. Кажется, это предостережение…

— Какое? — зачарованно переспросил Конан, пялясь в потолок.

— «Пройдет только поклонившийся богу»,— перевел Мораддин.— Какому богу? Ариману, Эрлику, Митре? Или одному из Забытых? Я некогда занимался историей Турана в хранилище свитков дворца Илдиза, но не встречал там ни одного упоминания о подобных пещерах…

— Неважно,— отмахнулся Конан.— Везде, где речь идет о богах, можно найти вещи, полезные для людей. А ну пошли дальше! Нет, сначала я пойду, а ты коней подержишь…

Не слушая брюзжания Мораддина, ссылавшегося на свою испуганную мышку, которая теперь сидела на его плече и недовольно попискивала, варвар осторожно двинулся вперед, благо стены и потолок необычного подземелья давали достаточно света, чтобы разглядеть путь.

В десятке шагов от камня-рычага, зажегшего свет, обнаружились три ступеньки; подле них валялся очередной скелет. В отличие от первого, этот был расчленен надвое — верхняя и нижняя половины давно умершего человека лежали отдельно. Далее за ступеньками коридор был затянут такой густой паутиной, что Конану подумалось о целой армии пауков, превосходящих размером человеческий кулак. Впрочем, волосатых шестиногих созданий нигде было не видать. Наверное, пауки, если и обитали здесь, давно передохли от голода.

«Поклонившийся богу…— размышлял Конан, осторожно ступая по коридору.— Так ведь у разных богов свои причуды. Нашему киммерийскому Крому вообще никогда не кланяются, перед Митрой становятся на колени, слегка склоняя голову, Эрлик требует не только коленопреклонения, но и прикосновения лбом к земле… Иштар? Ее можно смело отбросить. При молении Иштар нужно не кланяться, а делать нечто совсем другое, насколько я знаю… Сет? Ерунда! Приверженцев Сета в Туране и Заморе не жаловали испокон веку. Интересно, кто такие «пронзающие время»? Отродясь не слыхал. Всем сердцем чую — поблизости либо ловушка для непосвященного, либо другая гадость. Ведь разделали на куски тех бедолаг…»

По лицу варвара скользнуло легкое дуновение сквозняка из глубины коридора. Подсвеченная голубым паутина, затянувшая проход впереди, слегка заколебалась. Конан насторожился, застыл на полусогнутых ногах. Сзади донесся предостерегающий возглас Мораддина.

В самый последний миг киммериец решил: «Главный бог во всех странах заката и восхода — Митра. Перед ним встают на колени. Ну, давай, Конан!»

Варвар так и сделал, опустив вдобавок голову. Тут же над ней просвистело что—то тонкое и острое, из стены вынырнули острейшие стальные штыри и пронзили воздух там, где за миг до того находилась грудь киммерийца, а прямо перед Конаном из разверзшейся каменной плиты вылетела струя голубоватого пламени. Не упади варвар на колени, ему бы отрезало голову либо испепелило ноги.

Быстро осмотревшись, Конан увидел на стене камешек с выгравированным знаком, очень напоминавшим овал с туранской руной «Т» в центре. Сразу сообразив, что делать, он вытянул руку и коснулся символа, и тотчас тугая струя пламени исчезла, стальные копья и лезвия попрятались в стены, а вдали раздался неясный шорох, как будто отворилась дверь.

— Мораддин, пойдем! — оглянулся варвар.— Я понял, в чем тут фокус!

Конан осторожно шагал, раздвигая руками паутину, а его низкорослый товарищ, ведя на поводу обеих лошадей, мягкой поступью следовал за ним. Через три сотни шагов коридор неожиданно раздался вширь, каменный потолок ушел вверх, явив взорам летнее голубое небо, и они оказались в огромном круглом колодце, среди уходящих в поднебесье скал. Стена колодца была обработана человеческими руками — неведомые каменотесы вырубили в недрах горы зал, достойный любого дворца. Старательно отшлифованные колонны, статуи невиданных зверей, клыкастые морды демонов… А внизу виднелась полуотворенная, покрытая черной патиной бронзовая дверь. Над ее створками проглядывало изображение самых обычных песочных часов, его опоясывала руническая надпись.

— Очень странно…— покачал головой Мораддин.— По-моему, тут написано вот что: «Вошедший да живет вечно милостью бога и своей жертвой». По-моему, нам угрожают.

— Трус! — бросил Конан.— Разве не хочешь жить вечно? Вот спасибо туранцам! Если б не упорство доблестных гвардейцев, люди бы не нашли это место еще две-три тысячи лет.

— Своя жертва,— напомнил Мораддин, внимательно изучая надпись.— Какая жертва? Жизнь? Душа? И не называй меня трусом, дикарь! Это не трусость, а благоразумие.