Джеральд Старк - Крепость мрака

Полог у входа в шатер слегка отодвинулся, всунулась голова бдевшего снаружи дозорного, почтительно известившего отца и сына Ладрейнов о приходе гостя. Эрианн махнул рукой, разрешая впустить позднего визитера, его отпрыск замер, превратившись в серую неподвижную тень.

Вошедший отбросил капюшон темно-синего плаща, с явной неохотой склонив голову с увязанным на затылке пучком волос цвета расплавленного золота. Хозяин шатра небрежно качнул в сторону вошедшего полупустой чашей, залпом допив оставшееся вино. Сесть гостю не предложили, да он и сам, не дожидаясь расспросов, отрывисто произнес:

— Я говорил с вождями подгорного народа. Мне удалось убедить только Зокарра и Кельдина Грохота. Прочие слишком доверяют обещанию Аллерикса достойно вознаградить их после захвата Цитадели. Кельдин заявил, будто прочие дверги не станут встревать, если получат клятву в том, что все прежние договоренности с Исенной сохраняют былую силу. Этого довольно?

— Для начала — да, мой драгоценнейший Ирваст, — медово проворковал Эрианн. — Но ты сам понимаешь: чего стоят обещания парочки двергских военачальников, когда речь заходит о том, чтобы призвать к ответу нашего разбушевавшегося предводителя? Ты еще наверняка не слышал, какую глупость он умудрился сотворить нынешним вечером? Одним махом лишил нашу армию трети воинства, повздорив с Олвином!

— В лагере Корабела царит сущая суматоха, я видел, когда шел сюда, — покачал головой Ирваст. — Стало быть, они уходят? Ну что ж, если так… Хорошо, я наведаюсь к двергам еще раз, хотя они с каждым разом увеличивают плату за свои услуги или за свое бездействие. Моя казна не бездонна, Высочайший Эрианн.

— Да неужели? — прошелестело из затененного угла, и альб сразу замолчал, будто прикусив язык. Старший Ладрейн смотрел на него с понимающей и тонкой усмешкой, постукивая кончиками ногтей по краю серебряной чаши, пока Ирваст не выдержал, зло прошипев:

— Будь по-вашему. Я расплачусь с ними еще раз.

— Вот и замечательно, — как ни в чем не бывало кивнул повелитель Альвара. — Не смею больше тебя задерживать. Кстати, прими добрый совет — не показывайся сейчас на глаза своему господину. У него опять приступ скверного настроения, и ты вполне можешь стать его жертвой, если не поостережешься. Я был бы очень этим огорчен, поскольку рассчитывал после окончания войны увидеть тебя живым и невредимым в Лесном Краю. Ступай, любезнейший.

— Поразительно жадная тварь, — укоризненно заметил Бастиан, когда дозорный затянул полог шатра за полуночным гостем. — Восемь подвод золота и камней, взятых в сокровищнице Тиллены, укрыл в обозе, а Исенне напел, якобы защитники успели вывезти казну. Наш отважный воитель поверил, зато у меня всюду найдутся глаза и уши… Во имя Всеблагого, зачем ему столько?! Воистину, лишь две вещи безграничны в подлунном мире: благодать Творца и жадность неразумных творений Его…

— Помолчи и послушай, — неожиданно резко оборвал наследника Хитроумный. — Говоришь, держишь его на крючке? Возможно, однако не сковали еще такого крючка, с которого никогда не срывается рыба. Этот твой Ирваст — ценная находка, но пренеприятное создание. Он, может, и жаден сверх меры, но умен, хитер и может от страха выкинуть какую-нибудь неожиданность. Пусть твои «глаза и уши», сын, ни на миг не выпускают его из виду. Не хватало еще, чтобы Аллерикс отвлекся от дорогой ему войны и обратил на нас совершенно излишнее внимание… Он сказал, Зокарр и Кельдин? Всего лишь два имени, пускай громких и весомых, из пяти двергских вождей. Мало, слишком мало… Придется тебе самому переговорить в ближайшее время с нашими союзниками и вызнать их помыслы.

Безупречные черты Бастиана скривились в гримасе подлинного отвращения.

— Идти в двергский лагерь? Какая мерзость! Я не могу, это выше моих сил, там грязи по колено, вонь как на скотобойне, недомерки вечно накачиваются каким-то прокисшим пойлом, а меня от него тошнит… Йюрч, и те ведут себе пристойнее!

— Не ной, — Эрианн безжалостно отмахнулся от причитаний отпрыска. — Подгорные карлики нужны нам позарез, так что будь добр вести себя с ними так любезно, будто они твои ближайшие сородичи. Прокисшее пойло, говоришь?.. Если дверги угостят тебя этим, как ты выразился, «пойлом», ты выпьешь кубок до дна, поблагодаришь, попросишь еще и упаси тебя Творец оскорбить их отказом. А вот когда у нас в руках окажутся Алмазы и Радуга, можешь завершить дело, начатое Праотцом Двергов, и обратить коротышек в прах, из коего они созданы.

28 день месяца Тагорн

Около полудня посольство Цитадели покинуло стены крепости, но Коннахар Канах упустил сей исторический момент, просто и незамысловато проспав. Виной всему стали недавняя беготня по бастионам и занятия в учебном зале, безжалостно свалившие наследника Аквилонии с ног.

До слуха Конни долетали смутные отголоски слаженного трубного рева и громких кличей, но проснулся он только после изрядного тычка под ребра.

— Подъем! Тревога! — рявкнули прямо в ухо. Принц уселся на узкой неудобной койке, мотая тяжелой со сна головой. Оказалось, в отведенную ему каморку по соседству с архивом отряда йюрч ввалился Норзо Трехпалый, существо буйное и склонное к шумным выходкам. Помощи от него не было никакой, разве что перетаскивать ящики с пергаментами.

— Что не так? Опять куда-то бежать? — простонал Конни, испытывая сильнейшее желание немедленно свести счеты с жизнью. Ему снилось, что Полуночная Цитадель — всего лишь благополучно миновавший кошмар, но ухмыляющаяся морда Трехпалого бесцеремонно напоминала об истинном положении дел.

— Цурсог зовет тебя, и быстро, — Норзо сделал вид, будто намерен перевернуть хлипкий топчан вместе с сидящим на нем человеком. — Аргх! Тяжелый день. Большой Хозяин ушел за стену, никого не послушал. Теперь ждем — или хорошо жить, или хорошо умирать. Нельзя спать, когда решается судьба!

— Переговоры уже начались?! — вскочив, Коннахар заметался по комнатушке, торопливо одеваясь, влезая в кожаный доспех зелено-алого цвета и путаясь в ремнях. — Когда?! Где?!

— Не знаю про переговоры, — Трехпалый довольно фыркнул, глядя, как принц в очередной раз сослепу налетает на табурет. — Большой Хозяин вышел через Стальные Ворота, с ним одна малая полусотня, немного йюрч, немного сиидха, людей нет. А еще Олвин Мореход ушел. Шатры свернул, уходил быстро, обоз не брал. К Соленой Воде пошел, видно, насовсем.

— Интересно, почему? — озадачился Конни. В летописях ни о чем подобном не упоминалось, впрочем, летописи и без того не слишком точно отражали ход войны за Цитадель. — Испугался трудностей? Не захотел принимать участие в осаде?