Керк Монро - Ночная охота

День середины лета 1285 года

по основанию Аквилонии.

Бритуния, герцогство Райдор.

О да, праздник — это замечательно! Особенно, если данный праздник отмечают в каждом государстве Заката, начиная от далеких пределов побережного Нордхейма и заканчивая прилепившейся к рассекающему материк Кезанкийскому хребту Бритунией — страной, как уверяют опытные путешественники, жутко нецивилизованной, диковатой и даже немножко варварской.

Помнят о торжестве все и каждый: блистательные аквилонские дворяне, бородачи-пираты Асгарда, офирские купцы и золотодобытчики, земледельцы дремучего Пограничья, благородные кнехты и попрошайки, наемники и служанки в тавернах, жрецы Митры и волшебники, короли и простецы. Почему? Потому, что спокон веку праздник Летнего Солнцестояния, когда светило поднимается в высшую точку зенита, а световой день продолжается едва ли не полные сутки, был почитаем еще во времена, когда и человек-то на свете не существовало, а миром правили твари неведомые, таинственные и ныне сгинувшие: альбы, дверги, О'Ши или, к примеру, совсем уж сказочные Кро мара (о последних известно только то, что Кро мара существовали, и ничего более!)

Середина Лета — праздник торжества жизни. День Митры, как еще именуется Солнцестояние, посвящен не только Солнечному божеству, почитаемому неисчислимой ордой последователей самого распространенного на Закате культа, но и вечному бытию, зародившемуся по воле богов, непрестанной преемственности жизни и просто обыкновенному человеческому счастью. Частенько бывало, что на Середину лета останавливались войны, мирились самые заклятые враги, женщины зачинали здоровых и крепких детей, которых отмечало благословение Солнца, клинки возвращались в ножны, а пиво, сваренное в ночь на праздник Митры, не прокисало целый год.

Если в торжественной Аквилонии, живущей под слабовольной дланью короля Нумедидеса из династии Эпимитриев, на Солнцестояние устраиваются парады гвардии, гуляния народа за счет казны и представления лицедеев, а сам праздник отмечен налетом державной торжественности, то в простецкой Бритунии дело происходит куда проще. В столице, многолюдной Пайрогии, громыхают флейты и барабаны, вывешиваются знамена, престарелый государь Эльдаран принимает подарки от дворянства и сам одаривает подданных мелким серебром из тощей казны, а вот в забытой провинции веселье обставлено несколько по-другому.

…Конан из клана Канах, милостью всех богов и демонов вольный человек, до прошлой весны полагавшийся государственной управой Зингарской монархии «королевским корсаром с патентом его величества», отмечал Солнцестояние за тысячи лиг от Золотого Побережья, в немыслимой глухомани, гордо именовавшейся герцогством Райдор.

Однако, Конану в Райдоре нравилось. Было в здешней простоте нечто, напоминавшее тридцатишестилетнему, много повидавшему бродяге, его раннюю юность, шум ветра в пушистых кронах киммерийских сосен, запах козлиного молока и теплые, сильные руки отца.

Если вы полагаете, что в «варварской» Киммерии не отмечают Середину лета, то весьма глубоко заблуждаетесь. Во-первых, Киммерия не более варварская страна, чем Нордхейм или та же самая Бритуния. Никто не спорит, народ в Киммерии обитает странноватый, необщительный, а мужчины одеваются непривычно на «цивилизованный» взгляд — взять хотя бы фейл-брекены, излюбленное облачение киммерийских горцев в виде намотанного на чресла длиннющего клетчатого пледа. Впрочем, у каждого народа свои причуды. Во-вторых, если в Киммерии нет короля, и существует всего одна дорога — торговый путь на Аквилонию — это еще не признак дикости и варварства. В-третьих, среди потомков многочисленных горских кланов вы встретите не только ярых почитателей Крома, но и митрианцев, и иштарийцев и даже людей, кладущих требы Белу-Обманщику: Киммерия отнюдь не является страной, напрочь отрезанной от большого мира, а проповедники известных культов частенько наведываются за горы, дабы обрести новых последователей из числа простодушных варваров.

За двадцать с лишним лет путешествий по Хайбории, Конан Канах научился чтить всех богов, не исключая даже Сета Змеенога. Сета можно не любить, но уважать его — обязательно! Бог – это мощь, с которой смертному не совладать. Нет, разумеется, совладать (при очень большом желании) можно и со Змееногом, однако не мечом, не копьем и не кинжалом, а силой собственного разума: известно, что люди частенько бывают хитрее и пронырливее своих незримых покровителей, растерявших за долгие тысячелетия жизни за Гранью Мира часть изначальных способностей.

Бел-Обманщик, единственный, кроме Иштар, бог, живущий среди людей в телесном воплощении, однажды говорил Конану, будто у прочих его сородичей из божественной братии «мозги жиром заплыли» и во многом оказался прав.

Не надо удивляться: Конан, лет двадцать тому, действительно раззнакомился с Белом (точнее, с его аватарой-воплощением), каковой Бел отнесся к совсем юному тогда варвару с редкой снисходительностью и дружелюбием, будто почувствовал в молодом киммерийце верного почитателя и последователя. Конан вообще со многими интересными людьми и не-людьми знаком. Начиная от помянутого Бела и заканчивая принцессой Зингары Чабелой (королевская дочка, вообразите, даже умудрилась в варвара влюбиться!) или, например, знаменитой государыней Хаурана Тарамис, у которой Конан служил в дворцовой гвардии. Как сплетничали при дворе, киммериец не только ограждал госпожу от многоразличных опасностей, но и был своего рода «ночным королем». Наверняка это бесстыдные враки, а истину знают только сами Конан и королева Тарамис.

Но вот сейчас, сегодня, в вечер перед праздником Солнца, Конан Канах сидел совершенно один в большой зале таверны «У трех мечей», пил замечательное темное пиво, скучал и ничуть не радовался грядущему торжеству. Предполагалось, что на Солнцестояние надо кутить всю ночь, радоваться жизни с друзьями и подругами, и вообще быть счастливым.

Поскольку ни друзей, ни подруг у Конана в Райдорском герцогстве не имелось, варвар глушил себе бархатный ячменный напиток, и вяло размышлял, как бы развлечься. Ничего путного на ум пока не приходило.

Райдор — не столько город, сколько огромная деревня, расположившаяся у подножия крутого холма, венчаемого герцогским замком. Сразу за деревянным тыном течет-бурлит река, носящая простенькое имя «Быстротечная» и поднимает кроны густой хвойный лес, тянущийся далеко на Полдень и Полночь.